Ночная смена - Dok

— Отлично. А где банка?

— Держи.

Радует, что, получив банку, Михин отец тут же ее вскрывает. Дурни, взявшиеся разогревать не открытые банки, получают массу удовольствия, когда консервы начинают рваться в костре с энтузиазмом ручных гранат…

Потом он отправляется к сварщику, минут несколько они колдуют вдвоем — и Михин батя возвращается с шипящей и аппетитно пахнущей жестянкой в которой пузырится гречка с тушенкой.

— Не подумайте, что жалею — но вы особенно не напирайтесь в один присест. Все ж таки постились несколько дней.

Семен Семеныч смотрит на Надежду с жалостью.

— Милая девушка, я отлично все понимаю, спасибо. Только это для меня не напираться, это так — легкая закусь. Не хотите каши? Горячая, с поджаристостью!

— Не откажусь.

И мне кажется, что железная Надя, как ее втихомолку окрестил смешливый Серега, разрумянилась сильнее от этого видно непривычного «милая девушка» обращения и ласкового тона. Мужики-то к ней клеились, раз она была в военном, судя по всему коллективе, а вот так — получилось очень по-домашнему.

Сварщик тем временем уже освоился, выдернул Вовку в ассистенты — и начал с бесхозного милицейского УАЗа.

— Не нравится мне, что у нас ментовоз — допив свою кружку и выскоблив ложкой нерастворившийся сахар со дна, говорит Дима-опер.

— С чего это? — спрашивает недоуменно Серега.

— С того, что на перекрестке было двое в ментовской форме. Причем очень похоже, что они и были ментами раньше. Арсенал — весь МВДшный. По своим они огонь открыли моментально — видели же и Миху в форме, и водила на УАЗе этом — тоже не в гражданке был. И неизвестно где эта шелупонь еще шарилась. Вот и выходит — если с ними встретимся — огонь они откроют без соплей. Если встретимся с теми, кого они обидели — нас могут не за тех принять… Короче — ситуация хреновая. — отмечает Николаич.

— Мальчишка на колу свеженину жрал — на нас даже не посмотрел. Значит, морфов они вполне могут откормить. — вливаю и я порцайку яда.

— И мы не знаем, где у них база. Припремся на ремзавод — здравствуйте, посрамши…

— Мы морская пехота и должны выполнить свой долг! — цитирует Саша. — На самом деле не все так худо.

— И почему это?

— Оружие у них — хуже, чем у нас. Сугубо для помещений. У десяти человек — ни одного серьезного ствола.

— У девяти.

— Нехай у девяти. Броников — ни на одном нет. Все — без касок. Действовали тупо — как нигга-гангста какая-то. Чего стрелять-то было сразу? Вы бы остановились?

— Не знаю. Я-то стал тормозить, да Миша заорал, словно его шилом ткнули, чтоб я гнал.

— Интересно — что он такое заметил.

— Не знаю, он вообще глазастый. Как думаете — его прооперировали?

— Думаю, что еще оперируют. Да и после операции Вас сразу же не пустят.

— Под присмотром-то лучше было б.

— А за ним мой брат присмотрит. Он хоть и пошел в судмедэксперты, но уход за пациентами у него хорошо получался. Ручаюсь. Его и пустят к слову.

— Ну, ваши б речи да богу в уши…

— Ладно, пошли готовиться к выезду — нам еще по КАДу пилить…

Подсознание еще не перестроилось — смотрю на украшенные опалинами и покрытые сетками машины — и не воспринимаю их как реальность. Словно на съемку очередного нашего «блокбастЭра» попал. Очень вторично — как в фильмах наших недорежиссеров — выглядит наша боевая техника. Дешевая голливудчина…

Однако дальше едем в этой панковской технике. Из разбитых окон немилосердно дует, правда скорость у нас убогая, так что терпимо. Периодически теряем из виду сопровождающий нас «Хивус», да пару раз приходится ждать Надежду — ведет она аккуратно, но очень медленно.

— Я думал, что вы этого сварщика всеми ебуками обложите — говорит Семен Семеныч.

— За что?

— За дикое поведение во время стычки.

— Получается так, что не за что — сами виноваты — взяли необстрелянного человека, неудивительно, что он голову потерял. Вот, к примеру, Суворов — тот который генералиссимус — очень снисходительно относился к струсившим необстрелянным. Исторический факт.

— Стараетесь быть Суворовыми?

— Не самый худший образец для подражания. К слову — вы-то тоже не очень блеснули. Между нами — повезло вам несказанно — и нам тоже.

— Это в чем? В том, что по мне не попало, а прилетело другу и сыну?

— Не обижайтесь — тут как кому повезло — я про другое. Тот людоед, которого вы положили — мог бы точно так же вас положить. Окажись он чуток поопытнее или пошустрее… Вы ведь его на выходе из парка отстрелили?

— Ага. Смотрю — мелькает. Прилег в канавку — тут он и нарисовался. Я ему первой очередью по ногам, а потом когда он посреди дороги корчился — еще добавил.

— Вот видите. А если б он не мелькал?

— Так тут как кому повезет!

— Нифига! Побеждает не тот, кому везет, а кто организован лучше, обучен, кто все силы использует грамотно, координировано. Вы ведь действовали как бы в составе нашей группы? Но самостийно. Ни куда пошли, ни что делать собираетесь — нам не сообщили. Случись что — мы вам помочь ничем не смогли бы. И что делать — сидеть ждать? Без вас уезжать — стыдоба. А где вы — неизвестно.

— Ну это да. Свалял дурака, признаю. Очень уж зол был. Увидел, куда вы чесанули — вот и решил в тыл выйти. И ведь получилось же!

— Тактически ваши действия — на отлично. Без вопросов. И то, что этого пидора снесли — тож плюс. Но есть и минус — о чем говорилось уже — были бы на связи — глядишь у нас бы язык образовался. И мы бы знали, кто, где и почем. А сейчас едем наобум святых. Понимаете?

— Понимаю. А если б он говорить не стал?

— Шутите? У нас аж два медика в команде. Да и еще люди опытные есть. Соловьем бы запел. Что скажете, доктор?

— Скажу, что папаша Мюллер — из берлинского гестапо — говорил: «При применении допроса четвертой степени все говорят. Препятствием в получении информации может быть либо неопытность допрашивающего и применение недостаточных мер воздействия, либо полная неосведомленность допрашиваемого. В последнем варианте он все равно ответит на вопросы, но это будет совершенно ложной информацией и вызовет неправильные действия с потерей времени и сил.»

— А как же герои, которые не выдали военной тайны — и всякие образцы несгибаемых революционеров?

— Как сказал Мюллер. Либо допрашивали неумело, либо спрашивали не о том.

Мы бы спрашивали о том, да и допрос бы вели соответственно. Куда б делся…

— Ну, вы и штукари… — похоже, Семен Семеныч неприятно удивлен.

— Получается так. Цель оправдывает бомбы. Вы к слову не лучше.

— Это как же?