Русская нация, или Рассказ об истории ее отсутствия - Сергей Сергеев

Недоедание, холод, болезни косили ряды старой интеллигенции не менее эффективно, чем террор, по этим причинам, например, в 1918–1922 гг. окончили свой земной путь семь академиков. В. И. Вернадский в одном из писем 1921 г. так описал реальность красного Петрограда: «Мне сейчас все это кажется мифом о Полифеме, в пещере которого находятся русские ученые». Некий саратовский интеллигент составил мартиролог скончавшихся в 1917–1930 гг. своих 134 знакомых, из которых 18 было расстреляно (в основном, в 1919 г.), 17 умерли от истощения (как правило, в 1920–1921 гг.), кончили жизнь самоубийством 6 (1920-е гг.), сошли с ума 4 (тоже 1920-е).

Свято место пусто не бывает – уничтоженную или эмигрировавшую элиту замещала новая – большевизированные выходцы из русских низов и «инородцы», среди которых ведущая роль, разумеется, принадлежала предприимчивым и имевшим неплохой образовательный уровень евреям. Ленин, по свидетельству главы Еврейского отдела наркомата национальностей С. М. Диманштейна, признавал их принципиально важную роль в истории советской государственности: «Большую службу революции сослужил… тот факт, что из-за войны значительное количество еврейской средней интеллигенции оказалось в русских городах. Они сорвали тот генеральный саботаж, с которым мы встретились сразу после Октябрьской революции и который был нам крайне опасен. Еврейские элементы, хотя далеко не все, саботировали этот саботаж и этим выручили революцию в трудный момент… овладеть государственным аппаратом и значительно его видоизменить нам удалось только благодаря этому резерву грамотных и более или менее толковых, трезвых новых чиновников». О том же говорил в 1926 г. М. И. Калинин: «В первые дни революции… когда значительная часть русской интеллигенции отхлынула, испугалась революции, как раз в этот момент еврейская интеллигенция хлынула в канал революции, заполнила его большим процентом по сравнению со своей численностью и начала работать в революционных органах управления».

Евреи охотно пошли к новой власти на службу, ибо это давало отличные шансы для социального продвижения наверх, и сделались передовым отрядом «социалистической модернизации», которую большинство русских отвергало. В 1920 г. доля евреев в РКП(б) превышала их долю в составе населения страны в 2,5 раза, а в ВЧК почти в 5 раз. Из семи членов первого политбюро ЦК РКП(б), образованного накануне 25 октября 1917 г., четверо евреи – Зиновьев, Каменев, Сокольников, Троцкий. Среди шести членов «малого Совнаркома» (реального правительства РСФСР с ноября 1917-го до лета 1918-го) их тоже четверо: Свердлов (председатель), Каменев, Володарский, Стеклов. Всего в 1917–1922 гг. евреи составляли 13 % работников центральных органов власти первого в мире социалистического государства.

«Нет сомнений, еврейские отщепенцы далеко перешли за процентную норму… и заняли слишком много места среди большевистских комиссаров», – писал еврей-антикоммунист Д. С. Пасманик. «Евреи приблизились к власти и заняли различные государственные „высоты“… Заняв эти места, естественно, что – как и всякий общественный слой – они уже чисто бытовым образом потащили за собой своих родных, знакомых, друзей детства, подруг молодости… Совершенно естественный процесс предоставления должностей людям, которых знаешь, которым доверяешь, которым покровительствуешь, наконец, которые надоедают и обступают, пользуясь знакомством, родством и связями, необычайно умножил число евреев в советском аппарате», – свидетельствовал другой еврей-антикоммунист Г. А. Ландау.

Это присутствие пусть и значительной, но в масштабах страны все же ничтожной группы евреев во власти на первых ролях принесло остальному еврейскому народу больше страданий, чем выгод, породив невиданный до той поры в России вал массового антисемитизма, который царил не только в Белом движении, но и среди крестьян-повстанцев (типичный пример: листовка штаба «народной повстанческой армии Голышмановского района Ишимского уезда» в феврале 1921 г. возвещает о «великой борьбе за освобождение от позорного ига коммунистов и жидов»). Даже красный командарм Второй конной Ф. К. Миронов, расстрелянный в 1921 г. по личному приказу Троцкого, говорил про большевиков, что «это не власть народа, а жидокоммунистическая…». Погромами (а жертвы их исчисляются несколькими десятками тысяч) увлеченно занимались все стороны Гражданской войны – вплоть до лихих бойцов буденовской Первой конной, но сомнительное первенство в этом деле все же принадлежит украинским левым националистам – петлюровцам (40 % всех погромов; доля белых – 17 %, красных – 8,5 %, зеленых – 25 %). О том, что «еврейское засилье» провоцирует рост юдофобии, предупреждали большевиков такие известные юдофилы, как Горький и Короленко (из дневника последнего весны 19-го: «Среди большевиков – много евреев и евреек. И черта их – крайняя бестактность и самоуверенность, которая кидается в глаза и раздражает… Мелькание еврейских физиономий среди большевистских деятелей (особенно в чрезвычайке) разжигает традиционные и очень живучие юдофобские инстинкты»).

Видный чекист еврейского происхождения Г. С. Мороз отправил в апреле 1919 г. в ЦК специальную докладную записку, где с тревогой констатировал, что «весь Западный Край пропитан в настоящее время ядом антисемитизма», – для борьбы с этим он, в частности, предлагал «влить евреев-коммунистов в ряды красной армии в качестве прямых солдат. До сего времени евреев-коммунистов в Красной армии рядовых нет. Объясняется это просто тем, что большинство из них как лучшие работники того края, в коем они находятся, заняты в Советских учреждениях в качестве сотрудников, но в настоящее время вполне возможно было бы заменить [их] и не коммунистами и не евреями». «В Центральный Комитет поступило также заявление одного московского коммуниста, отправленного на Украину вместе с продотрядами. Он пытался объяснить, почему деревни встретили его и его товарищей криком „бей жидов и москалей!“ В происходящем, говорил он, есть доля нашей вины, так как мы использовали слишком много еврейских кадров, часто несоциалистов, и на постах слишком бросающихся в глаза. В заключении он приводил пример Киевского губпродкомитета, где из 150 сотрудников 120 были евреями, подтверждая тем самым сказанное и оставляя членам ЦК самим вообразить, какое впечатление производило такое соотношение на крестьян, имевших дело с этим учреждением» (А. Грациози).

Вместо исправления всем очевидного «еврейского перекоса» большевистский СНК в июле 1918-го издал декрет о беспощадной борьбе с антисемитизмом (притом что в 1917–1918 гг., по подсчетам В. П. Булдакова, «антисемитские акции составили лишь 23,2 % всех этнических столкновений», наиболее кровавые погромы пришлись как раз на период после принятия декрета – 1919–1920 гг.): «Совет Народных Комиссаров объявляет антисемитское движение опасностью для дела рабочей и крестьянской революции… Совнарком предписывает всем Совдепам принять решительные меры к пресечению в корне антисемитского движения. Погромщиков и ведущих погромную агитацию предписывается ставить вне закона». С учетом огромного количества разного рода зарубежных «интернационалистов» (латышей, поляков, венгров, немцев, китайцев и т. д.) в Красной армии и советских карательных органах (некоторые авторы оценивают их общее число в 300 тыс.) у массового сознания были все основания воспринимать коммунистическое государство как «нерусское».

«У нас еще нет нации»

Произошедшая с Россией катастрофа вызвала у большинства русской элиты тяжелейший кризис веры в русский народ. Подлинный взрыв того, что можно было бы назвать русофобией, мы видим в сочинениях, дневниках, письмах русских писателей и интеллектуалов 1917 – начала 1920-х гг. Содержательно пассажи этих очень разных авторов на удивление схожи, но поскольку в большинстве случаев все это писалось «в стол», заподозрить прямое взаимовлияние невозможно.

И. А. Бунин (из дневника 1917–1918): «С револьвером у виска надо ими править… Злой народ! Участвовать в общественной жизни, в управлении государством – не могут, не хотят за всю историю… Это этот-то народ, дикарь, свинья, грязная, кровавая, ленивая, презираемая ныне всем миром, будет праздновать интернационалистический праздник… Будь проклят день моего рождения в этой стране!»

В. В. Розанов («Апокалипсис нашего времени», 1918): «Благородное на Руси – все от татар. Славянская кровь – вонюча… Явно, Чаадаев прав с его отрицанием России, которая умеет только пускать сопли на ту дудку, которую держит во рту… Все вообще русские, племя слабое, ничтожное. Племя глупое и варварское. „Земля наша велика и обильна“, но чумичка, обетовавшая на ней, не умела ни пахать земли, ни разводить садов, ни ухаживать за скотом. Она, видите ли, все „молилась“ и под предлогом молитвы ничего не делала. Любили же тучную землю одни колонисты, пришельцы, – евреи, немцы, латыши, татары… И вот, пришел час предложить ужасный вопрос… „Кто истинное дитя отечества, тот ли, кто вечно жил на ней – только гадил свою землю, гадил и ругал, гадил и проклинал…“ …или: кто подвязывал тихо ягодку-малинку к ягодке-малинке, собирал грибы благочестивые, копил сметанку милую, творог делал, доил коровку, холил лошадку. Это – евреи, немцы, латыши… Так вот мое слово… убирайтесь же вы к черту с русской земли, Ивановы и Александровы, и отдайте ее Генрихам и Соломонам. Ибо они одни были честные в русской земле. Эй, берите землю, немцы, – и гоните русскую сволочь».