Дети немилости - Олег Серёгин

Младшая Мать поглядела печально.

- Юцинеле, - спросила она вдруг, - ты хотела бы наказать Уарру за это?

Неле замолчала, уставившись на нее. Вопрос был такой странный, что она сперва даже ушам не поверила.

- Госпожа Младшая Мать, - сказала она осторожно, - мне ли такие мысли думать? Кто я-то?

Акридделат смотрела с невеселой и странной улыбкой.

- А все же, Неле, - сказала она. – Будь у тебя великое войско, ты бы наказала Уарру? Разорила бы ее, как Уарра разорила Таян?

Неле озадаченно нахмурилась. Поразмыслив, она твердо сказала:

- Я, госпожа Младшая Мать, не рескидди. Меня драться научили, а войско водить я не смогла бы. Да и Уарра, говорят, в полмира раскинулась. Что же – разорять полмира? Дурное это дело.

Акридделат засмеялась со сдержанным облегчением.

- Хорошо, - проговорила она. – Не буду больше мучить тебя сегодня. Я скажу так: тебе, Неле, придется на какое-то время остаться в Рескидде. Ты хорошая девочка, и умом не обделена, но сейчас еще рано доверять тебе то дело, которое тебе однажды придется доверить. Надо тебе сперва поучиться.

Юцинеле подумала.

- Госпожа Младшая Мать, - сказала она тихо, - а как же служба моя? Можно ли мне господина Дари просить, чтобы потом в услужение к нему пойти?

Акридделат глянула весело.

- Я думаю, тебе не будет нужды служить, Неле, - сказала она. – Ни господину Дари, ни кому другому. Ты можешь съездить и попрощаться с ним. Арсен отвезет тебя.

Неле помертвела.

И она отправилась прощаться с господином Дари.

Как назло, день выдался мягкий и ласковый, с чудесной погодой – над озерами плыли высокие облака, белые и пухлые как сугробы, дул свежий ветер. Рыжий Арсен, возясь с паровиком, сказал, что к вечеру будет дождь, и это для теперешней поры необычно. «Неужто засушливый век на исходе? - подумал он вслух, пока Неле смотрела в горизонт неподвижным взглядом. – А и впрямь пора. Ну, конец тишине!» Горянка не поняла его, а спрашивать ей не хотелось.

«Все не так, - повторяла она, приближаясь к отчаянию. – Ведь чуяла я тогда, на площади, что надо скрываться, бежать и затаиться. О чем я думала? Все поперек вышло. Ничего Лонси священницам не сказал. Ничего они не знали. Я могла бы скрыться. Пока бы меня нашли! А то и не нашли бы вовсе, коли Мори увез бы меня в Уарру. Он бы не стал меня гнать. Он добрый...» И Неле кусала губы, стараясь утихомирить сердце.

Пока машина Арсена летела по улицам, горянка придумывала, что станет говорить Морэгтаи. Она знала, что увидев его, не сможет говорить гладко. Надо было собраться с мыслями заранее. «Спасибо вам за всю вашу доброту, господин Дари, - говорила про себя Неле, и все внутри сохло от тоски. – Благодарна я вам за беспокойство ваше и заботу. Госпожа Акридделат, Младшая Мать, в доброте своей решила меня приютить. Так что нет мне нужды возвращаться в Аллендор, останусь я в Рескидде. Тут, сказано, смогу я научиться, чему учатся просвещенные люди, и так судьба моя по иному пути пойдет, не придется мне ни служанкой быть, ни нахлебницей...»

Младшая Мать нарядила Юцинеле в одежду священницы, только без головных лент – сказала, ленты носят те, кто принял сан. Еще она велела красиво расчесать ее; мастерица написала над нею несколько заклинаний, которые выпрямили ее волосы, вившиеся мелким бесом, и сделали их блестящими и гладкими, словно у Мирале... глядя в зеркало, Юцинеле неуютно ежилась. Еще в храме рыжие братья сказали, а теперь и сама горянка видела, что доподлинно похожа на Арсет, нарисованную на стене в палате госпиталя. Страшновато становилось от этого.

Неле уже знала, что Арсет не слушалась старших.

Против воли своей страшной матери пошла Арсет и великий гнев навлекла на себя... отказалась от дочернего долга и назначила себе такой долг, который сама хотела. Потому-то с начала мира она стоит против вечной смерти, что Старшая Мать сотворения этого мира не желала. Своевольная дочь сделала выбор и вечно за него платит.

Акридделат показала Юцинеле храм. И хотя любопытство горянки успело угаснуть, прибитое, как огонь дождем, другими, сильнейшими чувствами, Неле все же поразила красота и величественность кафедрального собора Рескидды.

Через зал, где читались проповеди, бежал ручей в каменном желобе. Начало свое он брал в косах Девы пресной воды, а у ног ее расстилалась гладь рукотворного озерца. Статуя Арсет в соборе была самой красивой, которую только видела Неле. Она казалась живой. Арсет стояла, выбросив вперед ладонь – останавливала грозу, посланную ради смерти ее детей. Губы ее были твердо сжаты, взгляд отважен и полон решимости, но против обыкновения эта Арсет выглядела хрупкой и нежной. Не походила она на закаленную в боях царицу Рескидды. Выстоит ли она, такая?

Напротив нее, высоко в тенях под потолком, мозаика изображала Рескит – Немилостивую Мать.

То была песчаная буря, неистовствующая в пустыне, и в центре ее – ужасное лицо с одутловатыми щеками, с выпученными глазами, багровыми от гнева. Позади мертво стояли скалы, терзаемые ветром, и палило белое солнце.

А в глубинной части зала, где потолок был еще выше, по стенам поднимались другие, самые знаменитые мозаики. Голова Акридделат, читавшей проповедь с кафедры, едва достигала колен Арсет в голубом платье из пресной воды. С ее волос текли ручьи и реки, за ее спиной поднимались светлые горы, плыли облака и цвели цветы. Ростом же Арсет была по колено своей матери, сидевшей на троне... Огромная, отяжелевшая, с грубыми чертами лица, восседала Старшая Мать посреди Вселенной. Грозные духи витали вкруг нее, и каждый превосходил Арсет мощью. Но рядом с Заступницей смыкали строй витязи и подвижники. Славная царица Ликрит натягивала лук, а Данирут указывала ей цель; грозный царь Арсен утверждал веру мечом, а добрый певец Илсен – сказкой; пророчица Ирмерит возвещала миру надежду, великий маг Тайрисен усмирял зло...

Красиво там было, в храме.

...Неле вздохнула и прижалась лбом к стеклу. Разукрашенные здания мелькали мимо, быстро – не разглядеть; да, сказать по чести, и разглядывать не хотелось.

- Эй, Юцинеле! – сказал Арсен, притормаживая.

- Ай?

- Слушай, мне еще бумаги надо отвезти в департамент, - сказал рыжий рескидди. – Батя нагрузил. Видишь дом десятиэтажный? Это та гостиница и есть. Спроси господина Дари у служителя. Если приставать начнет, что да от кого, говори прямо – от господина Ярита. Маму лучше не поминать зря, Церковь все-таки. Поняла?

- Поняла, - машинально ответила Неле.

Арсен просиял и распахнул дверь паровика.

Выбравшись, Неле вздохнула: ноги были тяжелые, точно свинцовые. Арсен укатил, подняв столб пыли, а она все смотрела на высокий дом, где жил Мори, и собиралась с духом. Делать было нечего: горянка сделала шаг, другой, и поплелась к гостинице.