Чисто семейное дело - Юлия Федотова

В-третьих, нам больше не надо тратить время на дорогу. Колдун оказался мастером на все руки: кроме профильной, черной, имел общемагическую подготовку, достаточную, что-бы открыть портал. И строки сии я пишу, сидя дома, на коврике у собственной кровати; все другие места заняты.

Все-таки хорошо бывает вот так вернуться домой! Тепло, сухо, относительно безопасно… тьфу-тьфу, чтоб не сглазить. Одна неприятность — в доме уже неделю сломан водопровод, воды ни капли. Ужинать пойдем в трактир за углом, помыться не удастся вовсе. Аолен, Энка и Ильза горько разочарованы. Урсула и вовсе плачет — ей так хотелось поплавать в ванне второй раз в жизни (первый был в Оттоне). Но Рагнар и Орвуд выглядят подозрительно довольными. Они всегда радуются, когда удается избежать гигиенических процедур.

А моя душа, или что там бывает у демонов, пребывает в состоянии смятения и трепета. Потому что завтра мне предстоит доложить мэтру Донавану о том, что я забыл про его пиявок.

И еще… Да, пожалуй, меня смущает наше бесславное возвращение в Уэллендорф. Как там пела старая ведьма на тропе? «Судьба не той стороной повернулась, дорога кольцом замкнулась, ни ходу ни броду…» — что-то вроде этого. Будем надеяться, слова ее не распространяются дальше проклятой тропы. Или все-таки распространяются? Пока не стану это ни с кем обсуждать, чтобы не пугать раньше времени… или уже время?

Да! В-четвертых, Урсула избавилась-таки от ячменя! Обычно колдунов не учат целительству, но от покойной бабки ему досталось несколько книг, и он сумел в них разобраться! Вот что значит настоящий специалист! Не то что некоторые из рода эльфов! (Это не мои слова, а Орвуда.).

Вечер того же дня

…Короче, поужинали мы в трактире, ничего не скажешь! Еле расплатились! Потому что от трактира того мало что осталось. Нет, в смысле стены-то целы и мебель кое-какая. Но посуда — в осколки, и окна, и еда вся разлетелась по полу, и посетители разбежались. А главное, неловко вышло: нас в этом заведении хорошо знают, притом уже много лет. Еще студентами в него бегали, ели тухлую рыбу. Ничего не поделаешь, юг есть юг. Хорошей рыбы здесь даже зимой не найти. Вот у нас во фьордах… тьфу! О чем бишь я?

Да, об ужине. Начиналось все чудесно. Пришли, сели как порядочные, заказали окорок на вертеле, два пирога с капустой, один для Рагнара, другой для остальных. Девчонки чего-то сладкого взяли. Еще пиво было. Только недолго. Оно оказалось первой жертвой.

Едва нам успели подать еду, как от дверей раздались неожиданные звуки. Для того чтобы идентифицировать их как петушиный крик, требовалась весьма богатая фантазия. Очень уж непрофессиональным и нестройным было кукареканье, поэтому мы не сразу сориентировались, а только после того, как черная стрела расколола напополам наш кувшин с пивом. И пошло-поехало.

Убийц было семеро — видно, лорды сумели поправить свое финансовое положение. Или, может, проплатили этот заказ уже давно, трудно судить. А спросить не у кого, всех нападавших мы, в конце концов, перебили. Но не скажу, что это было легко. Мы сами тоже очень пострадали. Меридит, к примеру, едва не лишилась правого уха. Буквально на ниточке висело — мне от такого зрелища чуть плохо не сделалось. А Энка издевалась, типа какие нежности, не видал я, что ли, отрубленных ушей?

Конечно, видал я отрубленные уши, и немало — целые связки. Есть в нашей гильдии у «каменных лбов» такая мода — отрезать уши убитых ими лично врагов, нанизывать на веревочку и носить на шее на манер ожерелья. Потрясающая дикость нравов в наш-то просвещенный век!

Помню, был в моей сотне боец. Звали его Кампрулл Зобр. К какому народу принадлежал — думаю, родная мама его и та догадаться не могла. Ростом был с Рагнара, а то и повыше, мордой смахивал на тролля. Половина зубов выбита, череп лысый и блестящий, как полированный щит, шея шире башки, руки висят ниже колен, в общем, редкостный урод. Больше всего напоминал тот золотой памятник, что трегератцы поставили мне за избавление от Ирракшаны. Так вот, на этом Зобре вражеские уши висели аж в три ряда, и я вынужден был любоваться ими каждый день, пока ему, милостью добрых богов, не разнесло череп стенобитным орудием. Между прочим, это было наше орудие. Несчастный случай. А может, и нет, я не стал проводить дознание. Кампрулла многие не любили, и я в их числе. Очень мне не нравился взгляд, которым он на меня порой посматривал. И украшение его не нравилось.

Но то были чужие, совершенно незнакомые уши. А когда стоит вопрос о благополучии уха твоей собственной сестры — это гораздо хуже! Энка могла бы понимать такие вещи, а не обзывать меня нежной фейкой!

Спасибо Аолену, он быстро прирастил его на прежнее место. Зря я иронизировал по поводу его целительских способностей! Каюсь, каюсь!

Итак, результат сегодняшнего «ужина»: мы голодные (после боя было уже не до еды, лишь бы ноги до дому донести, да и не с полу же ее по крупицам собирать?), семь трупов в помещении, трое случайно пострадавших (к счастью, все трое живы, усилиями Аолена) и сорок золотых убытку за нанесенный заведению ущерб. Орвуд в ярости. Хотел повторить конвелльский трюк с «моральным ущербом», но в Уэллендорфе этот номер не прошел. Здешние трактирщики свои права знают.

Но есть в этой грустной истории один положительный момент. Мы смогли на практике убедиться: проклятие подействовало! Убийцы исправно кукарекают, внезапный удар нам больше не грозит. Видно, не такой уж я безнадежный демон, как некоторые стремятся изобразить!

Вот верно говорит мудрый народ: сам себя не похвалишь — никто не похвалит! Я же еще и виноватым остался!

Плохо проклял, ввел в расходы, чуть не оставил сестру без уха, и так далее, и тому подобное! Кажется, меня за всю мою долгую жизнь воспитывали меньше, чем за те месяцы, что Орвуд состоит нашим старшим братом!

Думаю, причина его сложного характера кроется в дурной наследственности: родители его — сущие упыри, что мать, что отец. Просто чудо, как мне «везет» на родню!.. Вообще-то зря я об этом, раз Орвуд решил контролировать мои записи.

25 октября

Сегодняшний день выдался удачным, не в пример вчерашнему. Встреча с профессором Донаваном прошла гораздо лучше, чем можно было ожидать. Он не стал ругать меня за пиявок, мало того, накормил кексами, напоил морсом из крыжовника. Правда, при этом он как-то странно на меня поглядывал и несколько раз справлялся о моем здоровье. Мол, уверен ли я, что со мной все в порядке? Пожалуй, он меня даже как-то побаивался, что ли… Было очень неловко, я решил, что кажусь психом.

Истинная причина такого внимания стала понятна позднее, когда я увидел свое отражение в большом зеркале на стене рекреации. Вообще-то оно повешено там для магических целей, на деле же перед ним любят вертеться университетские девицы. А я случайно бросил взгляд, когда проходил мимо. И ничего хорошего не увидел. Потому что вчерашние раны Аолен исцелил, но одежда над ними целее не стала — не успели зашить, и пятна крови с нее никуда не делись. А цветом лица я больше всего напоминал дурного покойника, вылезшего из могилы на поиски пропитания. И в таком непотребном виде я, возомнивший себя существом образованным, цивилизованным и прогрессивным, разгуливал по храму, можно сказать, науки! Вот до чего доводит походная жизнь! До полного одичания нравов! «Бытие определяет сознание» — мудро говорят в мире ином.