Четыре властелина бриллианта. Тетралогия (ЛП) - Джек Лоуренс Чалкер

Внезапно кабина резко накренилась и раздался леденящий душу вой. Мы с Залой нервно поежились; остальные наши спутники и бровью не повели.

— Осторожно, взлетаем! — не менее пронзительно прокричал старший, и все мгновенно пристегнулись. — Держитесь!

Вновь раздался резкий крик, и нас со страшной силой вдавило в кресла. Началась дикая болтанка, и мое тело сразу заныло. Я вспомнил злорадный блеск в глазах Гарала; теперь я понял, что он означал. Зала сжалась в комок и закрыла глаза. Я выглянул в маленький иллюминатор: слева прямо перед гигантским крылом, которое ритмично подрагивало, проносилась земля. Внезапно чудовище прыгнуло с громадного утеса, который я почему-то не заметил раньше, и камнем полетело вниз. Нас вышвырнуло вперед, и проклятые ремни больно врезались в тело.

Я хороший пилот и бывал в передрягах почище этой; но тогда я по крайней мере управлял машиной, которую знал как свои пять пальцев. А сейчас, откровенно говоря, я уже прощался с жизнью.

Внезапно падение прекратилось, и мы стали набирать высоту. Только в этот момент я с ужасом увидел, как близко мы находились от земли.

Подъем сопровождался качкой в такт взмахам чудовищных крыльев; через одну-две минуты мы вошли в облака и попали в череду глубоких воздушных ям. Оглядевшись, я увидел бледную Залу, так и не открывшую глаз; она держалась явно из последних сил. Другие пассажиры не выказывали никаких признаков недомогания, а что касается экипажа — тем вообще все было нипочем. Один из них с аппетитом поглощал какой-то диковинный фрукт.

Проклятые ямы, казалось, не кончатся никогда, но вскоре мы пробились сквозь плотную облачность и кабина озарилась ярким солнечным светом. Несколько минут спустя чудовище нашло подходящий воздушный поток и воспарило. Ощущение было потрясающее — полет стал плавным, словно мы скользили по стеклянной поверхности, и наступила абсолютная тишина.

Я поглядел на бледную Залу:

— Можешь открыть глаза, самое неприятное позади.

Похоже, дальше будет легче.

В душе я молился, чтобы это оказалось правдой. Зала явно услышала меня ее глаза приоткрылись и с невыразимой печалью уставились на меня.

— Мне очень-очень плохо, — простонала она. Я мог только от всего сердца посочувствовать ей:

— Расслабься и не волнуйся. Все будет хорошо. Но Зала не разделяла моего оптимизма.

— Какой же будет посадка? — сокрушенно пробормотала она.

Вопрос, прямо скажем, на засыпку. Как затормозить такую тушу? Однако команда держалась абсолютно спокойно, и я счел за благо положиться на их опыт.

Один из членов экипажа взял небольшую коробку и предложил нам фрукты. Зала переменилась в лице при одном только упоминании о еде; я заколебался, но из чувства солидарности тоже отказался. Нам сообщили, что лететь осталось чуть больше пяти часов, если погода будет хорошей; скорость полета превышала 250 км/ч, что для такого исполина совсем неплохо.

Примерно каждые пятнадцать минут наш плавный полет прерывался взмахами крыльев, и нас вновь швыряло из стороны в сторону, но это было вполне терпимо, и я, наконец, смог оценить красоту харонианского неба.

Под нами сплошным ковром клубились тяжелые тучи, а в вышине курились странные красные и желтые полосы, и их движение не прекращалось ни на секунду. Я предположил, что в атмосфере имеется какой-то газовый слой, благодаря которому на поверхности поддерживается приемлемая температура, иначе Солнце огромный слепящий шар, сожгло бы здесь все дотла. По-видимому, именно эта аномалия делала невозможной любую связь с планетой, но суть ее так и осталась для меня загадкой.

Мы часто слышали отрывистые хлопки, а иногда и пронзительный крик парителя — когда невдалеке проплывало другое чудище, — впрочем, я замечал только неопределенную черную тень. В остальном полет протекал без особых происшествий. Я разглядел под дождевиками наших соседей другую, не менее качественную и, пожалуй, даже роскошную одежду. Они явно летели вместе, однако женщина, погрузившись в изучение каких-то бумаг, почти не обращала внимания на молодого человека.

Казалось, что передо мной — босс и его охранник, но я не мог проверить свою догадку.

Вскоре даже Зала, похоже, пришла в себя, хотя в течение всего полета ее лицо оставалось зеленым.

Потом хлопки стали регулярными, Шилла плавно разворачивалась, понемногу теряя высоту; Члены команды, до того свободно передвигавшиеся по кабине, проверили крепление коробок и люков, вернулись на свои места и пристегнулись.

Выглянув в иллюминатор, я с удивлением обнаружил впереди большой просвет в облаках, а под ним — огромные темно-синие пятна. Облака мы прошли, как на дирижабле, и вновь пережили невыносимую качку и болтанку. За окнами клубился тяжелый сероватый туман, но вскоре мы снизились, и внизу открылась земля сплошной зеленый ковер и невысокие холмы. Больше я ничего не разглядел.

Паритель описал большой круг, сбрасывая скорость, а затем поставил крылья почти перпендикулярно встречному воздушному потоку. Мы понеслись вниз; несколько раз кабину сотрясали мощные удары крыльев, гасящие вертикальную скорость. Наконец все стихло и кабина замерла.

Я слегка потрепал Залу по плечу и сообщил, что ее мучения кончились. Она недоверчиво посмотрела на меня, но вскоре широко распахнула глаза и огляделась. Впервые за весь полет она отважилась выглянуть в окошко и облегченно вздохнула.

— Совсем не то, что взлет, правда? — бодро спросил я.

— Клянусь, лучше сдохнуть, чем еще раз пережить это, — убежденно ответила она.

Люк открылся, и в кабину ворвалась струя обжигающего липкого воздуха, однако после пяти часов полета это показалось мне верхом гостеприимства. К тому же не было дождя.

Наши соседи собрали вещи и покинули кабину. Мы последовали за ними, и трясущаяся от страха Зала умудрилась уронить трап.

Когда мы вылезли, к парителю подъехал вагон, напоминающий огромную мясную лавку, — топливозаправщик, догадался я. По другую сторону от Шиллы стояла небольшая группа хорошо одетых людей, рядом ждали две повозки. Нашим попутчикам был оказан торжественный прием, что не оставляло сомнений в их чрезвычайно высоком положении. Встречающие почтительно приветствовали прибывших, а женщине к тому же то и дело отвешивали поклоны. Затем кто-то распахнул для нее дверцу повозки, а остальные поспешили к парителю и вытащили из отсека под пассажирским отделением багаж важной гостьи; за остальными грузами к чудовищу подъехали легкие повозки.

Мы по-прежнему стояли посреди поля, не зная, что же нам делать. Наконец я подошел к тому члену команды, который опекал нас в дороге:

— Простите… Это — Бурже?

— Да, — ответил тот. — Вам ведь нужно именно сюда, не правда ли? Наша следующая остановка — Ламаза. Я поблагодарил парня и вернулся к Зале.

— Пойдем к тем ребятам, — предложил я, — и посмотрим, не встречают ли нас.

Мы нерешительно приблизились ко второй повозке и осмотрелись. Стоявший неподалеку парнишка быстро оценил ситуацию и подошел к нам.

— Вы новый Бухгалтер? — обратился он ко мне.

— Да, — с облегчением произнес я. — Меня зовут Парк Лакош.

Парень выжидающе посмотрел на Залу:

— А вы?

— Зала Эмбуэй. Я его… ассистент.

— Отлично, — с пониманием произнес тот. — Сейчас мы поедем в город, и там вас введут в курс дела. — Он взглянул на наши руки. — Вы без багажа?

— Да, — ответил я. — Мы на Хароне недавно и надеялись получить все необходимое здесь, на месте. Он явно заинтересовался:

— Вы Извне? Странно, что вас направили сюда. Я многозначительно пожал плечами и полез в повозку:

— Мне предложили это назначение, и я не стал отказываться.

В город мы въехали в полном молчании. Паренек сидел наверху рядом с водителем.

Бурже оказался не совсем таким, каким я его представлял. Маленькая деревушка раскинулась напротив живописнейшего залива на невысоких, поросших густыми джунглями холмах. Дома были непривычно низенькими и выкрашены в ярко-белый цвет. Я невольно вспомнил Монтлэ с его прозрачными светящимися тротуарами и современной архитектурой. Больше всего Бурже смахивал на окраины Конфедерации, где дома строились из обожженного саманного кирпича, а крыши топорщились точно такой же черепицей. Несмотря на низкие облака, было ясно, что дожди здесь не так обильны, как на севере, что, на мой взгляд, было немалым преимуществом. У берега теснились многочисленные парусные лодки.

Впрочем, здесь было по-настоящему ЖАРКО — наверняка больше 40 градусов по Цельсию, — и мы с Залой мгновенно взмокли. Не знаю как ей, а мне срочно захотелось чего-нибудь холодненького. К моему удивлению, Зала была очарована.

— Это и впрямь славное местечко! — с восхищением заявила она, не отрываясь от окошка.

Главную площадь с небольшим парком посередине окружали четыре муниципальных здания — простые квадратные коробки, зато двухэтажные. Они, разумеется, были средоточием местной жизни — здесь находились рынки, магазины, многочисленные лавки. Повозка остановилась. Наш провожатый спрыгнул вниз, открыл дверцу экипажа и помог нам выбраться наружу.