Крыса из нержавеющей стали. Кн. 1 - Гарри Гаррисон

— Вот что мы сделаем: зайдем в это милое заведение, и я попрошу у кого-нибудь прикурить. А потом мы с вами потолкуем за кружкой пива, и я попрактикуюсь в вашем языке. Не возражаете?

— Не выйдет. Как только мы закажем пива, харчевня закроется, и все разойдутся.

— Это потому, что у вас нет вирров, местных денег, нашего всеобщего эквивалента. Зато у меня вирров куры не клюют. Идем, я угощаю.

Солдаты живо исчезли за дверью. Когда я вошел, они уже приплясывали от нетерпения возле стойки.

— Три кружки пива, — заказал я, бросая пластмассовый вирр-диск Стирнера в прорезь на поверхности стойки. — Большие.

Пока робот-бармен, сверкающий хромом и медью, с крышечками от бутылок вместо глаз, нес пиво, я получил обратно диск, служивший кредитной карточкой.

— Выпьем за армию, ребята! — торжественно сказал я, поднимая кружку. — Надеюсь, вы довольны карьерой, которую выбрали?

— Выбрали? Как бы не так — нас мобилизовали! Насильно затащили в армию. Мы прятались, ловчили, да все без толку, — заныли они, осушив кружки. — Что в ней хорошего, в армии? Муштра, издевательство, вонючие начальники… Такую профессию разве выбирают добровольно?

— Разумеется, нет! Но кормят-то вас, надеюсь, сносно?

Я с наслаждением выслушал вопли возмущения и проклятия в адрес самоприготовляющейся колбасы и заказал еще пива. Когда солдаты утопили носы в пене, я предложил:

— Я знаю, у вас только что был обед, но уж очень уютно смотрятся три свободных стула за столиком, где сидят пожилой джентльмен и милая птичка. Надеюсь, друзья, вы позволите угостить вас добрым бифштексом?

Ответом был частый топот сапог. Перед нами поставили тарелки, и мы мигом подчистили их, стараясь не чавкать, — с нами, как-никак, юная дама. Высосав по кружке пива, солдаты стали откровенно пялиться на Шарлу. Пора было переходить ко второму этапу.

— Но если в армии не очень хорошо кормят, — сказал я, — то это, должно быть, компенсируется заботливым отношением сержантов к нижним чинам?

Сочувственно кивая и внутренне ухмыляясь, я выслушал поток жалоб на командиров, уборные, кухню и прочие прелести, столь любезные сердцу служивого человека. Затем я мигнул Стирнеру и откинулся на спинку стула.

— Простите, молодые люди с далекой планеты, что я вмешиваюсь, но мы с моей дочерью Шарлой поневоле слышали ваши слова. Неужели возможно, чтобы человека против его желания заставляли служить в армии?

— Еще как возможно, папаша. Привет, Шарла. Ты когда-нибудь ходишь гулять с кем-нибудь, кроме отца?

— Да, и очень часто. Я просто обожаю красивых молодых людей. Таких, как вы.

Мы утонули в прозрачных озерах ее глаз и, побултыхавшись, вынырнули, чуть живые от любви. Стирнер что-то говорил солдатам, но они не слышали. Мне пришлось поставить перед ними большие кружки пива, чтобы заслонить Шарлу от вытаращенных глаз моих приятелей.

— Я искренне сочувствую вам, молодые люди. На нашей планете такое просто невообразимо. Подобное насилие противоречит нашим законам, которые утверждают, что никаких законов быть не должно. Но почему вы позволяете, чтобы с вами так обращались?

— Нету выбора, папаша. Нас держат за колючей проволокой, с нас глаз не спускают днем и ночью; кто бежит, в того стреляют, а кого ловят — ставят к стенке. Да и бежать некуда и спрятаться негде.

Он тяжко вздохнул. По щеке его друга сбежала слеза.

— Н-да, — произнес Стирнер. — У нас такое невозможно. Тут нет колючей проволоки, и никто не стал бы за вами следить и уж тем более расстреливать. В нашей огромной стране любой готов помочь человеку, попавшему в беду.

Солдаты подались вперед, напрягая затуманенные пивом мозги. «Ч-черт…» — пробормотал один из них. Шарла ангельски улыбнулась.

— Я не понимаю этого слова, молодой человек, но чувствую, что оно выражает недоверие. Можете не сомневаться, мой отец говорит правду. Вот, смотрите. Это железнодорожные билеты до городка, где мы живем — маленького идиллического городка фермеров. Ехать туда на скоростном поезде один день. Видите, машина ошиблась и вместо двух билетов выдала четыре? Надо бы их вернуть, но, если хотите, можете взять их в качестве сувениров.

Два билета молниеносно исчезли.

— На перрон можно подняться по боковой лестнице, ее не охраняют, — невинно добавила Шарла.

— Надо спешить, а то не успеем к отходу поезда, — Стирнер встал и поднял с пола сверток. — У меня есть два сына, молодцы примерно вашего роста и сложения. Я везу им новую одежду. — Сделав шаг к выходу, он обернулся. — Если нужно, я могу одолжить вам эту одежду.

Солдаты ринулись за ним к двери. Шарла проводила их томным взглядом.

— Ты хорошо знаешь тот городишко? — спросил я. — Сможешь объяснить ребятам, как найти друзей?

— Ни разу там не была, нашла это место на карте. Не волнуйся, они получат помощь и убежище. Я провожу их и через два дня вернусь. А вот и они. Смотри, какие красавчики! Разве им не к лицу гражданская одежда?

«Уроды!» — ревниво подумал я, сожалея, что не могу поехать вместе с ними. Я подошел к столику, за которым, страдальчески глядя в спину уходящей Шарле, сидел Мортон. Мне пришлось дважды толкнуть его в спину, чтобы привлечь к себе внимание.

— Не волнуйся, она вернется. Ты все записал?

— Каждое слово. Нельзя ли еще пивка? Я только одну кружку выпил — меня Шарла угостила перед тем, как ты вошел. Ты, я видел, еще и бифштекс зака…

— Какое еще пиво на посту, солдат?

К нам подошел Стирнер с корзиной в руке.

— Здесь их мундиры.

— Отлично. Нам они понадобятся для съемок. А теперь — в студию видеозаписи.

В здании, где находилась студия, нас уже ждали. Я протянул одному из техников кассету со звукозаписью.

— Нужно несколько сот копий.

— Сделаем за час, — кассету выдернули из моей руки. Я повернулся к переполненным энтузиазмом работникам студии.

— Директор?

Вперед вышел статный рыжеволосый человек.

— К вашим услугам. Юпитеры, колонки, камеры — все готово.

— Замечательно. Как только мой помощник наденет мундир, начинайте съемку. Где здесь можно переодеться?

Вытащив мундир из корзины, Мортон держал его двумя пальцами, как дохлую крысу.

— Даже смотреть на него противно, — сказал он. — Как представлю на себе эту гадость…

— Мортон, заткнись, — перебил я, — ты теперь актер, будешь сниматься в роли солдата. Потом снимешь форму уже навсегда. Можешь сжечь ее, если хочешь.

Он неохотно сел и сунул ноги в штанины. Что-то выпало из кармана и звякнуло об пол. Личный номер рядового Пайка 0765. Пока я подбрасывал диск на ладони, в мозгу зашевелилась мысль… Но меня отвлек вопль отчаяния: