Брюс Ли. Я никогда не сдамся - Мэттью Полли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдобавок к ощущению тесноты, которое не покидало Линду, в квартире поселился Ву Нган, друг детства Брюса. Ли нанял его слугой. Когда Ву Нган женился, его жена тоже переехала к ним. Они убирали, готовили и стирали одежду вручную. Хотя эта договоренность, вероятно, заставляла Линду чувствовать себя некомфортно, Брюса распирало от гордости. «Все годы, которые я был с Линдой, она была чем-то занята, — хвастался Брюс друзьям. — Теперь, когда мы можем нанять прислугу, она наконец расслабилась. У нас достаточно слуг и горничных для домашнего хозяйства».
Небольшая квартира была отличным выбором для контрактного актера, но не для самой кассовой звезды Гонконга. После успеха «Кулака ярости» Рэймонд организовал получение займа на покупку жилплощади, которую можно считать дворцом по стандартам плотно заселенного Гонконга. Двухэтажный дом с одиннадцатью комнатами общей площадью 530 квадратных метров по адресу Камберленд-роуд, 41, в пригороде Коулун Тонг — один из немногих районов с отдельно стоящими домами, а не высокими многоэтажками. Как и остальное жилье в этом районе, дом Ли был окружен двухметровым каменным забором и коваными железными воротами — выглядело это так, словно район готовился к вторжению коммунистических полчищ. Обстановка в доме Брюса и Линды сочетала современные веяния западного и китайского дизайна, яркие цвета и тщательно подобранные произведения китайского искусства. У Брюса была обширная коллекция боевого оружия, которой он любил хвастаться. В огромном переднем дворе был разбит японский сад. Подъездная дорога была расширена для его «Мерседеса» и любой другой машины, которую он захочет добавить в свой гараж. Хотя дом был не самым большим в квартале, но по меркам Гонконга он считался роскошным дворцом[104].
Он также повесил на стену плакат, на котором были нарисованы два стервятника, а ниже надпись: «К черту терпение! Я пойду и убью что-нибудь».
Вскочив вверх по социальной лестнице, Брюс и Линда работали над тем, чтобы расположить детей в новом городе и в новой для них жизни. Двухлетнюю Шеннон отправили в элитные ясли, чтобы подготовить к вступительным экзаменам на посещение детского сада. В возрасте трех лет она носила форму, рюкзак и учила китайские иероглифы.
Брюс хотел отправить шестилетнего Брэндона в свою старую школу «Ла Саль». Однако он боялся, что его сына не примут из-за исключения Брюса. Он обратился к Рэймонду Чоу, чтобы тот сопроводил его в школу для решения этого вопроса.
— Почему бы тебе просто не пойти туда? — спросил его Рэймонд. — Ты же знаменитость.
— Да, я очень знаменитый, — сказал Брюс, — и печально известный.
— Что случилось?
— Я был знаменит из-за постоянных драк, — признался он, а затем пытался немного сгладить правду. — Вообще-то это была не моя вина. Много раз люди вызывали меня, и я должен был сражаться с ними.
— То есть ничего, связанного с обучением твоего сына?
— Нет-нет, «Ла Саль» — очень строгая школа. Братья очень строгие. Если ты пойдешь со мной, моего сына примут охотнее, — взмолился Брюс.
Рэймонд смягчился и отправился с Брюсом в «Ла Саль». Католические братья оказались вне себя от радости, увидев Ли. Они слышали о его достижениях и были очень рады своему блудному сыну. Брэндон был принят без упоминания о грехах отца. «Видишь? Все эти люди воспринимают меня всерьез», — радостно отметил Брюс в разговоре с Рэймондом.
Однако прошло немного времени, прежде чем Брэндон пошел по стопам (а также кулакам) отца. Через несколько недель он уже начал сражаться. «Брэндон — самый большой и единственный белый парень в своем классе. У нас уже появляются жалобы на то, что он избивает других детей», — гордо сказал Брюс своему другу Мито Уйехара. Мито отметил, что Линда была «встревожена тем, как реагирует на это Брюс».
Достигнув успеха, Брюс пригласил свою мать посетить их в Гонконге. «Она так гордилась мной, — улыбнулся Брюс, — потому что, куда бы мы ни пошли, нас встречали как самых важных персон. Наверное, в первый раз в жизни ей оказывали такое внимание».
Брюс смотрел на свою жизнь и находил ее удачной. Дочь в дошкольном учреждении, сын в «Ла Саль», преданная жена и процветающая актерская карьера — кажется, Брюс во многом воссоздал свое детство, да еще и обошел отца. Ли Хой Чен был известным актером кантонской оперы; Брюс стал самой большой кинозвездой в Гонконге. Его отец обеспечил семью хорошей квартирой и слугами; Брюс жил в особняке со слугами. «Он звонил мне в два или три часа ночи, — говорит Нэнси Кван, — и рассказывал, как ему хорошо. Наконец он смог зарабатывать и мог купить все, что хочет».
Все складывалось для него удачно. Но для того чтобы быть таким же, как любой другой успешный гонконгский мужчина — как его отец и дед, — ему нужно было еще кое-что.
21 марта 1972 года Брюс, Линда и Рэймонд отправились на праздничный ужин в ресторан «Хьюго» в отеле «Хайатт». Поводом послужил день рождения Линды и вечер перед премьерой «Кулака ярости». Они были полны тревог, ожиданий и больших надежд. Когда они покидали отель, то встретили знойную двадцатипятилетнюю тайваньскую актрису Бетти Тинг Пэй.
Бетти недавно вернулась в Гонконг после шестимесячного пребывания в Швейцарии, где вышла замуж за красивого швейцарца и быстро развелась с ним. «Я не была счастлива, но и не сокрушалась, — говорит Бетти. — Я еще не знала, что такое любовь».
Рэймонд, который во время работы в «Шоу Бразерс» подписал с Бетти пятилетний контракт, представил их друг другу. «Брюс был очень рад смотреть… знаете, смотреть на меня, — улыбается Бетти. — Чувства вспыхнули очень быстро».
Несмотря на первую искру — а, возможно, и из-за нее, — женатый звездный актер ждал почти две недели, прежде чем вновь выйти на контакт. Он даже не решался сделать это лично. «Мне в номер позвонил Рэймонд и сказал: „Мы с Брюсом внизу в баре `Чин Чин`, — вспоминает Бетти. — Я была так взволнована. Я ему наверняка понравилась. Но, смешно признаваться, я не хотела спускаться к ним. Я была не накрашена и не
