Ангел-мечтатель (СИ) - Ирина Буря

Запасов этих шариков в зарослях оказалось более, чем достаточно, а в одном месте он даже наткнулся на некую их модификацию: они там сменили цвет на бледно-желтый, сделались пушистыми, постоянно шевелились и издавали тонкие требовательные звуки.

Их Первый тоже подобрал. Разнообразие питания Лилит обещало стать отныне богатым.

Он вернулся к ней со своей добычей, чтобы выяснить, что придется ей больше по душе — с тем, чтобы слетать за ее выбором после возвращения с новой планеты.

В тот день, однако, он так на нее и не попал.

Лилит больше всего понравились желтые пушистые комочки — опять пушистые, отметил он про себя. Попискивая в унисон с ними, она вынула их по одному из кипы — комочки бросились врассыпную.

Рук у нее явно не хватало, чтобы удержать добрый их десяток на одном месте — и перед Первым встал выбор: либо ловить их вместе с Лилит, либо выкопать им такую же ямку, как та, в которой сидел ушастый, и вернуться наконец к обустройству новой планеты.

Лилит ямку забраковала — для неспособного перемещаться на поврежденной конечности ушастого та была в самый раз, а для непоседливых комочков, видите ли, тесновата.

Вспомнив их естественную среду обитания, Первый бросился в заросли, наломал там тонких прутьев, потыкал из по кругу в землю на берегу — в пределах этой ограды комочки могли носиться, куда и сколько им угодно.

Лилит одобрительно кивнула — он с облегчением перевел дух и снова направился в сторону зарослей.

— А что они кушают? — послышалось сзади.

Пришлось снова вернуться к коварному водоему, осторожно втиснуться среди пружинистых стеблей и дождаться, пока снова спрятавшиеся птицы вернутся к обычному образу жизни.

Мир вернулся к нему раньше пернатых — наслав на Первого тучу мельчайшей летающей живности. Которая явно не имела ничего общего с творением последнего. Он создал светящиеся и порхающие в ночи точки для красоты — эти же набросились на него, как лохматые на ушастого.

Глава 9.6

Это проявление совершенствования своего уникального мира Первый встретил со слезами на глазах. Выжатыми сложным комплексом ощущений. В глубине которого несомненно присутствовала гордость за свое творение. Щедро приправленная признанием его изощренной издевки.

Мало того, что на сей раз мир удостоил своего создателя исходной позиции в пищевой цепочке нижайшей формы жизни, так еще и вынудил его избивать себя, отгоняя ее. А потом и вовсе и руки ему связал — увидев двух птиц, осторожно ковыляющих к нему по земле, Первый замер, чтобы не спугнуть их. Чем нижайшая форма жизни воспользовалась по полной.

Птицы приближались, деловито тыча костистыми клювами в землю. Первый стрельнул глазами по сторонам. Часть длинных тонких стеблей вокруг него заканчивалась метелками — среди которых виднелись зерна. Вокруг него их виднелось меньше, чем в стороне. Скосив глаза себе под ноги, Первый понял, что, отбиваясь от летающей живности, стряхнул их на землю — где на них тут же с аппетитом насели птицы.

Не дожидаясь, пока все его окружение полностью насытится, Первый вскочил, наломал охапку стеблей с метелками и рванул назад — зигзагами в воздухе, чтобы хоть немного остудить горящую кожу.

А потом до самого вечера сидел по горло в потоке, то и дело окунаясь в него с головой — ощущение дискомфорта было не саднящим, а жгучим и зудящим, и оно никак не смывалось, просто перетекая с одной части его тела в другую.

С того дня он сначала отправлялся — больше не оглядываясь по сторонам — на новую планету, а потом уже возвращался за добычей для Лилит.

К плодам в ней добавилась обязательная ежедневная птица. Каждой из них Лилит сворачивала голову, глазом не моргнув, выдергивала перья — осторожно, чтобы ни единого не повредить — и потом уплетала за обе щеки.

Первый никак не мог определиться в своем отношении к этому расширению ее рациона. С одной стороны, это все же была почти животная пища — и поглощаемая с ней почти животная жизнь определенно сказывалась на облике Лилит: у нее заблестели глаза, ярче проступил здоровый румянец и все лицо словно изнутри засветилось.

Но ведь предполагалось, что животная пища будет еще и покровы с собой приносить — а холода определенно приближались!

Первый решил проверить, не дрогнуло ли табу, по совершенно непонятным причинам наложенное Лишит на пищу, упрятанную в пушистую шкурку. Ушастые в зарослях ему попадались, но бегали они быстрее, чем он если не летал, то пикировал. При этом стремительная встреча с землей оказалась не менее неприятной, чем с коварным водоемом. Что Первый нехотя признал после первого же раза. Когда к нему вернулось сознание.

Вместе с сознанием к нему вернулась отошедшая на задний план в азарте погони способность мыслить творчески. Мир выбрал ушастых, чтобы унизить его, снабдив их недостижимой увертливостью и идеей поживиться — в прямом смысле слова — плодами его трудов. Отлично — пусть первая таковой и остается, а вот вторую можно развить, превратив охотника в добычу.

Первый разыскал то место с переплетенными на земле корнями, к которому его однажды привели лохматые. Или похожее на него — при ближайшем рассмотрении он так и не определился, где именно могла запутаться конечность ушастого.

Но дальше рыскать в зарослях ему не хотелось. Жгучее желание проверить свою уловку на практике — и взять верх над миром — снова перевесило в нем чувство долга. Посещение новой планеты отложено совсем ненадолго — твердо уверил он себя, вооружившись всем необходимым заранее.

Поместив оранжевый плод возле одного из самых многообещающих извивов корней, он устроил свою засаду в нескольких шагах от нее в зарослях. Тщательно замаскировав себя со всех сторон покрытыми густой листвой ветками. Особенно сверху — от летающего эскадрона мира.

Место все же оказалось не тем самым — поймать ему удалось только четвертого ушастого. И то в полете. Первые три ушли у него из-под носа. С приманкой. Пока он выпутывался из своей маскировки.

За новой приманкой пришлось возвращаться к их с Лилит припасам. Исключительно для экономии времени. И в невидимости. Опять-таки, чтобы не тратить драгоценное время на объяснения с Лилит. Лохматые его, конечно, учуяли, настороженно повернув головы в сторону пирамиды из оранжевых плодов. Но не выдали. Переход частей противника в союзники определенно повышает шансы на победу, отметил про себя Первый.

Победа над ушастым сначала показалась ему полной. Перехватив того в прыжке, Первый