Путь Базилио - Михаил Харитонов

— Что, Септимий, не весело? Что головушку подвесило? — снова раздался ехидный кротовий голос.

Козёл встал и пошёл к кротовому столику. Без приглашения отодвинул стул, посмотрел на него, придвинул другой, потяжелее и повместительнее. Сел. Стал смотреть, как крот, шевеля усами, втягивает в себя очередного червяка.

— И что ты мне хочешь сказать? — наконец, поинтересовался кротяра, прожёвывая салатный лист.

— Да ничего, любуюсь, — в тон ему ответил козёл. — Шкурка у тебя хорошая, ровная. Это правда, что у кротов шерсть вертикально торчит, без скосов? Чтобы в норе удобно было шароёбиться туда-сюда?

— Правда, — крот отхлебнул из кружки. — Ладно, пошутили и будя. Больше дела, меньше слов. У тебя неприятности, брателло.

— Я заметил, — сказал козёл.

— Ты ещё не всё знаешь, — обнадёжил крот. — Так уж вышло, что за «Шти» теперь отвечаю я. Считай, что я тут кризис-менеджер.

Козёл посмотрел на пижонский малиновый жилет, вспомнил смущённую выдру и решил глупых вопросов не задавать. Похоже, бывший защеканский кассир каким-то образом пролез в местное начальство.

— А ты, рогатенький, — продолжал кротяра, откровенно наслаждаясь ситуацией, — тот самый козёл, который моего друга убил. Смекаешь?

Козёл в этот момент именно что смекал. Кротяра его провоцировал. Но если он тратил на это время — значит, ему, как и Рахмату, было от него что-то нужно. Оставалось понять, что именно, и не продешевить с перепугу.

— Прости, не знаю, как тебя называть, — начал козёл с обычного в таких случаях захода.

— Римус… Карл Августович, — представился крот, немного запнувшись.

— Карл Римус, — козёл пропустил отчество, но имя-фамилию произнёс максимально уважительно, — я не убивал гуся. Он погиб… по неосторожности, — нашёл он нейтральную формулировку. — И он не был тебе другом, — сказал он уверенно.

— Ну, допустим, не был. Но теперь он мне друг, — ухмыльнулся крот во весь рот. — Ты даже представить себе не можешь, как мне его не хватает. Он был таким талантливым финансистом.

— Если нужно помочь в финансовых вопросах… — начал было козёл, но крот его перебил:

— Вот именно. Ты мне поможешь в финансовых вопросах. А я тебе помогу в экзистенциальных.

— Чочо? — не понял козёл.

— Жить хочешь? — прямо спросил Карл. — Тогда придётся покорячиться.

— До сих пор обходился без этого, — напомнил Попандопулос.

— Это пожалуйста, — осклабился крот. — Но тут видишь ли какое дело… До тебя докопались шерстяные. Уважаемый Рахмат изволит посещать наше скромное заведение уже третий раз. Как думаешь, чего ради? Или кого?

— Был бы он, как ты говоришь, уважаемым — здесь уже была сплошная шерсть в три слоя, — заметил козёл. — Обыкновенный старый хрыч со своим выводком. Не особо впечатляющим, — не удержался он.

— Зря ты так. Во-первых, Рахмат — большая шишка в Гиен-Ауле. Ну не то чтоб очень большая, — поправился крот, — но довольно заметная. Экс-зампредкомиссии по воспитанию культуры и традиций, член Совета Старейшин, ветеран-орденоносец и ещё всякое по мелочам. И во-вторых, с тебя хватит и его одного. С выводком тем более. Это всё-таки нахнахи.

— И чего этот ветеран на меня наехал? — спросил Попандопулос, с трудом подавляя раздражение. — Он откуда меня вообще знает?

— Сам-то как думаешь? — взаимно поинтересовался крот.

— Думаю, что он пришёл за тобой, а ты перевёл стрелки, — предположил козёл.

— Ход мысли понятный, но неправильный, — заметил Римус. — Шерстяные знают всех. Я имею в виду — причастных к тому делу. Однако же, — крот пошевелил розоватым носом и решительно опрокинул давно ждавшую этого момента рюмашку. — Однако же по основным фигурантам все вопросы урегулировны.

— В каком смысле урегулированы? — не понял Септимий.

— В прямом. Я так понимаю, на уровне Тарзана и владельца «Штей». Настоящего владельца. В общем, они там наверху договорились. По мне все вопросы сняты. К бобиной команде у них остался негатив, но Боба со своими ребятами уже далеко, и всерьёз искать их не будут. Ну и кто у нас остался из участников событий? Весь такой красивый, кучерявый, бородатый?

— Я вообще ничего… — начал было козёл и осёкся. Карл посмотрел на него почти с жалостью.

— Тебя запомнили, — сообщил он. — Этого достаточно. Во всяком случае, для Рахмата. Он, конечно, понимает, что ты вообще-то ни при чём. Но его это не колышет. Он старый пень, для него традиции — это серьёзно. У него племянника убили. Теперь, чтобы спать спокойно, ему нужно тоже кого-нибудь убить. В общем, он не отстанет.

— Ну и что? — козёл постарался вложить в эти слова хоть сколько-нибудь иронии.

— Ну и всё, — крот обнаружил на тарелке последнего мелкого червячка, засунул туда рыло и с чмоком всосал его в себя. — Нет у нас хода против Рахмата. Прикончить его, допустим, можно. Боец он хороший, но ты тоже не промах. Но вот этот вопрос урегулировать никто не будет. Ответишь, значит, ты лично. Перед шерстяными. Какая у шерстяных справедливость, ты в курсе? И как они маналулят — тоже знаешь? Ах да, — крот сделал движение лапой, предупреждая мысль Септимия, — убежать тоже можно. Но вот куда? В Вондер? До первой няши? Ты этого хотел от жизни? Или в Директорию? У тебя в ихнем банке счёт открыт? По глазам вижу: нет. А как у тебя с образованием? Народные университеты? Тебе там даже права недочеловека не выпишут. Ну и работу предложат соответствующую — учеником помощника младшего черпальщика. В ассенизационной команде при верхних вольерах…

Козёл угрюмо молчал. Римус если даже и сгущал краски, то самую малость.

— Ничё, Септимий, не журысь, жизнь — она полосатая, — кротяра вдруг резко сменил тональность разговора. — А возьмём-ка по пивасику. Лёлька-а! — заорал он. — Два тёмных!

— Мне светлое! — закричал козёл.

— Платить за себя будешь? — удивился крот.

— Думаю, так вопрос не стоит, — козёл посмотрел кроту в глаза. — Что-то мне подсказывает, что заплачу я за всё и сразу. Да?

— Догада, — признал Римус. — Знаешь что? Сейчас по кружечке, а потом выйдем. Как, не срубит тебя от кружечки-то? Ты тут пьяный сидел.

— Скисла моя водка, — козёл потеребил бородёнку. — Ладно, чего ж не выйти. Мне до ветру надо, а у вас тут вроде как с удобствами проблема.

— Милле грацие сеньору Базилио, — буркнул крот сердито, но без личной обиды.

Выдра ступила и принесла три кружки — два тёмных и одно светлое. Недовольный крот посулил ей за это выеб по самые гланды. Бесстыжая наградила его томным взглядом со смыслом «ах, вы всё только обещаете», и, грациозно обмахнувшись пышным хвостом, вернулась за стойку.