Монумент - Йан Грэхем

Появились четверо новых стражей. За их спинами зажигался голубой свет. Вспышек было так много, что Баллас сбился со счета. Он побежал на стражей. Двое первых почти мгновенно упали под его ударами, но третий едва не угодил Баллас мечом в живот. Баллас блокировал удар. Страж покачнулся, Баллас двинул его в челюсть. Голова откинулась назад, хрустнула шея… Четвертый страж сделал шаг вперед и остановился.

Баллас смерил его взглядом.

– Струхнул, а?

Страж повернулся и кинулся бежать. Баллас швырнул меч ему в спину на манер копья.

Потом он побежал обратно к Лэйку. Скальная стена закрылась. Баллас упал на колени и вдавил круг в камень. Он поддался без малейшего сопротивления.

– Почему эта штука обожгла Лэйка? – спросила Эреш. – А ты…

– Заткнись, – рявкнул Баллас. Его это не волновало.

Он нажал на центральный круг. В стене раздался грохот и гул. Плита дрогнула и поползла вверх.

– Баллас! – взвизгнула Эреш.

К ним приближались с дюжину стражей. Они были еще далеко, но бежали со всех ног. Со всей скоростью, которую только позволял глубокий снег. Перед ними двигалась фигура пониже, облаченная в шерстяную хламиду. Под капюшоном поблескивала бледная кожа. Баллас похолодел.

– Лективин, – простонал он.

Ню’ктерин тоже увязал в снегу, но двигался с кошачьей грацией. В руке его был зажат изогнутый клинок.

– Скорее! – крикнула Эреш.

Баллас посильнее надавил на центральный круг, однако ничто не изменилось. Механизм имел только одну скорость. Баллас взглянул на щель, затем на лективина. Тот неумолимо приближался. Баллас уже видел его глаза, горящие алым огнем.

Сорок ярдов. Баллас посмотрел на плиту. Щель была еще узка, но при известной ловкости можно было втиснуться внутрь. По ту сторону проема лежала тьма.

Эреш тоже быстро оценила ситуацию.

– Ты первый, – сказала она Лэйку, подпихивая его к входу в темноту.

– Нет! – рявкнул Баллас, хватая старика за руку и отталкивая его от дыры.

Девушка вскинула на него глаза, полные изумления и ужаса Баллас пихнул Эреш в грудь. Она отшатнулась, однако устояла на ногах.

– Ты… – начала она.

Баллас не обращал на нее внимания. Он впихивал свое толстое тело в узкую щель.

Едва он отпустил центральный круг, как плита начала задвигаться. Снова раздался скрежет и далекий гул. Баллас лежал в темноте, наблюдая, как сужается щель. Эреш подбежала и рухнула на живот, стараясь проползти внутрь, – но поздно. Ей было уже не протиснуться. Вскоре осталась видимой лишь полоса снега. В поле зрения вплыл подол коричневой хламиды. Послышалось шипение, которое Баллас уже слышал в канализации: лективин исходил яростью.

Плита окончательно задвинулась, и Баллас оказался в кромешной тьме.

Глава двадцать первая

Он поклялся, что мир будет принадлежать ему одному и его народ пойдет к величию и славе, а люди станут лишь бледным воспоминанием…

Что-то лязгнуло в последний раз. Раздался грохот. Потом все стихло.

Баллас сел и огляделся по сторонам. Он находится в большой пещере. Ее потолок был испещрен жилами красного камня, которые слабо светились, кидая кровавые отблески на стены. Но они были недостаточно ярки, чтобы разогнать все тени. Баллас не мог рассмотреть, насколько велика пещера, но каждый звук порождал многократное гулкое эхо.

Воздух был сухим и затхлым. Воздух склепа… Интересно сколько времени прошло с тех пор, как вход открывался в последний раз? Как давно сюда не проникали свежий воздух и дневной свет?

Баллас поднялся на ноги. Если пещера действительно соединяет Друин с Белтирраном, где-то должна быть вторая дверь. На противоположной стене. Дверь, ведущая в Белтирран…

– Я почти там, – пробормотал он. – Кровь Пилигримов! Я почти нашел его… – Баллас говорил полушепотом, и все же слова отдавались эхом, метались под потолком пещеры, словно летучие мыши. Это было жутковато, но Баллас не чувствовал страха. Здесь он был в безопасности. Вне досягаемости Церкви… Баллас засмеялся – и эхо снова разнеслось под сводами потолка.

На миг Баллас отвлекся от мыслей о Белтирране и подумал о Церкви Пилигримов и всех усилиях, которые она предприняла, чтобы его поймать. Вспомнил Дуб Кары, стражей на речном берегу, Грантавен, Эдикт об Уничтожении и кровавые бойни, которые он учинил по дороге сюда… Поймут ли жители Друина, что он сбежал, обведя вокруг пальца и их, и Церковь? Разумеется, Магистры не потерпят такого предположения. Они объявят, что беглец убит. Изничтожен. И от него не осталось ничего – даже костей.

Баллас пошел по пещере. Ее размеры изумляли: путь к противоположной стене занял несколько минут. Стена здесь была не совсем вертикальной, а располагалась под углом к полу. В красном свете Баллас осмотрел ее, но не нашел никаких знаков или пометок. Никаких символов, подобных тем, что были снаружи. Никаких жил красного камня. Он провел ладонью по стене, выискивая любую щель, которая могла бы обозначать дверь. Стена казалась монолитной. Все неровности поверхности были созданы природой. Баллас прислушался, надеясь уловить какие-нибудь звуки снаружи – шум ветра, бури, бушующей, надо так понимать, уже над Белтирраном… Тишина.

Выругавшись, Баллас отступил назад.

– И что теперь? Как мне пройти сквозь нее?

Он задумался. А есть ли здесь вторая дверь? Может быть, существует только один путь – в пещеру? И он же – выход. Или возможно… возможно, выхода нет вовсе. Что, если он очутился в ловушке?

Баллас ощутил укол гнева и разочарования, но тут же успокоил себя. Должен быть выход наружу. Пещера существует не просто так: кто-то построил ее – или приспособил для своих 1делей. Плита не могла возникнуть сама собой. Кто-то создал этот механизм. Скорее всего древние люди, которые хотели свободно путешествовать из Белтиррана в Друин и обратно. Пещера служила проходом из одного государства в другое, а значит, тут обязана быть вторая дверь. Иначе все просто не имеет смысла…

Но где же она?

Краем глаза Баллас заметил квадратное углубление в полу. В нем лежало нечто, сперва показавшееся мозаикой. Подойдя, Баллас увидел несколько десятков каменных кубиков, каждый размером не больше игральной кости. На верхних гранях кубиков было выгравировано по странному символу. Они являли собой смешение изгибов, прямых и волнистых линий и острых углов. Баллас не представлял, что они обозначают, но знаки выглядели смутно знакомыми. Вынув один из кубиков, он увидел, что каждая грань помечена своим символом.

Баллас недоуменно смотрел на них. Что это? Игра? Головоломка? Он вернул кубик в углубление. Тот послушно улегся среди своих соседей… Но что-то смущало Балласа в общем узоре символов. Что-то казалось неправильным, действовало на нервы и вызывало тошноту. Нахмурившись, Баллас перевернул один из кубиков. Наверху оказался другой символ: вертикальная линия в шестиугольнике. Это выглядело лучше. Беспокойство уменьшилось, но не исчезло.