Путь Базилио - Михаил Харитонов

Тенебойм сделал сложное движение ушами.

— Ну да, разумеется, — Лось грустно усмехнулся, — ведь я так предсказуем… Знаешь что? Мне не нравится эта кандидатура. Что-то с ней не так. Не знаю, что именно, но мне уже не нравится. К тому же — с чего бы вдруг существо из Центра искала работу здесь? И кто тебе подсунул эту, как её… Шушару? Отвратительное имя. Даже для самки.

— У неё отличные рекомендации, — сказал слон. — Есть мнение, что она справится, — добавил он со значением.

— Без собеседования не возьму, — Викторианский исподлобья уставился на Тененбойма.

Лев Строфокамилович почесал левый бивень о столешницу.

— Ну допустим, — пробурчал он, старательно сдерживая рвущийся наружу вздох облегченья.

Глава 35, в которой самый непутёвый из наших героев становится жертвой чужой мстительности, а также и коварства мнимых друзей

ИНФОРМАЦИЯ К РАЗМЫШЛЕНИЮ

«Кол», «костыль», «слег», «теллур», «последний гвоздь». Артефакт Зоны неясного происхождения. Вводится перцеребрально (подробности см. в разделе «Техника»). Попытки обратного извлечения приводят к немедленной смерти. В течении первой декады взаимодействия с корой головного мозга обеспечивает абсолютную защиту от всех известных типов паранормальных воздействий, кроме психокинеза. Далее эффект ослабевает, одновременно с этим понижается болевая чувствительность и деградирует эмоциональная сфера. Через тридцать-сорок дней происходит первый дефолт мозга, IIQ падает на 20–30 %. Второй дефолт происходит через сто — сто двадцать дней. За ним следует потеря речевой способности, отмирание рефлекторных реакций и смерть.

М. Фраер, З. Шестипалый, «Как убиться и ебануться с пользой для общества. Практическое пособие». — ООО «Хемуль», «Амфора», 299 г. о. Х.

Септимий Попандопулос пил. Хотя — нет! Септимий не пил: он нажирался. Отдаваясь этому непростому делу с тем истовым серьёзом, каковый исттари присущ славному козляцкому племени.

Ежели говорить о текущем моменте, то Попандопулос пребывал в состоянии своего рода неустойчивого равновесия. То есть — алкоголя в крови у него было примерно столько, сколько и просила душа. В таких случаях к выпивохе зачастую возвращается подобие здравомыслия.

Однако хороший медик или опытный бухарик непременно заметил бы, что благостное это состояние, увы, мимолётно, ибо в самом скором времени что-нибудь непременно изменится: или двенадцатиперстная кишка получит из желудка новую порцию пульпы и обогатит кровь алкоголем, тем самым повысив внутренний градус, или печень одержит временную победу, окислив спирт — и градус тем самым понизив. Значение имеет также концентрация каталазы, под влиянием которой спиритус вини превращается в ацетальдегид, само присутствие коего весьма ощутимо сказывается на общем состоянии. Наконец, могли измениться и потребности души, причём совершенно непредсказуемым образом. В общем, не стоило и помышлять остановиться на достигнутом. Выбор был, в сущности, невелик: или немедля продолжить восхождение к намеченной цели, — а козёл имел намерение нажраться в неописуемое говнище, — или же устроить краткий передых, нечто вроде временного бивуака, пребывая в готовности в любой момент сняться и тронуться в дальнейший путь.

Попандопулос выбрал последнее: воспользоваться минутным возвращением в реальность для ревизии своего состояния и текущих дел.

Козёл приоткрыл правый глаз — левый открывался хуже — и оценил текущую диспозицию. Он пребывал в крытом помещении, на вид знакомом, конкретно — сидел за столом, судя по позе — в прострации. Перед ним стояла грязная корзина с объеденным дубовым веником: по нетрезвости козла всегда тянуло на дуб и орешник. Рядом — миска с солью, наполовину пустая, и литровая бутыль кристалловской, наполовину полная. С краю примостилась ещё одна бутылка, судя по криво наклеенной этикетке — из-под сенной шипучки. Горлышко бутылки было отколото, а вернее, снесено лихим ударом. Попандопулос тут же потянулся за спину. Меч был на месте. Это его успокоило.

Прикрыв лупары, Попандопулос попытался сосредоточиться и вспомнить, какого ляда он воттак ваще. Из душевной глыби всплыло — дохлой рыбой кверху брюхом — томительное чувство: всё плохо. За ним потянулся шлейф ретенций — музыка, нахнахи, кровь на полу, ещё какой-то мёртвый ёбаный гусь. Септимий не мог припомнить, при чём тут гусь, но каким-то образом и он был тоже причастен, он тоже был причиной бед, этот гусь — будучи мёртвым и ёбаным впридачу. Или, может, ёбнутым, а то и ебанутым: козёл был не в том состоянии, чтоб различать оттенки смысла. Потому он оставил эти думы и сосредоточился на более практических вещах: подготовился ли он к загулу и всё ли правильно сделал.

На эту тему память заговорила охотнее. К делу козёл приступил прямо с утра. Лишние носильные вещи и ценности оставил у знакомых педобиров, с ними же и накатил для начала. Потом завернул в деревеньку Калушовку, где его хорошо знали с плохой стороны. Там он подудолил местный электорат на два пузыря самогона, настоенного на курячьих говнах, и маленького лосёнка, которого он отдуплил там же, у плетня, а тушу прихватил с собой. Переднюю половину он отдал знакомому сталкеру-стервятнику Шансу, встреченному на тракте. Шанс в благодарность угостил бидоном мухоморного пива, до которого козёл был охоч, особенно по первой пьяни. Где и как он употребил его — на сей счёт память загадочно молчала.

Дальше нарисовалась лесная полянка, заросшая одуванчиками. Септимий обожал их страстно. Однако ж, в одуванах попалась какая-то подлая травка, от которой козлиный желудок немедленно вспучило. Пришлось проблеваться. В процессе Попандопулос измарал бороду, попытался отмыть её самогоном, стало ещё хуже. Расстроился, от расстройства высосал полбутылки, закусывая крапивой. Зачем-то срубил мечом деревце. Потом сражался с ежом-грибником, некстати прогуливавшемся в тех местах. Ежак оказался то ли бронированным, то ли чересчур увёртливым. Во всяком случае, существенно улучшить его Септимий не смог, несмотря на все старания. К тому же в корзиночке у скромного грибника были не только грибы, но и тесла-шокер — оружие редкое и не особо опасное, но очень неприятное в действии. Пока Попандопулос очухивался, колючая джигурда сдристнула, ещё и прихватив с собой бутылку козлиного самогона в качестве трофея. Исчезли и остатки лосятины. Также куда-то проебался колокольчик из носа. Впрочем, эти утраты случилась ещё до встречи с ежаком. Что нисколечко не утешало.