Тортоделка. Истинный шедевр (СИ) - "EvgeshaGrozd"

Приняв душ, сладко растянулся на постели, обняв подушку. Тело благодарно предалось отдыху. Тяжелые веки опустились и тревожный сон забрал в свою обитель.

Искал во тьме Вику. Бежал за ней по улицам, видя её силуэт впереди. Когда почти настиг, чья-то фигура затащила её в тёмную машину.

— Вика! — кричу не своим голосом и бегу за машиной следом. Вижу в заднем окне лицо перекошенное ужасом. Зовёт меня. Просит о помощи. — Вика!

Бегу из последних сил, которые иссякли ещё до того, как авто, похитившее мою жену, скрылось за горизонтом.

— Вика! — упав на дорогу, кричу в пространство…

— Герман! Гера! — любимый голос пробирается в голову. — Герман, проснись… Просыпайся! Я здесь! Здесь…

В холодном поту переключаю сознание и резко распахиваю глаза, вырываясь из ужаса. Я дома. В постели. Рядом жена и испуганно трясёт меня, похлопывает по щекам. Она и правда здесь. Со мной. Всё хорошо!

Выдохнул, сел на кровати и, пленив затылок супруги, уткнулся головой в её лоб.

— Слава Богу! — изрёк с невероятным облегчением.

— Что с тобой? Ты напугал меня! Кричал на весь дом, — чувствую, как учащенно дышит, ладони касаются моего тела.

— Кошмар приснился, — проронил я, и перед глазами вновь картинка из сна. Недобрый осадок ещё надолго будет есть душу.

Вика отстранилась и посмотрела на меня. Разглядывает лицо и следы от побоев. Тонкие пальцы коснулись нижнего века и скользнули по скуле. Остановились на губе. Скривился от неприятной боли.

— Прости, — убрала ладонь. — Герман, что там было? Ты сам не свой.

Рассказать тебе? А зачем? Виктор мёртв, а главный враг всё так же неизвестен.

— Было страшно, — опустил взгляд вниз, взял в руки её ладони, нервно массируя пальцы. — И рад, что это видел я, а не ты. Вик, пожалуйста, будь максимально осторожна и внимательна. Забудь о гордости и обиде на меня. Не оставайся наедине. Если нужно куда-то ехать, прошу, говори мне. Я всё брошу и сразу же приеду. Всё очень серьёзно, родная. У нашей семьи враг, и он — очень сильный и коварный. Он знает о нас абсолютно всё.

Смотрит в тихом ужасе, губы шевелятся в немых вопросах, а глаза налились водой.

— За что? — молвила чуть слышно. — Что такого мы сделали, чтобы погубить столько людей?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Не сдержался и притянул супругу к себе, прижав к груди. Чувствую, как всхлипывает и крепко обнимает в ответ.

— Я не знаю, родная, но найду эту сволочь. Обязательно найду. Ни одна тварь, которая угрожала моей семье, не окажется безнаказанной.

— Не надо, — жалобно посмотрела на меня. Крупные капли слёз катились по щекам. — Пусть полиция ищет… Ярослав этот. Пожалуйста, Гер. Я боюсь не только за себя, но и за тебя. Я умру, если с тобой что-то случится. Умоляю…

— Ты хочешь, чтобы Я умер, узнав, что мою любимую посадят за решётку?! Нет. Пока от меня есть польза, в стороне не останусь.

Вика опустила голову, вынужденно смиряясь. Сжала ткань моей футболки в кулаках.

— Вик, — поднял лицо девушки за подбородок. — Знаешь, когда стоял на волосок от смерти, кое-что понял. Понял, что безумно хочу быть только с тобой. Ради тебя не побоюсь встать под пули. Вся моя дурацкая гордыня и самовлюбленность, наконец, исчезли. Мне хочется видеть, как ты улыбаешься, хочется знать, что с тобой всё хорошо. Я, оказывается, по-настоящему был счастлив, когда ты была рядом. Была моей Викой. Понял это, лишь когда потерял. Неужели, больше нельзя это вернуть? Вик! Не говори, что все шансы исчерпаны?!

Жена захотела отстраниться, но не позволил. Поймал за запястье и прижал её ладонь к своей груди. Ловлю её взор.

— Гера, мы пытались и ни раз. В ответ лишь боль.

— Нет идеальных семей. Покажи мне хоть одну. Но есть чувства, которые не проходят.

— Чувства? — сдвинула брови и попыталась отобрать руку. Не дал. — Своих чувств ты вечно боялся, а всё обретенное с горем пополам мгновенно перечеркнул обидами. Молчу о том, что залез под юбку к бывшей. А требование убить нашего ребёнка?! О чём ты вообще?! Какие чувства?! Нет давно их! Я их вытравила как болезнь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Которой всё же успела заразить меня, — жестко возразил ей.

Выпустил руку и резко рванул к девушке. Обхватив крепко за талию, приподнял над постелью, а после бросил спиной на матрас. Чуть охнула от неожиданности. Навалился сверху, блокируя пути отхода. Поймал испуганный взгляд и, сбавив напористость, страстно впился в губы. Замерла, но позволила проникнуть в рот. Слегка изогнулась, подаваясь телом вперёд. Ладони загуляли под её ночнушкой, изучая знакомые изгибы, по которым стосковался до жути. Содрогнулся от тепла желанной плоти.

— Люблю тебя… Просто невероятно люблю, — шептал между поцелуями.

Томный выдох мне в рот. Сладостная истома. Устремился к ней в трусики, но девушка, словно перестала ощущать блаженство. Упёрлась ладонями мне в грудь и попыталась оттолкнуть.

— Герман, не надо. Перестань. Пусти… Стой! — тяжелое дыхание и трепет выдавали её.

Нет! Не уйдёшь! Мы оба стосковались друг по другу. Оба нуждаемся в ласке… Но дальнейшая реплика жены ударила, сразив наповал:

— Я изменила тебе с Мишей!

Остановился, отшатнувшись, и в болезненном шоке уставился на неё.

— Что ты сказала?!

58. Наш мир

ВИКА

В груди ныла совесть. Он хоть и сделал вид, что всё пустяк, но мне это как-то не помогло. Ведь я позволила другому мужчине притронуться к себе. Тело, которое навечно пообещала мужу, отдала как последняя шлюха. До сих пор не могу понять, как это вышло. Словно тысяча голодных девиц разом возродились в моей сущности. Я отключилась, идя за незнакомой порочностью, совершенно не сообразив, что благодетель — чужак.

Как после этого смотреть в глаза мужу? Ни одна реплика в мою пользу не работали.

Да, Герман тоже изменял. Да, мы в процессе развода. Да, гормоны плещут и я, подобна раскалённым углям. Но это всё равно неправильно! Я не смогу больше невинной овечкой смотреть на Геру. Я ведь вижу, как он раскаивается в своих прошлых деяниях, как виновато смотрит. Чем теперь я лучше его?!

Увидев на лице супруга следы от побоев, готова была простить ему буквально всё, ласкать, жалеть и обнимать. Только как переступить эту жирную черту, которую так явно проведена между нами нашими же силами?

Напугал до чёртиков, когда звал меня из нашей супружеской. Его тело в поту металось по кровати, а покои оглушали крики моего имени. Стало неистово страшно и поспешила его разбудить.

Много слов: извинений, откровений, просьб и увещаний. Эта поездка явно очень сильно повлияла на него. Капризного и самовлюблённого мачо давно нет. Его руки на моём теле, от которых вновь обжигало жаром. Губы, по которым до безумия стосковалась, запах любимого мужчины. Начала растекаться под ним, млеть от ласк, нетерпеливо подаваться телом к нему. Голова кружилась в вихре забытых, но таких любимых эмоций.

Ощутила, как родные ладони скользнули под бельё и звоночек совести сработал мгновенно. Я не могу так! Он должен знать! Нет, не с целью обидеть или сделать больно… Это моя исповедь.

— Что ты сказала? — лицо переполненно шоком и болью.

Поспешила освободиться от его рук и отойти на безопасное расстояние.

— Прости. Ты не ослышался, — хрипло уронила я, отступая к дверям.

— Типо, теперь квиты, да? — его голос надрывно задрожал, словно он готов заплакать.

— Нет! Нет. Это вышло случайно.

— Случайно раздвинула ноги, — голос мужа становился жестче, глаза не хотели смотреть на меня, словно я вдруг стала прокажённой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Стало обидно.

— А какая разница?! Наш развод — лишь дело времени. Ты, может, там одумался где-то, но то, что ты творил до это, я, поверь, не забыла. Мы — рабы обстоятельств, поэтому снова здесь под одной крышей.

Герман встал и начал переодеваться. Непонимающе смотрела на него.