Порт-Артур (Том 2) - Александр Степанов

- Мнение огромного большинства артурского гарнизона, что ваше превосходительство являетесь наиболее подходящим комендантом для Артура.

- Начальство в Питере и Маньчжурии держится иного мнения, да и здесь некоторые весьма влиятельные лица находят, что я приношу больше вреда, чем пользы, - с горечью проговорил генерал.

- А кто же такие эти глупцы, выражаясь мягко? - возмутился Звонарев.

- Прочтите, - протянул ему Кондратенко одну из бумаг, лежащих на столе.

Это была напечатанная на машинке записка Фока под заглавием "Некоторые соображения об артурской обороне". Адресовалась она Стесселю и всем генералам и командирам отдельных частей. Наверху имелась надпись: "Не подлежит оглашению". Прапорщик уже был знаком с литературными произведениями Фока и сразу понял, что перед ним очередной пасквиль на Кондратенко.

- Стоило ли читать эту чепуху? - повернулся он к генералу.

- Хотя она и "не подлежит оглашению", но ее читают все писари, вплоть до ротных, и, конечно, знакомят с ее содержанием солдат. Это, так сказать, артурекая литература для народа. Все равно вам придется с нею познакомиться.

Звонарев принялся за чтение.

- "Я уже не раз указывал, что излишнее переполнение передовых окопов стрелками и матросами ведет только к ненужным, ничем не оправданным потерям.

Но генерал Кондратенко, который воображает себя самым умным человеком в Артуре, конечно, не пожелает снизойти до этих соображений. С ученым видом всезнайки он по-прежнему будет напрасно проливать реками солдатскую кровь, твердо веря, что это принесет ему славу героя, чины и ордена".

- Как допускает Стессель появление подобных произведений? - не выдержал Звонарев. - Ведь это не только подрыв вашего авторитета среди солдат и матросов, но прямое натравливание их на вас!

- "Известный всему Артуру своими длинными усами генерал недавно прямо заявил мне, что он гораздо больше беспокоится о снарядах, которых мало, чем о людях. По его мнению, солдат в крепости гораздо больше, чем имеющегося продовольствия. Поэтому потеря тысячи-другой человек только облегчит положение крепости. Надо ли говорить, что он сам отнюдь не хочет оказаться в числе этих тысяч". Вопиющий поклеп на Василия Федоровича.

- Его хоть прямо по фамилии не называют, - все же как-никак родственник Стесселю, не то что мы, грешные.

- Не секрет, что вы собираетесь предпринять, Роман Исидорович, в связи с этой наглой и бестактной выходкой Фока?

- Подал рапорт об освобождении от должности начальника сухопутной обороны и, как следовало ожидать, получил отказ. Нельзя-де обращать внимания на чудачества Фока, он ведь еще в турецкую войну ранен в голову и немного ненормален. Я не настаивал: боюсь, что без меня дело попадет в руки того же Фока, и тогда дни Артура будут сочтены. Нет, я не собираюсь сдавать свои позиции! - с жаром проговорил Кондратенко.

- Если бы вам, Роман Исидорович, предложили взять на себя высшее начальствование в Артуре, вы согласились бы?

- Куда же денутся Стессель и Смирнов?

- Мы бы их арестовали.

- Кто вы?

- Ваши приверженцы.

- Я бы немедленно арестовал вас и освободил Стесселя и Смирнова, дабы они вернулись к исполнению возложенных на них обязанностей, - улыбнулся Кондратенко. - Нет, я против всяких незаконных действий. Так и передайте всем "моим приверженцам", как вы выражаетесь.

Прапорщик разочарованно вздохнул. Вскоре пришел Науменко.

Воспользовавшись этим, Звонарев стал прощаться.

В Свободном госпитале ему пришлось довольно долго ждать в приемной, пока вышла Варя. Увидев прапорщика, она сурово сдвинула брови и сухо справилась, чем она может быть ему полезна.

- Прежде всего, я думаю, вам следует извиниться передо мной за вашу вчерашнюю грубость, - в тон ей умышленно хмуро ответил Звонарев.

Не произнеся ни слова, девушка повернулась и направилась к двери.

Прапорщик едва успел схватить ее за руку.

- Стоп, стоп, стоп! Я еще не кончил, и вы, как всякая воспитанная девочка, должны выслушать до конца, когда с вами говорит старший, проговорил он.

- Руки прочь, или вы получите еще одну оплеуху, - попыталась вырваться Варя.

- Ша, киндер, как говорит Борейко в таких случаях, - еще крепче сжал ее руку Звонарев. - Кондратенко прислал вашим больным цингой свежее мясо и овощи. Потрудитесь их получить, - протянул он большой сверток.

- Я больше не веду палаты. Пустите, мне больно, - тихо проговорила она.

- А вы драться не будете? - уже совсем весело спросил Звонарев.

- Не хочу марать руки о вашу... вашу противную физиономию, - заикаясь от волнения, проговорила девушка.

- То-то же, - отпустил ее прапорщик. - Теперь мы квиты, и я могу опять поцеловать вас...

Варя фыркнула, как кошка, и одним прыжком оказалась за дверью.

- Не смейте никогда больше приближаться ко мне, приходить сюда или к нам домой, низкий вы... человечишка, - наконец подобрала она наиболее уничтожающее слово и, хлопнув дверью, исчезла.

Звонарев улыбнулся. Негодующая Варя была ему больше по сердцу.

В штабе Горбатовского его уже поджидали Буторин и Фомин с тремя десятипудовыми шаровыми минами. Наскоро переговорив со Степановым и получив от него последние указания, прапорщик отправился с матросами на форт номер два.

На форте было относительно тихо: редкая ружейная перестрелка, взрывы бомбочек, изредка гулкий артиллерийский выстрел и визг разорвавшейся шрапнели. Сквозь туманную ночь чуть пробивались бледные лучи прожекторов.

Две подводы, запряженные парой осликов каждая, затарахтели за Звонаревым и матросами.

Фролов уже ждал прапорщика. Им был разработан подробный план очищения рвов форта от японцев.

- Как только ваши мины взорвутся, мичман Витгефт с матросами бросится в атаку вдоль левого бокового рва, я со стрелками - вдоль правого, поручик Юницкий из контрэскарпной галереи попытается выбить японцев из капонира. Вы же будете орудовать на бруствере и командовать артиллерией внутри форта, распределил он роли между офицерами.

- По-моему, мое задание невыполнимо. Японцы так прочно засели в капонире, что едва ли мы сможем что-либо с ними поделать, - заикаясь, проговорил Юницкий.

- Умереть-то там вы, я думаю, сможете, если это будет нужно, - насмешливо ответил комендант форта.

- Думаю, что я больше пользы принесу живым, чем мертвым.

- Можете думать что хотите, но выполнить поставленную вам задачу вы обязаны. Ступайте! - резко приказал Фролов. - От него, живого, пользы не больше, чем от мертвого.

Места для спуска мин были выбраны на бруствере заранее, и на них начали устанавливать желобообразные салазки, соблюдая полную тишину, боясь столкнуть малейший камешек или комочек земли. Как только это было сделано, Фролов в последний раз повторил свои наставления: взрывы спускаемых мин послужат сигналом для общей атаки, Звонарев с артиллеристами форта должны орудийным огнем парализовать контратаку японцев, если она последует. Пожелав прапорщику успеха, Фролов ушел.

Мины осторожно, без шума подняли на салазки. Звонарев поочередно поджег фитили и шепотом скомандовал:

- С богом, кати!

По три рослых матроса налегли на каждый шар, и они со слабым скрипом двинулись с мест. Налетевшая густая волна тумана совсем закрыла русских.

Японцы ничего не подозревали и держались тихо. С нарастающим шумом мины ринулись вниз.

Один за другим раздались три сильных взрыва. Сотрясение было так сильно, что мешки с землей лавиной обрушились вниз, завалили вход в блиндаж, крыша которого подозрительно заскрипела.

- Господи Исусе Христе, да что же это такое? Никак, японец сам нас взорвал? - заметались испуганные солдаты, торопливо расчищая выход из блиндажа.

Прапорщик выбрался наружу одним из первых. Осколки и комья земли после взрыва уже пролетели, но в воздухе стоял грохот ружейной стрельбы, взрывов бомбочек и свист пуль. Из рвов доносился шум рукопашной схватки; крики, стоны, выстрелы, взрывы бомбочек слились в один общий рев, который все нарастал и быстро передвигался по направлению к переднему рву.

- Бежит японец! - проговорил Буторин. - Мы его сегодня застали врасплох.

С перепугу он и стал тикать без оглядки.

Звонареву хотелось выглянуть из-за бруствера, но это грозило ранением или даже смертью. Несколько лучей японских прожекторов остановились над фортом, тщетно силясь проникнуть сквозь молочную пелену густого тумана. Молчавшие ранее осадные батареи теперь открыли беспорядочный огонь, осыпая снарядами всю площадь форта.

Вскоре прибыл связной от Фролова и сообщил, что все рвы очищены от японцев.

- Потери велики? - спросил Звонарев.

- Почти нет, двое или трое легкораненых. Поручика немного зацепило, но они остались в строю, да морского офицера ранило "в плечо, но тоже не сильно, докладывал стрелок. - Только в капонире артиллерийский поручик дюже спужались и не пошли вперед. Комендант просили вас, вашбродь, пройти туда, помочь им.