Разгром 1941 (На мирно спящих аэродромах...) - Марк Солонин

Так вот, Grodno встречается в записях за 22 июня 1941 года семь раз. Причем всякий раз рядом с указанием серийного номера самолета, сбитого над Гродно, стоят полновесные 100%.

Сбиты: одна «рама» (разведчик FW-189), один двухмоторный «Me-110» и пять «109-х» «мессеров».

Причем один из них — вместе с командиром JG-27 Шельманном. Эти семь самолетов, с одной стороны, нельзя твердо и точно отнести к сбитым летчиками 127-го ИАП — рядом с Гродно воевал еще один истребительный авиаполк, о невероятных событиях в котором пойдет речь ниже. С другой стороны, места крушения многих немецких самолетов не указаны, во многих случаях указано именно место, где произошло «неконтролируемое столкновение с землей», а не место воздушного боя. В любом случае заявленные летчиками 127-го полка 20 сбитых немецких самолетов, скорее всего, не выходят за рамки «нормального» трехкратного завышения числа побед.

Ни в коей мере не пытаясь умалить заслуги командира 127-го ИАП, отметим все же, что никакого «бинома Ньютона» подполковник А. В. Гордиенко не изобрел, никаких технических или тактических новинок в боях 22 июня не применил. Во вверенной ему части «всего лишь» добросовестно и в срок исполнялись приказы вышестоящих командиров, Уставы и Наставления. Даже этого скромного «всего лишь» оказалось достаточно для того, чтобы, сражаясь на устаревшей технике, нанести противнику урон, вполне сопоставимый с собственными потерями.

Кроме 127-го ИАП, в состав 11-й САД входил 122-й ИАП (50 летчиков, 71 «И-16»). В этом полку начинал своей боевой путь лейтенант С.Ф. Долгушин — в будущем Герой Советского Союза, генерал-лейтенант, начальник кафедры тактики в ВВИА им. Н.Е. Жуковского. Историк из Гродно В. Бардов любезно предоставил автору этой книги запись своего многочасового разговора с Сергеем Федоровичем. Эти уникальные свидетельства позволяют увидеть события июня 41-го «с очень близкого расстояния»:

«…Самолеты «И-16», которые мы в полку получали, были 27-й и 24-й серии, с моторами М-62 и М-63. Буквально все они были новыми машинами, причем у каждого летчика: 72 самолета — 72 летчика в полку. У всех своя машина, поэтому и налет в часах у всех был большой, и летная подготовка пилотов была сильной. Я начал войну, имея налет 240 часов (!!!), и это — за 1940–1941 г… Мы летали чуть ли не каждый день, ну, в воскресенье был выходной, а в субботу — летали… Ведь «И-16», когда им овладеешь — машина хорошая была! Догонял он и «Юнкерс-88», и «Хейнкель-111», и «Ю-87», конечно, все расстреливал. Драться, конечно, было сложнее с «Мессершмиттами», но все равно, за счет маневренности можно…

…Вечером в субботу 21 июня 1941 года нас разоружили: приказали снять пушки, пулеметы, боекомплект и поместить в каптерки. Я с ребятами своими посоветовался, и мы сняли пушки и пулеметы — мы вынуждены были. А патронные ящики оставили… Состояние такое — все равно, что голый остался… Мы спросили: «Кто такой идиотский приказ издал?!» А командир полка Николаев разъяснил командирам эскадрилий (а те, в свою очередь, нам): «Это приказ командующего Белорусским военным округом Д.Г. Павлова». Накануне тот приезжал на наш аэродром вместе с командующим ВВС округа генералом-майором И.И. Копцом…»

Несколько позднее, уже в рассказе про события 22 июня, вдруг «всплывает» и комиссия из Москвы, на глазах которой (а может быть — и под давлением которой) на приграничном аэродроме разоружали самолеты истребительного авиаполка.

«…Перед этим была у нас комиссия из Москвы, прилетели они на «Ли-2». Он так и стоял на аэродроме — немцы в первую очередь его сожгли, а они на машине уехали, вся их комиссия московская… Возглавлял ее полковник, начальник оперативного управления ВВС. Еще был М.Н. Якушин, который в Испании воевал. Он был инспектором ВВС и в этой комиссии был, со мной летал на «спарке» — проверял…»

Что это было? Эпизод с демонтажем вооружения с самолетов истребительного полка, находившегося вечером 21 июня на аэродроме Новый Двор, в 17–20 км от границы, Долгушин приводит и в коротком интервью, опубликованном 18 декабря 2001 года в «Красной Звезде», и в достаточно подробных воспоминаниях, размещенных в 2007 году на сайте «Я помню». (172) Узнать мотивы такого странного решения не у кого: И. Копец погиб (застрелился?), Д. Павлова расстреляли (из опубликованных материалов следствия и суда над командованием Западного фронта видно, что из Павлова выбивали показания про «троцкизм» и расстрелянного в 37-м году Уборевича; реальные же обстоятельства разгрома фронта, включая эпизод c разоружением 122-го авиаполка, «следователей» не интересовали).

«…В воскресенье, 22 июня, часа в 2.2.30 раздалась сирена: тревога! Ну, по тревоге собрались: схватили чемоданчики, шлемы, регланы. Прибежали на аэродром: техники моторы пробуют, а мы начали таскать пушки, пулеметы, боеприпасы. А пушку вставить в крыло — оно же не широкое! И вот туда пушку 20 мм вставить — обдерешь все руки, а там центроплан прикрыт дюралью, и люк, куда пушку совать, он тоже дюралевый. И все на шпильках — все руки обдерешь!

…Я доложил командиру эскадрильи: «Звено готово!» Он вызвал командиров звеньев. Собрались, сидим и вдруг видим: со стороны Белостока идет звено самолетов (восьмерка «109-х»), но еще далеко было, когда мы их увидели. Прилетели они и начали штурмовать, но мы машины уже разрулили и рассредоточили.

…1-я эскадрилья начала взлетать первой, потому, что она находилась рядом с палатками, самолеты были буквально в 15–20 м от палаток. Поэтому они первые изготовились, а нам нужно было еще перебежать аэродром, а потом только уже в самолеты сесть. 1-я эскадрилья начала взлетать первой, и когда уже взлетели, начали взлетать и другие эскадрильи — тут уже налеты прекратились. Все уже — началась «драка», немцы поняли… И потом, они увидели… Им же по радио все это дело шпионы, наверняка, сказали, что полк ушел с аэродрома… Пока я рулил и взлетал — мне 16 пробоин влепили. Когда я оторвался, шасси убрал и взлетел, «мессера» меня «бросили» — мною не занимались, а шестерка их была уже над аэродромом. И вот эта шестерка — они на меня абсолютно не обратили внимания, они готовились сесть на аэродром.»

Этот фрагмент выглядит очень сумбурно. Непонятно — кто, куда, зачем? Что именно «немцы поняли»? Дальше все постепенно проясняется: «…Я походил (имеется в виду — полетал), посмотрел и пошел на границу, а когда ходил и смотрел над границей — наткнулся на немецкий связной самолет фирмы Физлер „Шторх“ (легкий самолетик сверхкороткого взлета-посадки, типа нашего „У-2“). Я дал одну очередь, и он „воткнулся“ в землю. Потом пошел на Скидель (базовый аэродром 127-го ИАП) — там никого нету, над Гродно прошел и вернулся на аэродром. Командир эскадрильи говорит: „Мы улетаем, полк улетает в Черлены (аэродром около г. Мосты на Немане, примерно 75 км от границы). Ты давай заправляйся и прилетай туда…“ Полк улетел. С Нового Двора я улетал почти что последним…»

На этом месте прервем на время рассказ Долгушина и постараемся хоть что-нибудь понять в прочитанном. Да, это очень непросто. Гораздо проще было десятки лет тиражировать байку про то, как «немцы налетели и всё на аэродромах перебили».

Первое, что необходимо отметить, — полк был поднят по тревоге в 2.30 ночи. За два часа ДО появления первых «мессеров». Поднятый по тревоге личный состав полка успел «разрулить и рассредоточить» самолеты. Даже успели (если не на всех, то хотя бы на некоторых истребителях) поставить снятое оружие на место. Результаты первого вражеского налета Долгушин оценивает словами: «Особенных потерь не было: одну машину обили». Более драматичную картину рисуют донесения штаба 3-й армии (в оперативном подчинении которой была 11-я САД): «…с 4 часов 30 минут до 7 часов произведено 4 налета на аэродром Новы Двур группами 13–15 самолетов. Потери: 2 самолета сгорели, 6 выведены из строя. 2 человека тяжело ранено 6 — легко…» (10, 137)

Как бы то ни было, после первых вражеских налетов 122-й ИАП, несомненно, уцелел, а потери в самолетах составили не более 5—10% от исходной численности. И это — в самых неблагоприятных, ни в каких Уставах не предусмотренных, обстоятельствах (снятое с самолетов за несколько часов до начала боевых действий оружие). Главные события происходят после первого налета: командир 122-го ИАП принимает решение перелететь в тыл (правда, пока еще — в ближний тыл; правда, Долгушин утверждает, что видел с воздуха немецкие танки в 5—10 км от аэродрома Новый Двор).

Доподлинно известно, что никаких немецких танков на правом фланге Западного фронта, у г. Гродно не было — ближайшая к месту событий 12-я танковая дивизия вермахта в полдень 22 июня подходила к Меркине, т. е. находилась в 60 км севернее. За танки с высоты полета можно было принять «штурмовые орудия», одна-две батареи (т. е. от 6 до 12 единиц) которых было придано 256-й пехотной дивизии, наступавшей на Новый Двор. В этом районе были другие, советские танки — более трехсот танков 11-го мехкорпуса, который (если верить донесениям советских штабов) «в течение 22 и 23.6 вели бой на фронте Конюхи, Новый Двор, Домброво». Что, однако, не помешало истребителям люфтваффе уже утром 22 июня начать осваивать свой первый на захваченной советской территории аэродром. Вообще аэродром в Новом Дворе оказался не обделен вниманием историков и публицистов. Так, в истории боевого пути 256-й ПД отмечено, что «передовые части 481-го пехотного полка достигли в 12.30 полевого аэропорта в 4 км к северу от Нового Двора и расстреляли 19 самолетов, которые застали уже на старте». 2 июля 1941 года нацистский официоз, газета «Фёлкишер беобахтер», посвятила свершениям командира 481-го полка целую статью — правда, под названием «Блестящая героическая смерть». В статье также сказано, что «передовое подразделение полка взяло штурмом полевой аэродром большевистских ВВС и уничтожило при этом 19 самолетов». Вот только со «штурмом» геббельсовские пропагандисты погорячились…