Огнеслава (СИ) - Марина Гамаюн

Верея еще раз обернулась на невестку, которую поддерживали уже две девицы. В её взгляде Огнеслава отчетливо прочитала превосходство победителя. «Что это? Что она задумала?» — пронеслось в голове, но тут новая волна жара накатила, не давая здраво мыслить.

— Прошу великую мать указать мне источник темного колдовства, что пытался сгубить мою жизнь! — громко произнесла Верея.

— О, великая богиня, — завыли жрицы, — яви нам свой ответ!

В этот момент ноги Огнеславы задрожали, она едва не упала на землю, цепляясь за помощниц. Девицы запричитали, обращая на себя внимание собравшихся.

— Она! — произнесла одна из жриц.

— Вот, вот он ответ! — поддержала другая.

— Богиня явила нам правду! — провозгласила третья.

Толпа женщин сторонилась молодой княгини, что тяжело дыша, хватала ртом морозный воздух. «Ведьма? — послышались шепотки. — Не забывайте из какого она рода… Вот уж правда, змею на груди пригрели…»

Огнеслава с ужасом смотрела на окружающих, но даже слова сказать сил не было. Верея на мгновение улыбнулась, а после изобразила такой ужас, что её тут же бросились успокаивать.

Вдруг вихрь снега поднялся к небесам. В святилище стало тепло, будто пришла весна, а снежинки осыпались капельками воды. Толпа замерла, среди берез показалась лосиха. Степенно ступая, она шла прямо к людям. Лосиха не только появилась невесть откуда, она была совершенно белой с голубыми, как небеса, глазами. Синие искорки мерцали на шерсти животного. Ни у кого не возникло сомнений, что сама богиня явилась в свою рощу, приняв образ благородной лосихи.

Женщины бросились на колени, моля о благословении. Верея недоуменно оглядывалась на жриц, что дрожа от ужаса, наблюдали явление божества.

Лосиха неспешно подошла к, едва не теряющей сознание, Огнеславе и вдруг все услышали, как животное заговорило человечьим языком.

— Кто посмел привести его в женское святилище? — раздался над склонившейся толпой тихий величественный голос, в котором улавливались знакомые нотки.

Толпа недоуменно переглядывалась.

— Молодая княгиня носит под сердцем сына! — сообщил всё тот же голос. — Не место ему здесь!

— Прости великая мать! Прости! — запричитали жрицы. — Мы не знали!

— Уста ваши ядовиты! Мысли ваши вероломны! Вы дерзнули оклеветать мою дочь на святой земле. Скверна, что наполняет ваши сердца, оскорбила меня. Как смеете называться служительницами светлых богов?! — проговорила лосиха, глаза жриц закатились и все трое начали задыхаться, а после рухнули на землю. — Ответ на вопрос, уже известен княгине-матери! — лосиха взглянула на Верею. — Ты знаешь, кто виноват! Накажи их или прими наказание сама. А коли не послушаешь меня, небесная кара обрушится на весь народ.

Сказав, лосиха вновь зашагала вперед, исчезнув среди берез.

— Все вон! — быстрее прочих пришла в себя Верея. — Выводите княгиню! Быстрее!

Огнеславу подхватили и стремительно повели к повозкам. Оказавшись вне священной рощи, она почувствовала, как силы возвращаются.

— Радость то какая, княгинюшка! — кудахтали, обступившие её боярышни. — Светлая весть!

Огнеслава распрямилась, дыхание восстанавливалось, тело вновь обрело крепость. Внезапно помощницы замолчали и дружно опустили головы. Подошла княгиня-мать.

— Великая радость, дочка! — скрипя зубами, проговорила свекровь, она нервничала, лицо побледнело. — Теперь тебе нужно особенно беречь себя.

— Вы правы, матушка, — голос Огнеславы звучал мягко, однако глаза выдавали истинные чувства. — Но сегодня я узнала, что вам пытались навредить темной магией. Разве я теперь смогу жить спокойно?

Взгляд Вереи упал на тела жриц, которых выносили из рощи.

— Если они выживут, то понесут самое тяжелое наказание, какое возможно, — указала на едва живых служительниц богини княгиня-мать. — Эти презренные не только попытались оклеветать тебя, они предали светлых богов, осквернили святилище ложью, и едва не навредили наследнику. Я накажу их.

Собравшиеся вокруг заволновались, шепотом обсуждая сказанное Вереей. Явление богини в образе белоснежной лосихи видели все, поэтому сомнений не было. Только Огнеслава и несколько женщин из ближайшего окружения матери князя понимали, вина жриц лишь в том, что они исполнили приказ, пренебрегая своим долгом и клятвами.

По возвращении в Белый дворец, Верея проводила невестку в покои. Приказав, оставить их наедине, она, наконец, избавилась от фальшивой заботы в интонациях.

— Видно на то воля богов, чтобы это дитя появилось на свет в Белом дворце! — отстраненно проговорила свекровь. — Я уеду. Покину Зеяжск и поселюсь в Краснозерске. После сегодняшнего дня мне остается только молить богов о прощении и надеяться, что однажды мои сыновья одумаются. Хочешь стоять выше меня? Пожалуйста! Отныне, ты станешь главной женщиной в этом дворце, городе и государстве. Я больше не буду помогать тебе…

— Помогать мне? — возмущенно выдохнула Огнеслава. — Сегодня вы едва не погубили меня!

— Да, помогать тебе! — резко оборвала её Верея. — Тебе и моим сыновьям.

— После обвинения в темном колдовстве, мне оставалось только умереть! В самом лучшем случае, отправиться в изгнание! — вскричала Огнеслава, не сумев сдержаться. — Это вы называете помощью? Я принимаю, то, что меня вам не жалко, но внука своего могли бы пожалеть!

— Какая же ты глупая! — фыркнула свекровь.

— Зато вам ума не занимать! — огрызнулась молодая. — Почему вы так меня ненавидите?

— Думай, как знаешь! — отвернулась Верея. — Я сделала всё, что могла. Раз такова доля, живите по-своему. А я посмотрю, как у вас это получится. Ещё придет тот день, когда ты приползешь ко мне на коленях с мольбой о помощи.

Закончив свою речь, княгиня-мать удалилась, оставив Огнеславу сгорать от гнева в полном одиночестве.

Узнав о случившемся в святилище, говорили, Аскольд так разозлился, что немедленно потребовал у матери явиться к нему. Он никогда раньше не приказывал ей, а тут отправил письменное повеление. Представ перед сыном, Верея огорошила его известием, что уезжает молиться богам на Красное озеро.

Вечером, поймав Горана в библиотеке Черного дворца, Огнеслава впервые почувствовала себя лишней. Муж говорил с ней ласково, успокаивал, но не мог скрыть странную грусть на своем лице. Всего несколько фраз и повисло гнетущее молчание. «Настолько расстроен отъездом матери?» — гадала она. Чтобы не столкнуться взглядом, он усердно разбирал старые рукописи, искал какие-то карты. «Видимо, да — заключила для себя молодая жена. — Мать есть мать…» Пытаясь отвлечь супруга от горьких мыслей, Огнеслава вызвалась помогать. Ей тут же были вручены бумага, перо и истлевшая по краю страниц книга, которую нужно переписать. Эту работу вполне мог выполнить любой из писарей, видимо, Горан просто занял её, чтобы не докучала. Скрыв обиду, она просидела над переписью почти до рассвета, пока не сморил сон.

Минуло еще три дня, полные хлопот и одиночества. Теперь все хозяйственные заботы Белого дворца легли на её плечи. С непривычки, молодая княгиня едва не валилась с ног от усталости и уже не