Легенды Мира Реки. Тайны Мира Реки: Рассказы - Филип Фармер

— Вы свихнулись, — сказал им Пири, когда они показали ему рабочую модель. — Да слыханное ли дело — машина на рыбьем жире?

Инженерная команда включала разработчика снаряжения для компьютеров, моряка начала двадцатого века, римского строителя акведуков и коротышку с наклонным лбом и мощными надбровными дугами, утверждавшего, что он изобрел колесо.

— Это совсем как нефтяные двигатели, которые мы применяли на моторных катерах там, на Земле, — пояснил моряк. — То были двигатели с замкнутым циклом. Вся прелесть рыбьего жира — в том, что жир пропитывает и сохраняет деревянные детали, а заодно обеспечивает смазку. Вы сможете облететь вокруг света, прежде чем конструкция износится.

— Если бы мы смогли взять достаточно горючего, возможно, — признал Пири. — Но мы не можем. Кроме того, я не желаю, чтобы где-либо поблизости горел открытый огонь — у нас все-таки водород.

— А кто что-нибудь говорил об огне? — пожали плечами инженеры. — Будет применяться энергия солнца.

Далее они продемонстрировали недоверчивому Пири, как газовый шар можно сделать почти прозрачным, пропитав его жиром, и как внутри можно разместить отражающую поверхность, с тем, чтобы она фокусировала солнечный свет на трубкообразном котле, подвешенном на продольной оси под шаром.

Этой поверхностью можно управлять снаружи с помощью сверхсильных магнитов-застежек, снятых с одежды, полученной из Граалей, дабы зеркало следовало за солнцем, перемещавшимся по дуге в течение дня, а также — дабы корректировать движение при изменении угла в зависимости от широты. Система способна развивать лишь несколько лошадиных сил, и этого недостаточно, чтобы противостоять лобовому ветру, но достаточно, чтобы аппарат отыскивал подходящие воздушные потоки и не потратил сотни часов на дрейф в нежелательном направлении.

Поскольку им предстояло находиться в воздухе несколько недель, чтобы додрейфовать до полюса, требовалось тщательно сохранять их запасы водорода. Газ надлежало получать путем электролиза с помощью электроразрядников с грейлстоунов, разделяя воду на водород и кислород. В полете они станут регулировать высоту, выпуская лишний водород или сбрасывая балласт, смотря по обстановке. Когда весь балласт окажется выброшен, останется только одно направление: вниз. А вероятность найти другой отрезок Реки, где они смогли бы приземлиться для пополнения запасов, не рискуя быть убитыми или порабощенными, представлялась ничтожной: так что сперва планировался тяжелый корабль, который постепенно будет становиться все легче и легче, приближаясь к полюсу. Это была та самая базовая стратегия, которую они применяли в своих земных экспедициях на собачьих упряжках. Они выступали с десятками людей и сотнями собак, тянувших тяжело нагруженные сани, а, по мере использования припасов и создания тайников для обратного путешествия, отсылали обратно людей с собаками, пока не оставалась лишь легконагруженная мобильная группа с единственными санями, совершая последний рывок к полюсу.

На этот раз не предстояло образования тайников с запасами для возвращения, но, несмотря даже на это, рассчитав свое потребление по максимуму и прикинув, сколько и какого снаряжения им может понадобиться, они поняли, что в состоянии будут взять кого-то третьего. Гресса немедленно ухватилась за эту мысль, подчеркивая, что провела свою жизнь на Земле в холодном климате вообще без всякого особого снаряжения. Пири обрадовался, что она будет рядом, а если Амундсен не пришел в бурный восторг, то он, хотя бы, не возражал.

Наконец настал день, когда все было готово к запуску. Припасы были загружены, газовый шар — растянут на веревках, и народ с нескольких окрестных миль собрался взглянуть, как вылетают исследователи. Они произнесли небольшую прощальную речь в открытую дверь и окна плотно окруженной гондолы, затем, под ликующие крики и аплодисменты, отдали швартовы и стали медленно подниматься в небо.

Они уже совершили с дюжину тренировочных полетов; единственной разницей было то, что сегодня внизу ревела толпа, которая мало-помалу растаяла. Горы, разделявшие изгибы реки, тоже ушли вниз, и так — пока аппарат не поднялся на несколько тысяч футов выше горных пиков. Воздух здесь был холоден, и в тишине раздавался лишь негромкий скрип веревок о дерево, в то время как гондола плыла под продолговатым шаром.

Как только полет выровнялся, они стали тянуть за канаты управления, продетые через крышу и пущенные вокруг снаружи шара. На канатах были закреплены магниты, которые перемещали внутреннюю отражающую поверхность в положение, из которого свет утреннего солнца фокусировался на котле на оси шара. Несколько минут спустя машина в хвосте гондолы завращалась с негромким «чуфф-чуфф-чуфф». Пропеллер, длинная, круто изогнутая деревянная лопатка, медленно набрал скорость, по мере того, как система разогрелась, и еще через несколько минут мерно замельтешил на низкой скорости. Аппарат поплыл в воздухе, лениво откликаясь рулям высоты и направления. Теперь мягкое гудение пропеллера и шепот ветра, скользящего мимо окон, наполнили гондолу.

Масляный пар, струившийся из машины через внутренний радиатор, нагревал жилой отсек, прежде чем, сконденсировавшись, вернуться в котел. Пассажирам было довольно тепло, но крайней мере, пока длится день, а для ночи они располагали тяжелой одеждой и спальными мешками. Груды оборудования и балласт обеспечили заодно изоляцию. При полном грузе, свободного места оставалось немного; его имелось чуть больше, чем занимал маленький стол и несколько футов незанятого пола — только-только сидеть, стоять или лежать. Это смахивало на жизнь в чулане с едой, шкурами, палатками, ранцами и прочим, распиханным по углам.

К счастью, в мире за окнами было столь же просторно, сколь тесно было в гондоле. Планета смотрелась сверху как гигантское вспаханное и орошаемое с помощью каналов поле: долины протянулись меж отрезков Реки на запад и на восток, насколько достигал глаз. Облака и туман над водой делали расстояния заметно меньшими, чем естественный горизонт, но никто из путешественников не сомневался — каналы простираются на тысячи миль.

Аппарат стал дрейфовать на юго-запад, в направлении преобладающего ветра, пересекая долины под углом. Три пассажира наблюдали за крохотными следами лодок на воде внизу и совсем крохотными людьми на берегу; людьми, жившими в нескольких милях от них, но за горами, и в силу этого — навеки чужими тем, что населяли соседнюю долину.

Все утро они дрейфовали, и в полдень подкрепились, как привыкли, когда эхо грома от грейлстоунов внизу указало, что настал час. Вскоре после того Амундсен заполз в свой спальный мешок и натянул на глаза маску, чтобы удалось уснуть. Аппарат требовал постоянного управления, дабы они, чего доброго, не врезались в гору или не попали в воздушный поток, идущий на север — и он вызвался держать первую ночную вахту. Пири и Гресса все послеполуденное время развлекались, любуясь пейзажем внизу. Миль эдак через сотню направленность долин с востока на запад сменилась более заметной ориентацией север-юг, затем они некоторое время бежали в направлении юго-запад — северо-восток. Стало очевидным, что не только сама Река меандром обходит всю планету, но и долины тоже образуют свой меандр, более крупный. Пири пораскинул мозгами, а не могут ли сверхизлучины означать некоего космического послания, но им не удалось уловить хотя бы намек на таковое с того небольшого участка планеты, который открылся им во время дрейфа.