МИФЫ. Великолепный МИФ (сборник) - Роберт Асприн

– Это тяжело, Ваше Величество. Желал бы я иметь возможность как-то помочь вам.

Король перестал расхаживать и снова обратился ко мне:

– Но вы можете мне помочь. Поэтому-то я здесь и нахожусь.

– Я? Я не могу предоставить вам отпуск. Даже если бы это было в моей власти, а это не так, королевству все время нужен король на троне. Трон не может пустовать ни одного дня.

– Именно. Поэтому-то я и не могу оставить трон пустующим. Если я хочу уйти в отпуск, то мне нужен дублер.

В голове у меня включилась сигнализация.

Так вот, сколько бы ни пилил меня Ааз, пеняя за тугодумие, я не глуп. Еще до того, как встретиться с Аазом… черт, еще до того, как я научился грамоте… я уже соображал, что к чему. А в данном случае королю понадобился дублер, и его присутствие в моих покоях…

– Наверняка ведь Ваше Величество не может подразумевать меня?

– Конечно же, я подразумеваю вас, – подтвердил Родрик. – Фактически, досточтимый маг, именно об этом я и думал, когда нанимал вас на ваш нынешний пост.

– Да?

Я чувствовал, как смыкаются челюсти капкана. Если король и впрямь нанял меня именно для этого, то мне будет накладно отказываться от такого поручения. Родрик мог решить, что мои услуги ему больше не нужны, а меньше всего после исчезновения Ааза мне хотелось бы оказаться отрезанным от своего источника дохода. Я не знал наверняка, каков спрос на рынке труда для бывших придворных магов, но был уверен, что не хочу узнать это на собственном опыте.

– Как вы ранее изволили заметить, способности придворного мага в полном моем распоряжении, и одна из способностей, продемонстрированных вами при нашей первой встрече, заключалась в умении менять свой облик или облик других.

Заклинание личины. Оно было одним из первых заклинаний, усвоенных от Ааза, и одним из наиболее часто применяемых мной в последних наших приключениях. После всех тех случаев, когда оно вызволяло меня из крупных неприятностей, кто бы предположил, что именно это заклинание и ввергнет меня в беду? Ну, правда, был случай, когда меня из-за него повесили…

– Но, Ваше Величество, я никак не могу вас заменить. Я не знаю, как быть королем.

– Пустяки, – улыбнулся Родрик. – В должности короля то хорошо, что, даже когда ты не прав, никто не смеет указывать на это.

– Но…

– И кроме того, это всего на один день. Что может случиться худого за один день?

Глава третья

Раз ты рыцарь, то рыцарь ты всегда. Но раз ты король – то раз этот лишний.

Так вот, я не хочу, чтобы вы думали, будто я податлив. Прежде чем согласиться, я долго и упорно торговался с королем. Я не только сумел уговорить его на премиальные, но и выбил себе большой процент авансом. Совсем неплохо для застигнутого врасплох желторотого мага.

Конечно, коль скоро я взялся, то уже не был захваченным врасплох, а был подхвачен потоком.

Чем больше я об этом размышлял, тем мрачнее казалась мне мысль дублировать короля. Беда в том, что у меня не было выбора… или был? Я поразмыслил об этом еще раз, и у меня появились проблески надежды.

Выход существовал. Вопрос только в том, далеко ли я смогу убежать за день? Не надо быть семи пядей во лбу, дабы быть уверенным, что обманывать королей не самое приятное занятие в мире (или мирах, если уж на то пошло).

Это будет серьезным решением, определенно самым серьезным, какое мне когда-нибудь приходилось принимать самостоятельно. Королю (или, точнее, его дублеру) не требовалось появляться до завтрашнего полудня, и поэтому у меня имелось немного времени обмозговать это дело. И, думаю, мне необходимо было поговорить об этом с единственным другом, оставшимся у меня во дворце.

– Как ты думаешь, Глип? Удрать мне или остаться и попробовать денек проблефовать вместо короля?

Ответ был краткий и по существу.

– Глип!

Для тех из вас, кто подключился к этой серии с запозданием, поясню: Глип – это мой домашний зверек. Он живет в королевской конюшне и представляет собой голубого дракона десятиметровой длины… совсем юного. (Я содрогаюсь при мысли о том, каким он будет с виду, когда станет вполне взрослым. Мамочка!) Что же до его остроумной речи, то вы должны его простить. В его словаре есть только одно слово, но частое его употребление с лихвой компенсирует этот недостаток. Во всяком случае, в этот момент кризиса я обратился именно к нему, потому что с исчезновением Ааза он стал единственным существом в этом измерении, способным хотя бы смутно посочувствовать моей беде. Это само по себе много говорит о светской жизни мага.

– Брось, Глип, будь серьезней. Я действительно попал в беду. Если я попытаюсь дублировать короля, то могу сделать страшную ошибку… например, начать войну или повесить невинного человека. С другой стороны, если я обману короля и исчезну, то мы с тобой проведем остаток жизни, скрываясь от преследователей.

Единорог в соседнем стойле фыркнул и сердито топнул ногой.

– Извини, Лютик, преследуемых беглецов будет трое…

Боевые единороги совсем не такое уж обычное явление, даже в королевской конюшне. Этот конкретный боевой единорог принадлежал мне. Я получил его в качестве подарка вскоре после того, как приобрел Глипа. Как я уже говорил, образ жизни мага – более чем экзотичен.

– В королевстве с плохим королем пострадает много людей, – рассуждал я. – А я буду ужасно скверным королем. Черт, я и маг-то не больно уж хороший.

– Глип, – строго возразил мой любимец.

– Спасибо за доверие, но это правда. Я не хочу, чтобы кто-то страдал, но и не в восторге от мысли быть преследуемым беглецом.

Устав оглашать свою приязнь, Глип решил продемонстрировать свои чувства, лизнув меня в лицо. Ну, помимо оставленного после себя липкого осадка, поцелуй моего дракона произвел еще один побочный эффект. Дыхание его – это волна зловоний, которые превосходят только запахи изврской кухни.

– Г… Глип, старина, – сумел наконец проговорить я. – Очень тебя прошу, хоть я и сильно тебя люблю, не делай этого дважды в неделю, иначе мы можем расстаться… навсегда.

– Глип?

За это я заработал обиженное выражение, которое стер с его морды достаточно просто – почесав ему голову. Мне вдруг подумалось, что драконы выжили только потому, что эмоционально привязывались лишь к одному существу на время его жизни. Если бы их дыхание доходило до всего населения, а не до одного лица, то их давным-давно бы истребили. Да, лучше уж страдать одному, чем…

Другая часть моего мозга ухватилась за эту мысль и принялась ее обмозговывать.

– Если я убегу, то в беде буду только я один, но если я попытаюсь быть королем, то пострадает целое королевство. Вот оно. Я должен слинять. Это единственный достойный поступок. Спасибо, Глип.

– Глип?

Мой приятель озадаченно чуть склонил голову набок.

– Позже объясню. Отлично. Значит, решено. Вы двое подкрепитесь как следует, а я пока заскочу забрать кое-что. А потом: «Прощай, Поссилтум».

Я задумался, что произошло бы, если бы я держался первоначального плана: просто направился бы к себе в комнату, собрал бы свои вещи и ушел. График событий на остаток вечера претерпел бы изменения, и в остальном эта повесть была бы совершенно иной. А так я слегка отклонился в сторону. На полдороге к моей комнате вдруг вспомнил наставления Ааза. То есть подумал о деньгах.

Даже преследуемому беглецу деньги не могут не пригодиться, а королевского аванса надолго не хватит. Имея в запасе побольше наличных, я мог бы убежать гораздо дальше, прятаться дольше или, скажем так, – жить намного лучше…

Приободренный этими мыслями, я отправился искать Дж. Р. Тримбла.

Мы с министром финансов никогда не были, как говорится, близкими друзьями. Лучше бы подошло определение «кровные враги». Ааз всегда считал причиной таких взаимоотношений мое растущее влияние при дворе. Отнюдь. Истина заключалась в том, что стремление моего наставника к дополнительным суммам финансирования превосходилось только неохотой Тримбла расставаться с ними же, поскольку мое жалованье поступало из тех самых сундуков, которые столь ревностно охранял министр-казначей.

Я нашел его, как и ожидал, в крошечной каморке, используемой им в качестве кабинета. Сплетники уверяют, что он неоднократно отказывался от больших помещений, отчаянно пытаясь произвести впечатление на остальной дворцовый штат своим примером бережливости. Пример не действовал, но министр продолжал пытаться и надеяться.

Его стол утопал в бумагах, испещренных столбцами цифр, он их проглядывал и то и дело что-то исправлял, перекладывая листы из стопки в стопку. Такие же стопки стояли и на полу, и на таинственном, другим недоступном стуле, наводя меня на мысль, что он занимался своей текущей задачей уже немалое время. Видя, что мне тут ни сесть, ни встать, я предпочел прислониться к дверному косяку.

– Работаем допоздна, господин министр?