Боги и человек (статьи) - Борис Синюков

Надо сказать, что обычно фабрики при традиционной технологии проектируются на строго дозированную и постоянную величину отношения твердого (Т) к жидкому (Ж), которое равняется 1 : 3. В этом случае процесс идет эффективно и засорение концентрата породой и попадание угля в отходы обогащения минимальны, так как обогатители пришли к пониманию даже «стесненного» осаждения породы и «всплытия» угля в ней. Породная «подушка» в отсадочных машинах должна быть всегда постоянна по толщине, чтобы «встряхивающий» воздух мог преодолевать ее беспрепятственно. Процесс флотации должен быть отрегулирован по содержанию твердых частиц в воде, чтобы задать расход флотореагента, не перерасходуя дорогой продукт, но и не допуская его недостаток. Если проектировщики обогатительной фабрики на «сухом» угле обычно задают эти параметры сами, то в случае гидродобычи и гидротранспорта эти параметры им должны предоставить проектировщики гидрошахты и гидротранспорта, т.е. институт ВНИИгидроуголь. Безусловно, институт мог выдать такие параметры, ибо накопленный опыт гидродобычи и гидротранспорта это позволял, о чем я говорил выше. Но параметры эти были «страшные», из ряда вон выходящие. По ним проектировщики вынуждены были бы запроектировать тройную мощность обогатительной фабрики на расчетный объем угля, а по флотации, сгущению, фильтрации и сушке угля – в пять–шесть раз больший, чем при обогащении угля от обычной традиционной технологии.

Знай, проектировщики неравномерность содержания твердой фазы в пульпе, они бы предусмотрели предварительное обезвоживание угля, запроектировали бы трехсот процентный резерв всего оборудования и так далее. Знамо дело, они не стали бы скрывать ни от кого от высоких руководителей эти свои расчеты и мнения о «новой малооперационной, универсальной, поточной и проч.» технологии, которая за все свои «выгоды» заставляла платить переработчиков их угля. Опасаясь этого, а больше того, желая, во что бы то ни стало толкать ее на просторах СССР, «специалисты» ВНИИгидроугля врали напропалую, нагло, беззастенчиво, опасно и пренебрежительно, как будто собрались завтра умереть и не видеть своего стыда, я уже не говорю об ответственности. Это типичная черта евреев, храбрых и наглых, в общем–то, людей.

Они наврали гранулометрический состав угля, в результате чего мощности флотации хватало только на 30 процентов добычи, а мощности отсадки простаивали, что привело к «перекосу» всего технологического процесса. Не справлялась сушка угля, так как мелкий уголь сушить труднее и требуются большие затраты тепла и самого количества сушильных барабанов. Они наврали коэффициент неравномерности консистенции гидросмеси, назвав его 1.15, когда он на самом деле был 2.5, что привело к нестационарности технологического процесса обогащения и грандиозным потерям угля в нем, остановкам гидрошахты, так как заливаемая пустой водой обогатительная фабрика вынуждена была останавливать подачу оборотной воды на шахту.

Но самое главное, они скрыли от проектировщиков фабрики, что марочный состав угля будет непостоянен, выдав заведомо ложные сведения, что угля марки «жирный» будет 40 процентов, а марки «газовый» соответственно – 60 процентов в неизменном соотношении, что обеспечивало безопасную их совместную сушку. Весь предшествующий опыт показывал, что этого достичь не удастся, но «основоположники» официально удостоверили, что это будет именно так. Проектировщикам фабрики ничего не оставалось делать, как по этим данным отказаться от бункеризации угля обеих марок перед сушкой с тем, чтобы дозировано подавать их на сушку в требуемой пропорции. И грандиозный взрыв в сушильном барабане.

После взрыва фабрику реконструировали, построили требуемые бункера, в четыре раза увеличили фронт флотации, сгущения, фильтрации, в полтора раза – сушки, выбросили лишние отсадочные машины и всеми этими грандиозными капитальными затратами так и не добились кардинального изменения ситуации. Кардинально – это надо бы построить рядом еще одну фабрику, вдвое мощнее прежней, но деньги в стране уже были в дефиците, на войну не хватало уже денег. Мучника сняли с директоров ВНИИгидроугля, припомнив ему прежние прегрешения, а особо – хождение в большие верха, заставившее здравомыслящих крепких, знающих что почем, мужиков из Минуглепрома СССР, плясать под дудку недоучки и наглеца, не знавшего, по большому счету, что такое шахта.

Потери угля при гидродобыче

Потери угля, как при традиционной, так и гидравлической технологиях добычи угля, делятся на общешахтные и эксплуатационные. Общешахтные потери – это потери угля в целиках под объектами горного производства (около капитальных выработок, по границам горного отвода, шахтного поля, под горнотехническими сооружениями). Под объектами, не связанными с объектами горного производства (под водоемами, природными объектами, коммуникациями и пр.). Этот вид потерь при обеих технологиях практически одинаков.

Эксплуатационные потери – это потери угля в массиве его, в пластах, и потери отделенного от массива, отбитого угля. Потери отбитого от массива угля – это потери в местах погрузки, разгрузки, на подземном транспорте. Эти потери вообще невелики, и ими можно пренебречь при сравнении технологий добычи. Эксплуатационные потери угля в массиве – это потери в недоработанной части целиков, в целиках внутри выемочного участка, собственно предназначенных к выемке, но по горным условиям, в основном из–за горного давления, не вынутых. Вот эти потери надо сравнивать по обеим технологиям и разница тут очень большая.

При обычной технологии в 95 процентах случаев уголь вынимается в лавах, которые не могут продвигаться, если уголь весь не вынут. Потери тут возникают только, если, например, не вся мощность пласта вынимается. Эти потери, как правило, составляют несколько процентов, от нуля до одного–трех. При гидродобыче же система разработки совершенно другая. Здесь проходятся параллельно друг другу горные выработки через 5–7 метров, как зубья у расчески, а оставшиеся между ними целики вынимают дистанционно струей гидромонитора (так называемыми заходками, например 6 х 6 метров) без крепления выработанного пространства, и до тех пор, пока кровля не обвалится. Затем гидромонитор оттаскивается на 5–6 метров по штреку, и эти операции продолжаются до бесконечности. Вопрос о том, сколько квадратных метров из 36 вымоется струей за время до обвала кровли или до тех пор, пока струя не перестанет отбивать уголь, а станет его лишь «лизать» своими остатками, распавшимися на отдельные капельки. О, тут играет роль бесконечное обилие факторов, от крепости угля и кровли, давления воды, ее засоренности и изношенности оборудования до квалификации гидромониторщика. Потери колеблются от 15 до 35 процентов, составляя в среднем около 25.

Надо обратить внимание на то, что при обычной технологии добычи угля маркшейдер (подземный геодезист) с большой точностью определяет объем выработанного пространства, а, значит, и объем добытого угля. При выемке струей никакой маркшейдер не полезет в выработанное, но не закрепленное, пространство, готовое рухнуть в любую минуту. Заглянуть туда, конечно, можно из штрека, но не более. За одну смену отрабатывается несколько заходок на каждый гидромонитор, а гидромониторов работает одновременно до 8 штук. Поэтому чистота выемки угля в заходке зависит только от гидромониторщика и его начальника. Дело в том, что возникшая неконтролируемость стала использоваться советским народом, шустро научившимся использовать всякую возможность типа «подливать воду в бензин на американских заправках». А «возможность», в свою очередь, возникла из–за советского, еще ленинского, «учета и контроля» и социалистического принципа «от каждого по его возможности, каждому – по результатам его труда». Другими словами, когда весь мир перешел на повременную оплату труда, в СССР, наоборот, усиливали сдельную оплату труда, совершенно неэффективную в смысле качества произведенного товара.

В СССР считали каждый шов портнихи, каждый квадратный сантиметр у асфальтировщика, каждый забитый костыль у путевых рабочих, каждый килограмм угля, добытый забойщиком, и платили именно за эти «показатели труда». Что можно было подсчитать у гидромониторщика? Количество разработанных заходок. Чем больше заходок, тем выше зарплата. Естественно, что заходки гидромониторщики стали «недомывать». Они вынимали их пока струя действовала эффективно, и бросали, как только эффект выемки снижался, обрушая кровлю все той же струей. Доказать ничего было нельзя, а иногда начальнику это как раз было и нужно, так как план – закон добычи угля выполнялся зачастую именно таким образом, на маркшейдерских планах. Когда этот «метод» дошел до всех и каждого, потери угля в недрах достигли гигантских величин, 50 процентов. Тогда начали «борьбу с потерями» методом нагоняев, накачек и уговоров, ведь других в арсенале не было и не могло быть по самой сути проблемы.