Огнеслава (СИ) - Марина Гамаюн

Юбка оказалась на своем месте мгновенно, а вот пояс опутывался вокруг талии настолько долго, насколько возможно, ведь обводя его вокруг стана, можно не только обнять, но и якобы случайно касаться губами обнаженной шеи.

— Теперь садись, нужно обуть тебя, — взял её за плечи Горан. — Не гоже так долго босыми ногами по холодному полу ходить.

— Я сама… — схватила сапожки Огнеслава.

— Садись, — заулыбался супруг. — Сначала носки.

Оказавшись в кресле, Огнеслава почувствовала, как задираются юбки, и теплые ладони гладят ноги от лодыжек до колен. Одна ножка оказалась в теплом носочке, затем другая, а после мужнины руки обхватили ноги под коленками и пододвинули к себе. Она снова оказалась с ним нос к носу. Ну, уж нет, пусть пожалеет об этой игре! Лукаво взглянув, наклонилась вперед и поцеловала так, что дыхание сбилось. Горан тут же отпустил её колени, но лишь для того, чтобы подхватив подбородок ответить, целуя сперва пылко, а после все легче и легче. Голова кружилась. Как жаль, что ночь скоро закончится. Опустив юбки, он поднялся, чтобы вернуться с гребнем в руках. Огнеслава попыталась что-то сказать, но его указательный палец тут же коснулся её губ, призывая молчать.

— Не волнуйся, я не собираюсь плести косы, да и не умею, но расчесать вполне могу… — тихонько произнес он.

Она послушно наклонила голову, позволяя проворным рукам касаться своей шеи, ушей и лба. Гребень осторожно делил шелковые пряди, расчесывая, заставляя опускать веки, прислушиваясь к ощущениям. Голова запрокинулась. Она почувствовала, как мягкие пальцы заскользили от ключицы к подбородку, а после задержались возле губ. Открыв глаза, увидела, как он наклоняется, чтобы снова поцеловать. Целуя в ответ, она улыбнулась, а после распрямилась и проворно выскользнула из рук.

Подойдя к зеркалам, принялась шустро заплетать косы. Горан тем временем, оказался сзади. Ладони согрели стан. Губы коснулись затылка.

Напрасно было думать, что столь необычный способ одеваться, окажется быстрым, скорее наоборот. Поэтому, когда молодая княгиня оказалась полностью одета, до восхода солнца осталось совсем немного. Но ни один из двоих не жалел.

Почти пробежав тайными ходами, они скоро оказались в её опочивальне в Белом дворце. Начатый при одевании обмен поцелуями не прекращался. Страсть бурлила в крови, не позволяя разомкнуть руки.

— Мне пора… — проговорил Горан, отрываясь от губ жены.

— Да, иди… — ответила она, размыкая руки, но снова целуя на прощание.

Быстро глянув в окно, он ответил на поцелуй, опять обнимая и прижимая к себе. И так продолжалось несколько раз подряд, пока небо не окрасилось алым заревом.

— Теперь, совсем пора! — взяв Огнеславу за плечи и отодвигая от себя, прошептал он. — Закрой глаза и не двигайся!

— Да, — отозвалась, выполняя просьбу.

За мгновение до того, как первый солнечный луч озарил небосвод, Горан исчез. Открыв глаза, молодая княгиня вздохнула, обхватив свои плечи руками, вспоминая недавние прикосновения и ласки.

— Здравия, милая! — раздался вдруг голос свекрови. — Расскажи ка мне, где ты была ночью!

Огнеслава напряглась, но виду не подала. Когда они с Гораном вышли из проема в стене, увлеченные друг другом, даже не заметили, что не одни. В опочивальне было темно и тихо, тусклый свет, падавший из окошек, едва освещал подоконники. Княгиня Верея сидела в кресле в дальнем углу. Кто-то, кто стоял рядом с ней, зажег свечу. Огнеслава увидела Забаву с опухшим от слез лицом. Но после всего, что произошло, появление свекрови не напугало, а даже порадовало, в какой-то степени. Вот её привычная жизнь! Она с удивлением отметила, что суровое лицо и пронзительный взгляд княгини-матери больше не вызывают в ней трепет.

— Доброе утро, матушка, — поклонилась Огнеслава.

— Я спрашиваю, где ты была всю ночь? — резко произнесла Верея.

— Вы же видели, — улыбнулась Огнеслава, — с мужем.

Верея прекрасно знала, кто только что был здесь. То, что она увидела, лишило княгиню-мать дара речи. Она настолько была удивлена и растеряна, что смогла подать голос лишь спустя некоторое время после того, как Огнеслава осталась одна. Вчера, когда рыдающая Забава валялась у неё в ногах прося заступиться за невестку, она уже заподозрила неладное. Но никак не ожидала застать в опочивальне Огнеславы старшего сына. Поднявшись, она подошла к молодой княгине. Та смотрела на неё чистым и открытым взглядом.

— С мужем значит? — медленно произнося слова, задала вопрос Верея. — Вы всю ночь были вместе?

— Да, — не моргнув глазом, ответила Огнеслава.

«Не врет! — отметила про себя Верея. — Похоже, девчонка по-прежнему ничего не знает».

Еще раз пристально взглянув на Огнеславу и не найдя даже доли сомнения на её лице, княгиня-мать смягчилась.

— Между вами всё хорошо? — спросила она.

— Да, матушка, — последовал ответ.

— Добро, — нахмурилась свекровь. — До прихода боярышень еще пара часов. Отдыхай.

Глава 42 Как аукнется

Голова гудела, а на затылке образовалась здоровенная шишка. Проклиная Горана и весь княжеский род Зеяжска, Велимир непроизвольно коснулся болезненного места. Лицо дернулось, но тут же приняло безучастный вид. Сейчас ему нужно уладить дела с царем, а уже после заняться исцелением собственного тела. Заметив, как колдун отдергивает руку, Шэхриэр злорадно хохотнул и вновь взглянул на прислугу. На полу перед ним, неустанно кланяясь, молили о пощаде женщины, что собирали княгиню к ужину.

— Мы лишь исполнили приказ, господин! — пыталась оправдать всех старшая из них. — Было велено во всем угождать княгине, мы так и делали. Она пожелала оставить свои украшения, откуда нам было знать, что её перстень обладает колдовской силой…

Служанка осеклась, заметив, как царь отвернулся и слегка махнул рукой. Стражи подхватили женщин под руки.

— Молчи, презренная! Твоя невнимательность создала угрозу жизни правителя! — взвизгнул евнух.

— Но откуда нам было знать? — испуганно заголосила служанка. — Почему ни один из придворных колдунов не явился проверить гостью?

— Уведите! — недовольно фыркая, приказал евнух и, как только плачущих женщин выволокли из зала, подобострастно склонился перед своим господином. — Повелитель, я уже велел прислать в ваши покои юную прелестницу, чтобы скрасить остаток этой злополучной ночи. Только прикажите, тут же велю подать паланкин.

— Молоденькая? — отвлекаясь от занимавших его мыслей, с сомнением произнес Шэхриэр.

— Да, господин. Юная, прекрасная словно цветок! — обрадовался евнух.

— Одежды, в которых княгиня прибыла во дворец, еще не выбросили? — заставив евнуха растеряно хлопать глазами, поинтересовался царь.

— Одежды… Я найду их, господин.

— Одень свой цветок в одежды княгини, да вели принести розги покрепче, — приказал царь. — А теперь пошел вон, мне нужно поговорить с Белым соколом наедине.

Велимир с трудом сдержался, чтобы никто не заметил презрения на его лице. Избрав царя Сакета орудием в своих руках,