Рисунки на крови - Поппи Брайт

– Послушайте, – сказал Терри, – я потихоньку выскользну из дома и позвоню.

Запустив руку в карман мешковатых штанов, Дугал вытащил сотовый телефон.

– Хошь позвонить с этого?

– Ну… конечно. – Терри повертел в руках навороченный приборчик. – Как его включить?

Дугал показал как. Набрав домашний номер Кинси, Терри услышал усеченный гудок, потом пронзительный электронный голос произнес:

– Абонент временно отключен… абонент временно отключен…

– Проклятие, хотелось бы, чтобы этот парень платил по счетам! Думаю, нам лучше самим двинуть туда.

Эдди тронула его за локоть.

– Одного из этих “невидимок” звали Ковер?

– Да, того, что погаже.

– Я не могу выйти. Он меня узнает.

– Думаю, они ушли…

– Наша машина припаркована у самой скобяной лавки. Я не могу рисковать.

Она права, сообразил Терри.

– Ладно, жди здесь у задней двери. Мы заедем с переулка и тебя заберем.

Терри и Дугал вышли из “Вертящегося диска” вместе и с деланной беспечностью зашагали задними улочками, постепенно заворачивая к другому концу Пожарной улицы. Терри чудилось, что агенты притаились за каждым телефонным столбом, что они тайком выглядывают из каждого тонированного окна.

– А у вашей машины не луизианские номера? – спросил он Дутала. – Не опасно будет ехать через центр?

– Нет, друга. Мы стоять по пути сюда у… как называть Туалет у дороги?

– Комната отдыха?

– Во-во, друга. Мы находим дохлую тачку, но еще с номерами, и я позволил себе позаимствовать номер.

Терри изумленно кивнул. Он в свое время встречал множество неформалов – от полных придурков до талантливых художников и музыкантов. Но по части изобретательности, думал он, эти ребята переплюнули их всех.

И все же правительство США не на их стороне, а деньги и власть всегда перетянут чашу весов. Уличная премудрость немногого стоит по сравнению с заряженным “узи”.

Терри потел не переставая до тех пор, пока они благополучно не погрузили Эдди в машину – девушка скорчилась на заднем сиденье, прикрыв голову полотенцем- и не были на полпути к дому Кинси. Но и тогда он не мот перестать то и дело непрерывно поглядывать в зеркальце заднего вида.

24

Кинси завел “мустанг” Заха поближе к дому а позади него припарковал собственную машину. Нельзя сказать, что “мустанг” был теперь хорошо замаскирован, на так он хотя бы меньше бросался в глаза, чем когда стоял посреди палисадника. Тревору с Захом он отдал свою спальню, а сам свернулся на кушетке. К тому времени, когда “мустанг” заехал к нему во двор, Кинси провел в кровати часа два, а сегодня ему еще открывать клуб. Вскоре Кинси заснул, и в его сны больше, к счастью, не вмешивались ни визжащие гудки, ни запах машинного масла.

В спальне Тревор лежал плашмя па спине и глядел в потолок. Загипсованная рука казалась тяжелой и далекой. Зах пристроился на сгибе его левой руки, закинул ноги на ноги Тревору, лениво запустил пальцы в его волосы. Каждый из них принял по таблетке обезболивающего, прописанного врачом, и оба были словно оглушенными, но довольными. Настолько, что со временем смогли поговорить о прошлой ночи.

– Во что ты там был одет? – спросил Зах.

– В костюм с широченными лацканами плюс галстук и шикарные туфли.

– И я тоже. Но у меня еще был берет.

– Ты был Диззи.

– А?

– Диззи Гиллеспи. Бобби обычно пользовался их с Чарли Паркером фотографиями, чтобы рисовать одежду своих персонажей. Они всегда носили этакие шикарные костюмы.

– Так, значит, мы были в одном и том же месте?

– Мы были в Птичьей стране.

– Что это значит?

– Это значит, что мы были в мозгу моего отца. Или мы были в аду. Или мы видели глюки. Откуда мне, черт побери, знать! Ты сам там был. Ты все видел.

Повисла тишина. Тревор пожалел было, что говорил так резко. Но ему не хотелось копаться в том, что произошло в доме, – еще слишком рано. Тревор сомневался, что ему вообще когда-нибудь захочется это делать.

Наконец Зах спросил:

– Куда теперь поедем? – Голос его стал слабеть. Зах прижался лицом к груди Тревора и закрыл глаза.

– Усни и увидь сон, – сказал ему Тревор, – и пусть в твоем сне будет пляж. Пусть там будут чистый белый песок и прозрачная лазурная вода, и солнце все равно что теплый мед у тебя на коже. Останови кого-нибудь на этом пляже и спроси, где ты, а потом запомни их слова. Вот туда мы и поедем.

– О… да… – он почувствовал, как тело Заха совершенно расслабилось, -…люблю тебя, Трев…

– Я тоже тебя люблю, – прошептал он в прохладную тишину комнаты.

И это была правда, все это было правдой, и они могут быть живы и верить в это. Эта мысль не переставала поражать его.

Ты можешь убить кого-то потому, что слишком его любишь, сознавал он теперь, по к искусству это не имеет никакого отношения. Искусство в том, чтобы научиться, как провести с кем-то свою жизнь, набраться смелости творить с кем-то рядом, расплавить души обоих до температуры лавы и слить их в сплав, который устоит против всего мира. Они с Захом воспользовались каждый своим пристрастием, своим врубом, чтобы катапультироваться в Птичью страну. Но пристрастия способны подпитывать таланты, а таланты, конечно, подпитывают любовь. А что еще, если не любовь, привело их назад?

Дыхание Заха было медленным и мерным: здоровый мирный звук. Интересно, удастся ли ему тоже заснуть? Тревор пристроил свое тело возле Заха, подстроил дыхание и сердцебиение под За-ховы.

Несколько минут спустя он уже как никогда глубоко спал, и никакие сны его не посещали.

Древний микроавтобус Дугала притормозил у дома Кинси. Когда Эдди увидела на подъездной дорожке черный “мустанг”, сердце у нее екнуло.

– Это тачка Заха!

Терри и Дугал едва поспевали за ней по тропинке к входной двери. Терри постучал, подождал, постучал громче. Эдди не могла заставить себя стоять спокойно. Через несколько минут мучительного ожидания дверь слегка приоткрылась, и на них уставился

ярко-голубой глаз. Потом дверь распахнулась совершенно, и из дверного проема им близоруко улыбнулся очень высокий, очень худой человек в мятой пижаме.

– Доброе утро, Терри, – пробормотал он. Кивнув Эдди и Дугалу, он так и остался стоять с видом вежливого замешательства, потирая длинный худой подбородок.

– Утро, – без тени иронии отозвался Терри, хотя времени было больше трех пополудни. – Кинси, похоже, у нас неприятности. Это – друзья Заха из Нового Орлеана, и его враги не сильно от них отстали.

– Ну ладно, входите, садитесь. Зах спит. Тревор тоже. – Кинси

замахал – мол, проходите.