У рифа Армагеддон - Вебер Дэвид Марк

Орудийные тележки снова завизжали, когда пушки были возвращены на огневую позицию. Они высунулись из своих орудийных портов по всему правому борту галеона, когда "Тайфун" обнажил свои когти, а Восьмой и Девятый Номера каждого расчета подсунули под орудийные стволы крепкие деревянные ганшпуги. Лафет был спроектирован со "ступенями", вырезанными в кронштейнах - тяжелых боковых балках, которые поддерживали основную массу орудия, - и номера расчетов использовали эти ступени в качестве опорных точек, кряхтя от усилий, когда поднимали казенную часть орудия вверх.

Цапфы были расположены так, что пушка была слегка тяжелее с казенной части, и когда ганшпуги подняли казенную часть на желаемую высоту, командир орудия вставил клин возвышения - простую деревянную прокладку, предназначенную для установки под казенную часть и удержания ее там. Еще поработав с ганшпугами, орудия развернули, направив их как можно дальше вперед, а затем командиры орудий воткнули запальные стержни - маленькие железные шпажки - в запальные отверстия орудий, протыкая заряды, и потянулись к сумкам с запалами, которые каждый носил на поясе.

Это тоже было нововведением. До вмешательства Мерлина полка каждого орудия засыпалась рассыпчатым порохом из пороховницы командира орудия, и, когда наступал момент, его поджигали раскаленным докрасна железным прутом или отрезком медленного фитиля. Но горящие фитили и раскаленные пруты никогда не были самыми безопасными вещами рядом с порохом, особенно на узкой, качающейся палубе, заполненной движущимися людьми, поэтому здесь было внесено еще больше изменений.

Теперь командиры орудий достали из футляров на поясе гусиные перья, начиненные мелкозернистым порохом, и вставили их в отверстия. Они сняли покрытые воском бумажные пломбы, чтобы обнажить пороховую начинку, и металл щелкнул, когда Вторые Номера взвели курки. Ударно-спусковой механизм представлял собой адаптацию "кремневого замка" Мерлина, который был по существу идентичен замку, используемому на новых мушкетах, но без капсюля. Вместо этого, когда ударник выдвигался вперед, кремень ударялся о фрезерованную стальную поверхность и осыпал искрами заряженное порохом перо.

Вся эволюция отката, заряжания и обратного выката заняла менее двух минут. Умом Грей-Харбор уже понимал, что с новыми пушками и лафетами это можно сделать так быстро, но на самом деле, увидев это, осознал грандиозность изменений, которые должны были трансформировать морскую войну. Приведение "кракена" в действие на бесколесном лафете старого образца, без фасованных зарядов и с пороховой засыпкой заняло бы по меньшей мере в четыре раза больше времени.

Граф подошел к фальшборту, стараясь держаться подальше от траекторий отдачи более легких "карронад", которые Симаунт отлил специально для кормовых и носовых палуб таких кораблей, как "Тайфун". Они метали ядра той же массы, что и расточенные кракены, но весили в два раза меньше, были в два раза короче и требовали всего половинных расчетов. Они также использовали гораздо более легкий заряд и имели меньшую дальность стрельбы, хотя тщательность, с которой Симаунт их растачивал, означала, что они - как и отремонтированные "кракены" - имели значительно меньшую парусность, чем любое предыдущее артиллерийское орудие, и, соответственно, были более точными на той дальности, которой они достигали.

Грей-Харбор смотрел вперед. Старая галера "Принс Уиллим" и три таких же старых, изношенных торговых судна стояли на якоре с интервалом в двести ярдов на относительном мелководье недалеко от банки Труман. Обширная песчаная отмель находилась достаточно далеко от обычных маршрутов судоходства, чтобы позволить военно-морскому флоту тренироваться незаметно, а вода в ее окрестностях была достаточно мелкой, чтобы было удобно ставить на якорь суда-мишени. Теперь флагман коммодора Стейнейра повел остальные четыре корабля своей эскадры строем вперед к своим целям под одними марселями, кливерами и спинакерами.

По сравнению с прежней галерой Грей-Харбора "Тайфун", казалось, полз под очень маленькими парусами, и на самом деле, несмотря на бриз, он развивал скорость в лучшем случае не более двух узлов, имея лишь пятую часть от общего количества парусов. Но эти паруса были тем, что Мерлин и Симаунт назвали "боевым парусом" - еще одно изменение по сравнению со времен Грей-Харбора, когда галеры полностью убирали свои реи и паруса, прежде чем вступить в бой.

Даже при их медленном, волочащемся темпе корабли тщательно выстроенной линии преодолевали почти семьдесят ярдов каждую минуту, и ожидающие цели оказывались все ближе и ближе. Грей-Харбор был почти так же впечатлен порядком, продемонстрированным капитанами Стейнейра, как и любым из нововведений Мерлина. По его опыту, даже галерам было трудно поддерживать точный строй, а парусные корабли были еще менее склонны оставаться там, где им полагалось быть. С другой стороны, к тому времени, когда флоты галер сталкивались друг с другом в рукопашной схватке корпус к корпусу, которая решала их сражения, сохранение строя уже редко было проблемой. Этого не должно было случиться с галеонами, вооруженными пушками, и Симаунт и Стейнейр безжалостно тренировали свои экипажи, помня об этом.

Вот!

"Гэйл" поравнялся с "Принс Уиллим", и ранний полдень наполнился внезапным раскатом дымного грома. Даже на таком расстоянии - в двухстах ярдах за кормой флагмана - внезапный, одновременный взрыв восемнадцати тяжелых орудий был подобен удару молота по макушке Грей- Харбора. Флагман внезапно исчез в плотном облаке порохового дыма, и глаза Грей-Харбора расширились, когда ураган выстрелов обрушился на стоящую на якоре галеру.

Полетели щепки и обломки дерева. Галера заметно содрогнулась, когда в нее ворвалась железная буря, и что-то глубоко внутри Грей-Харбора съежилось, когда он представил - или попытался представить - что было бы с командой "Принс Уиллим", если бы она была на борту.

Он знал, что потерпел неудачу. За время службы на флоте он повидал достаточно сражений, но даже самая тяжелая галера несла не более десяти или двенадцати орудий, из которых не более четырех или пяти обычно могли быть направлены на одну цель. А бортовое оружие редко было намного крупнее трехдюймового орудия под названием "сокол", которое метало ядро массой всего восемь с половиной фунтов. Он видел, на что способны одиночные тяжелые пушечные ядра, когда они разрушают корпуса и пробивают хрупкие тела человеческих существ в отвратительных брызгах крови, разорванных тканей и разлетающихся конечностей. Но он никогда не видел, что могут сделать почти два десятка гораздо более мощных орудий в одном из новых "бортовых залпов" Симаунта.

"Гэйл" был в ста пятидесяти ярдах от своей цели. Это была большая дальность по стандартам большинства морских артиллеристов, хотя теоретическая максимальная дальность стрельбы "кракенов" составляла три тысячи ярдов. Однако шансы действительно попасть во что-нибудь с палубы движущегося корабля на расстоянии более четверти мили или около того были, мягко говоря, невелики. Действительно, большинство капитанов приберегали одиночный залп, который они, вероятно, успеют произвести перед вступлением в ближний бой, до самого последнего момента, когда они вряд ли могли промахнуться, если бы попытались, и могли надеяться смести палубы своих противников картечью и устроить резню среди абордажников другого корабля. Однако количество орудий, которые несли "Тайфун" и его спутники, вкупе с их скорострельностью изменили эти расчеты.

Даже при медленном продвижении эскадры и даже учитывая ее скорострельность, на этой дистанции у каждого орудия на борту "Гэйл" было достаточно времени, чтобы выстрелить дважды, прежде чем его собственное движение вынесло его за пределы зоны, в которой он мог быть направлен достаточно далеко за корму, чтобы поразить "Принс Уиллим".