Бегом за неприятностями! - Анна Стриковская

— А ты опасный тип, о мой супруг!

Савард тоже засмеялся и сказал игриво:

— Бетти, не надо! Не называй меня так! Супруг! Ужас какой-то. Лучше скажи: мой господин и повелитель. А еще лучше называй меня просто по имени.

— Вер!

— Бетти!

Он накрыл своими руками лежащие на столе ладошки своей новоявленной жены и спросил уже серьезно:

— Бетти, что ты решила?

Она не стала ни мяться, ни кокетничать.

— Вер, раз уж так случилось… Не в моих привычках отступать. Раз сказала «А», должна сказать и все остальное вплоть до последней буквы. Обряд должен быть доведен до конца, в этом Герулен прав.

От этих слов профессор так разволновался, что чуть не уронил столик со всем его содержимым. Он с трудом взял себя в руки и нашел силы, чтобы сказать спокойным голосом.

— Тогда давай поужинаем и выпьем вина, будет легче. Гер, какая бы ни был сволочь, но об этом позаботился. Тут я вижу коллекционное золотое эльфийское, его пьют на свадьбах. Да и закуска вполне достойная. Угощайся, Бетти.

И он налил ее бокал до краев.

Меньше чем через час бутыль опустела, большая часть закусок оказалось съеденной, а Беттина, найдя на пуфике около кровати приготовленные для нее халат и ночнушку, улизнула в ванную. Профессор ждал ее возвращения и метался из угла в угол. Наступает самый ответственный момент. Он о нем мечтал, надеялся, ждал, но когда он наконец пришел, понял, что морально не готов.

Если бы у них с Бетти было все как у нормальных людей! Или пылкая страсть с обеих сторон, или договорной брак, когда это всего лишь долг. А так с одной стороны это похоже на алхимический опыт, но никогда алхимик не изнывает от любви к объекту своего опыта. А если перевернуть ситуацию, то получается еще глупее: зелье в колбе, умирающее от страсти к алхимику.

Вот сейчас Бетти вйдет из ванной, и он ей об этом скажет.

Беттина действительно вышла из ванной, и у Саварда пропал голос. Она была такая… такая… В сущности, ничего особенного, эту картину последнее время он видел каждый вечер. Золото волос не убрано в унылый пучок на затылке, а рассыпано по плечам, нежное личико разрумянилось… Она куталась в синий, под цвет балдахина, бархатный халат и смотрела на него не отрываясь.

В золотых глазах не было страха, только невысказанный вопрос.

Савард поспешил снять напряжение и разрушить молчаливый диалог глаз, а то мало ли до чего они могут договориться. Лучше уж свести дело к практическим моментам.

— Бетти, ты тут ложись, устраивайся поудобнее, а я, с твоего позволения, приведу себя в порядок.

Она кивнула, сбросила халат на пуфик и нырнула под одеяло, укрывшись им до самых глаз.

Вер поискал и нашел такой же точно синий бархатный халат и исподнее для себя, затем удалился в ванную и проторчал там столько, сколько смог, пока самому стыдно не стало за свою нерешительность. Выйдя, он увидел идиллическую картину. В комнате были потушены все светильники, кроме одинокой свечи у изголовья. Она выхватывала из темноты очень мало, только толстую золотистую косу и круглую нежную щеку. Похоже, Бетти его не дождалась, задремала.

Но стоило ему сделать несколько шагов по направлению к кровати, она повернулась и в неверном свете свечи блеснули глаза, казавшиеся в этот момент необычно темными.

Вер опустился на край кровати и, прежде чем лечь, погладил девушку по волосам.

— Не бойся, Бетти. Не бойся и не сопротивляйся, и все будет хорошо. Я тебя люблю, моя девочка, и сделаю все, чтобы ты ни о чем не пожалела.

Глазищи хлопнули два раза, показывая, что их владелица его услышала и поняла, за затем закрылись. Савард задул свечу, скинул халат, под которым ничего не было, и забрался под одеяло.

Это была самая волшебная и самая трудная ночь в его жизни. Он долго сдерживал собственные порывы и просто ласкал нежное тело своей жены, приучая ее к своим прикосновениям и поцелуям. К главному перешел не раньше, чем она начала робко, неуверенно, но все же достаточно отчетливо ему отвечать. И тут тоже не торопился, боясь сделать ей больно. Он такой огромный по сравнению с маленькой изящной Беттиной.

Она опять его удивила. В какой-то момент вскрикнула, но не стала ни сжиматься, ни вырываться. Наоборот, вдруг начала осторожно двигаться ему навстречу. В тот момент он потерял всякое соображение и только помнил: вот оно, его счастье.

Когда все кончилось, она не сказала ни слова. Просто задремала, доверчиво пристроив голову ему на плечо. Савард готов был всю ночь беречь ее сон, но усталость взяла верх и он тоже заснул, прижимая к груди свою единственную.

Под утро, когда только начало светать, он проснулся и увидел такую картину: Бетти, совершенно голая, столбиком сидела рядом с ним на кровати, вглядываясь в темноту. Его язык сам повернулся спросить:

— Что случилось, девочка моя?

Она не пошевелилась, не попыталась прикрыться, а произнесла, все так же глядя в никуда.

— Старый хрыч не соврал. Моя магия проснулась. Не могу поверить. Совершенно фантастические ощущения.

— Бетти, я рад, что все было не зря.

Она резко повернулась и склонилась над ним. Погладила по щеке и прошептала:

— Вер, спасибо тебе. Ты хороший, я не зря согласилась…

На последнем слове их губы встретились.

Беттина проснулась вместе с солнцем. Вер спал, и на его лице блуждала счастливая улыбка. Такое выражение бывает у спящих детей, которым снится что-то прекрасное. У взрослых оно почти не встречается. Она полюбовалась на своего мужа. осторожно пробралась в ванную, вымылась и оделась. Савард все так же безмятежно спал, будить его не хотелось.

Если честно, то сейчас ей нужно было побыть наедине с собой и подумать хорошенько. Разобраться в себе самой. А то выскочила замуж и даже не поняла, что такое сделала и с чем это едят.

Бетти вышла на балкон и залюбовалась раскинувшимся перед ней пейзажем. Покои Арнильды находились на самом верху третьей по величине башни Академии, с балкона открывался вид на сад, огород и полигон. Сейчас, когда все еще спали, разноцветные палатки смотрелись так же мирно, как клумбы и грядки.

Какое-то странное, но довольно приятное чувство охватило Беттину. В обычный день она постаралась бы его прогнать, она вообще была не сторонница всяких странных новшеств, но сейчас все в ее жизни менялось так быстро, что и это ощущение она встретила с интересом.

Вдруг ее охватила боль. Болело все, от головы до пяток, выламывало так, что, казалось, ее разорвет на тысячу кусков. Но это продлилось всего несколько мгновений, а затем…

Затем ей стало не хватать пространства балкона. Она взглянула на собственную руку… Это была мощная лапа, покрытая золотой чешуей.

Гентар был прав: она стала золотым драконом! Воплощенной магией, свободным, сильным созданием, которого никто и ничто не может удержать в клетке. Только любовь.

Она вспомнила про свою бабушку и в который раз пожалела, что та влюбилась в этого гада ее дедушку и столько лет его терпела ради этого чувства. С ней, Беттиной, этот номер не пройдет! Раз она теперь дракон, то может лететь куда захочет. Сила бурлила в ней, играла, заставляя забыть обо всем и слушать только себя.

Бетти попыталась расправить крылья, но балкон для этого оказался маловат. Тогда она в эйфории бросилась с него, одновременно расправляя крылья. Могла бы убиться, но ей повезло сразу поймать ветер и начать планировать. Хорошо, что башня такая высокая, подумала она и попробовала крыльями махать. Получилось! Она заложила вираж и решила для тренировки облететь Академию по периметру. В это время ее заметили с земли. Студенты стали выбегать во двор, пришлые маги повылезали из своих палаток. Еще бы! Нечасто увидишь такое чудо: летящего золотого дракона.

Бетти и думать забыла о виновнике собственного торжества. Она хотела, чтобы ее триумф разделила любимая подруга, но о Саварде в тот момент не вспомнила. Зато вспомнила то, чему он ее учил. Драконам не нужна наука построения межмировых порталов. Это свойство им дано от природы. Но знания, полученные от Саварда, помогли неопытному дракону сделать то, чему взрослые долго учат своих детенышей. В последний момент, когда она уже была готова пронзать пространство, подумала о главном: о координатах. И отправилась по тому адресу, который первым пришел в голову.

Сарториус сидел на своем обычном месте у окна. Сад за его спиной сиял всеми красками лета. Ветерок доносил благоухание роз, которое соединялось с медовым запахом цветущей глицинии.

Но магистр не обращал внимания на эту красоту. Он был занят: редактировал собственные записки. Их за долгие годы жизни накопилось много, тетрадей девять или десять, а за последниемесяцы к ним добавилась еще одна, где он описал свои встречи с Бетти, Лиссой и Савардом. Сейчас он планировал добавить туда описание методики путешествия между мирами. Пусть только Савард в гости заглянет.