Прекрасная толстушка. Книга 2 - Юрий Перов

Там я его впервые и увидела. Мы сидели вместе в одной очереди в процедурный кабинет к знаменитой на всю округу процедурной сестре Лере, которая делала уколы так виртуозно, что ее не боялись даже дети.

Сперва он сидел через стул от меня, и я, честно говоря, его не видела. Потом подошла какая-то бабуля, он с готовностью уступил ей место и встал около стенки почти напротив меня. Я чувствовала, что он смотрит на меня во все глаза, но якобы не замечала этого, занятая разговором о погоде и ревматизме с бабулей. Потом бабуля начала на него как-то странно посматривать и спросила на весь коридор, нимало не смущаясь:

— Дочк, ктой-то там стоит, вроде знакомый, а никак не признаю? Артист, что ли?

Я была вынуждена на него посмотреть и встретилась с ним взглядом. И столько в его взгляде было затаенного восторга, грусти, сожаления о том, чему уже не суждено никогда сбыться… Я его узнала и поняла. Да, он был артист. Исполнитель цыганских песен, входивший в ту пору в большую моду. Неизменный участник всех «голубых огоньков» и «правительственных» концертов. Он был цыган, но мало похож на цыгана. И, кажется, стремился быть еще менее похожим. На нем был прилично сшитый коричневый костюм, со вкусом подобранный галстук, дорогие ботинки. Прическа была не по-цыгански короткая.

Я тихонько сказала бабульке его фамилию. Она же опять на весь коридор объяснила:

— А я смотрю — знакомая личность, а кто — не припомню. Памяти-то уж совсем нет.

Я посмотрела на него с извиняющейся улыбкой. Он улыбнулся мне в ответ… Улыбка у него была просто обворожительная. Навстречу его улыбке открывалась душа. Тут из процедурного вышла тетка с перевязанной шалью поясницей и настала моя очередь.

Когда я вышла после укола, он встретил меня как знакомую и даже слегка кивнул головой. И я ему кивнула и пошла в гардероб. Прежде чем завернуть на лестницу, я оглянулась. Какая печальная была у него улыбка. Я прощально кивнула ему и скрылась за поворотом.

Мне было понятно его состояние. Не мог же он, известный на весь Союз артист, броситься за мной и на глазах у томящейся от болезней и безделья очереди пытаться со мной познакомиться. «Ну что ж, не судьба, — подумала я. — А жаль…»

Из всех, кто в последнее время бросал на меня такие не двусмысленные взгляды, он был самый привлекательный. И к тому же цыган…

А через две недели я вдруг увидела его у себя дома…

Хоть это и не поощрялось, но бывало, что заказчицы приходили ко мне с мужьями. Так получилось и в этот раз…

О ней я знала только ее имя. Мне ее порекомендовала одна из моих постоянных клиенток. То ли специально, то ли по забывчивости она не сказала мне, кто она. Вернее, чья она жена, потому что, кто она сама, особого значения не имело.

У нее был срочный заказ. Платье ей нужно было сделать за два дня, к двадцать девятому апреля. Она должна была в нем пойти в Кремль на прием в честь приезда в Москву Фи деля Кастро. Я решила, что она жена какого-то большого начальника или дипломата.

Она позвонила мне двадцать девятого около пяти часов и попросила разрешения зайти за платьем вместе с мужем, так как на прием они отправятся прямо от меня…

Открыла им Надежда Ивановна. Когда он вслед за своей женой вошел в гостиную, где я уже отпускала другую клиентку, то потерял дар речи. Ему потребовалось много времени, чтобы сказать: «Здравствуйте».

Я тоже была удивлена и взволнована, чего уж тут скрывать… Наверное, с каждой из вас случались «эскалаторные» романы, когда издалека заметишь чей-то горящий взгляд, ответишь на него загадочной полуулыбкой, повернешься и посмотришь вниз на то, как он задирает голову, высматривая тебя в высоте. Целая бурная жизнь проживается в эти мгновения… А теперь представьте себе, что герой вашего мимолетного романа заявляется прямо к вам домой…

Жена представила его мне. Мы пожали друг другу руки так, словно виделись впервые. Так, не успев еще толком познакомиться, мы уже заимели нашу общую тайну.

Все разъяснилось довольно просто. Он должен был петь на этом приеме для Фиделя Кастро. Как известно, для таких мероприятий собирали целые бригады артистов — приглашали, естественно, самых популярных.

Он мне позвонил через три или четыре дня, в один из этих майских сумасшедших праздников. Он сказал, что украл мой телефон у жены.

— Зачем? — спросила я, отчетливо понимая, что таких вопросов задавать не следует…

Раньше у меня были принципы, от которых я, после и вестных событий, старалась освободиться, но, очевидно, все же безуспешно. Остатки этих принципов, вдолбленных в мою голову еще бабулечкой, основательно портили мне жизнь… Я ждала его звонка и не знала, что ему ответить. Ведь он был женат, и я была знакома с его женой. Причем так близко, как может быть знакома с женщиной ее портниха. А при моем воображении я все это время видела их в постели. Честно говоря, его жена мне активно не понравилась. На мой взгляд, она была слишком худа и невзрачна для мужика с такой ослепляющей улыбкой.

В общем, во мне проснулась самая настоящая стерва, чего уж тут греха таить.

— Не знаю зачем — честно ответил он. Потом вдруг нашелся и с надеждой сказал: — Можно вас пригласить на концерт? Правда, у меня там один выход…

— Очень не люблю праздничных концертов… — безжалостно сказала я. Принципы на время победили, но стерва во мне тут же прибавила: — Когда будет у вас сольный концерт — позвоните, я с удовольствием вас послушаю…

Он начал названивать мне каждый день. У нас начался странный, совершенно безысходный телефонный роман. Мы жили с ним в семи минутах ходу друг от друга, но встретились только через несколько месяцев.

Для того чтобы иметь возможность звонить мне, он за вел себе чудную собачку — длинношерстного такса по имени Рыжик, и каждый вечер, иногда поздно, уже после спектакля или концерта, выходил с ним гулять. Другого повода выйти из дома у него не было. Жена его была болезненно ревнива.

Рыжик изучил углы всех телефонных будок, а его хозяин — особенности всех автоматов в округе, узнал по именам всех газетных и табачных киоскеров, у которых постоянно менял двушки.

В конце концов я подумала, что у него никогда уже не будет такой здоровенной русской бабы, а у меня — самого настоящего цыгана, и сдалась.

Встречались мы с ним у меня и очень редко. Это было действительно трудно при его занятости, полной подконтрольности и невероятной популярности. Его каждый человек узнавал на улице и риск, что кто-то что-то расскажет о наших встречах его жене, был очень велик. А причинять ей боль мы не хотели.

Чего только он не изобретал, чтобы заскочить ко мне хоть на минутку. Иной раз прибегал даже с Рыжиком, за счет его прогулки…