Переплет 13 - Хлоя Уолш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Твои родители дома? — Спросила я, чувствуя невероятную нервозность при мысли о том, что мой брат находится в тесном контакте с одним из его родителей.
Джоуи прямолинеен и неравнодушен к высказыванию всего, что у него на уме.
Вполне возможно, что он расскажет об инциденте с сотрясением мозга.
— Нет, они в Дублине, — сказал мне Джонни. — Мой папа там работает.
Мои глаза расширились.
— Ты дома один?
Он ухмыльнулся.
— Мне не четыре.
— Я знаю это, — ответила я, покраснев.
— Мои родители уезжают по работе, — объяснил он, сжалившись надо мной. — Обычно я один.
По какой-то причине эти слова меня обеспокоили.
“Обычно я один”.
Это было печальное заявление.
Нахмурившись, Джонни протянул руку и обхватил — да, буквально обхватил — мой подбородок рукой.
— Что это за хрень? — потребовал он смертельно тихим голосом, в то время как его голубые глаза горели огнем.
— Что? — Я выдавила, охваченная паникой.
Приподняв мой подбородок, он убрал волосы с моего плеча и издал низкое рычание.
— Это, — прорычал он, проводя большим пальцем по моей скуле. — И это, — добавил он, скользнув по моему взгляду.
Контакт был настолько нежным, что заставил меня подпрыгнуть от нервов, а не от боли. Он убрал руку с моего лица, но остался там, где стоял, так близко, что я могла видеть, как расширялась вена на его шее, когда он сжимал и разжимал челюсти.
— Шэннон, что случилось с твоим лицом?
— Ах, это? — Нервно смеясь, я заправила волосы за ухо.
Я сразу же пожалела о содеянном, когда почувствовала, как похожая на сопли слюна хлюпает между моими пальцами и волосами.
Было недостаточно, что я выглядела, как бездомная. К этому еще добавились волосы, пропитанные слюней.
— Да, это, — отрезал Джонни, впиваясь взглядом в мою щеку. — Кто это с тобой сделал?
— Никто. Прошлой ночью я споткнулась о Лего моего брата и чуть не ударилась о кухонный стол, — фраза, которую я отрепетировала до совершенства для завтрашней школы, вырвалась из моих уст с экспертной точностью, необходимой для правдоподобного звучания.
Я так долго врала о том, откуда взялись порезы и синяки на моем теле, что ложь легко слетела с моих губ.
— Ты думаешь, я в это поверю? — Джонни ошеломил меня, сказав.
Я нахмурилась, глядя на него.
Это хорошая реплика.
Это правдоподобная реплика.
Почему он не поверил в это?
— Да, — выдавила я, взволнованная его прямотой. — Потому что это то, что произошло.
Он выгнул бровь.
— Ты правда пытаешься сказать мне, что синяк под глазом — случайность?
Я уклончиво пожала плечами.
— Это случается.
— Обычно нет, — отрезал он. — Ты, должно быть, бежала на полной скорости, чтобы так споткнуться, — добавил он, недоверчиво поглядывая на меня. — Ты бежала? — он спросил. — От чего-то? — Он подошел ближе. — Или от кого-то?
Инстинкт самосохранения ожил во мне; лица трех моих младших братьев стали движущей силой моих следующих слов.
— Что именно ты пытаешься сказать?
— Я не пытаюсь что-то сказать, Шэннон, — горячо возразил он. — Я прошу тебя сказать мне правду.
— Я говорю тебе правду, — отрезала я срывающимся голосом. — Перестань давить на меня. — Слезы защипали мне глаза, и я быстро смахнула их. — Боже.
Я чувствовала себя ужасно, особенно из-за того, что лгала ему, но я не могла развернуться и сказать: “ О да, когда мой отец пьян, ему нравится выбивать из меня дерьмо и швырять меня, как тряпичную куклу.”
Именно в этот момент небеса решили сжалиться над нами, обрушив шквал проливного мартовского дождя и промочив нас обоих.
Благодарная за ливень, я развернулась и поспешил обратно к машине.
— Не делай этого, — крикнул мне вслед Джонни. — Не возвращайся в эту чертову машину.
Я покачал головой и рывком открыл дверь.
— Мне очень жаль, хорошо? — Джонни обошел меня и снова закрыл дверь машины. — Я не буду давить на тебя. — Развернув меня лицом к себе, он сказал: — Я больше не скажу об этом ни слова.
Он протянул руку, чтобы коснуться моего лица, но быстро изменил направление движения, вместо этого обхватив ладонями заднюю часть шеи.
— Хорошо?
Кивнув, я прерывисто вздохнула.
— Хорошо.
Джонни тяжело выдохнул, выражение его лица было полным облегчения.
— А теперь, ты зайдешь со мной внутрь?
— Наверное, мне лучше просто подождать в машине, — пробормотала я, едва в силах смотреть ему в глаза. — Я не хочу быть навязчивой — в отличие от моего брата-идиота, который, по-видимому, не испытывает угрызений совести, заходя в дом незнакомцев и поедая их еду.
— Во-первых, я тебе не незнакомец, и ты мне не мешаешь, — грубо поправил Джонни, когда на нас обоих обрушился дождь. — Во-вторых, я приглашаю тебя в свой дом, — добавил он, проводя рукой по своим теперь мокрым волосам. — Ты промокла. — Его пристальный взгляд еще раз прошелся по мне, прежде чем он наклонил голову в сторону дома. — Я хочу, чтобы ты зашла внутрь.
— Ты уверен? — Я прохрипела.
Он медленно кивнул.
— Абсолютно.
— Эм, хорошо, — неуверенно прошептала я. — Если ты уверен, что ты уверен?
— Я уверен, что я уверен, — съязвил Джонни. — Давай.
Джонни развернулся и поспешил к входной двери, только чтобы развернуться и побежать обратно туда, где стояла я. Он положил руки мне на плечи и повел меня в дом.
— Видишь? — сказал он, когда мы оба оказались внутри и огромная дверь закрылась за нами. — Это было не так уж плохо, не так ли?
Я покачала головой.
Джонни встряхнулся, как собака, заставляя капли дождя разбрызгиваться повсюду.
— Ты смеешься надо мной, Шэннон, как река? — он поддразнил, заметив мою улыбку.
Я снова покачала головой.
Он улыбнулся одной из тех широких улыбок с двойными ямочками, от которых у меня екнуло сердце, прежде чем жестом пригласил меня следовать за ним по длинному вестибюлю в просторное фойе с двумя огромными арками по обе стороны комнаты, ведущими бог знает куда.
Стараясь не разжимать губы и не раскрывать рот, как мне хотелось, я осмотрела огромную лестницу, занимающую центральное место, с ее замысловатыми деревянными балясинами с вырезанными на них маленькими львиными головами.
Мой взгляд скользнул вверх, к вершине лестницы, где обе стороны площадки были хорошо видны через деревянные перила, которые в конечном итоге соединялись со стеной с обеих сторон.
— Это старый дом, — сказал Джонни в качестве объяснения. — Ему около ста пятидесяти лет или что-то в этом роде. — Он выглядел смущенным, когда говорил. — Моя мама не хотела слишком сильно менять оригинальный дизайн, когда мы его купили.
