Свердлов - Городецкий Наумович

Перед слушателями проходят картины того исторического периода, когда люди первобытного общества, не знавшие еще деления на классы, не знали и государственной власти. Яков Михайлович рассказал, как проходил процесс образования классов, как постепенно выделялись группы людей, владевших собственностью на землю, скот, рабов.

Слушали Свердлова сыновья и внуки тех, кто еще знал крепостное право, верил в незыблемость самодержавия. В течение трех столетий в России господствовал дом Романовых, монархический строй, в самой реакционной его форме. Перед ним сидели люди, которые своими руками свергли царизм. Нужно было выработать глубокое сознание значения этой победы. Вот почему Свердлов особенно подробно остановился на происхождении и классовой сущности монархического строя.

— До конца XVIII века, — говорил он, — не только в России, но и во всей Западной Европе господствовала монархия. Класс земельных собственников, организованный в дворянское сословие, в течение долгого времени строил свое господство таким образом, что на вершину своего государственного устройства ставил одного человека, и этот человек имел полное право распоряжаться всем и всеми в своем собственном государстве.

Свердлов иронически подчеркнул слово «собственном» и продолжал:

— Но это была только видимость. На самом деле этот человек отражал волю тех, которые поставили его на это место, отражал волю класса феодалов, земельных собственников, крепостников, имевших в своих руках всю полноту власти…

Пока интересы этого класса находились в соответствии с экономическим развитием общества, — говорил Свердлов, — феодалы сохраняли и укрепляли свою власть.

Поскольку это соответствие между экономическим развитием и теми или иными интересами класса нарушалось, приходила в противоречие, изменялась постепенно и самая форма государства. В конце XVIII столетия, — рассказывал лектор, — по всему миру прокатилась одна общая волна, волна свержения абсолютистского, монархического строя, переход к господству буржуазии. Старый класс землевладельцев, класс дворян должен был уступить свое господство вновь народившемуся господину — буржуазии.

Обрисовав рост экономической силы буржуазии, ее стремление к политическому господству, Свердлов подчеркнул, что в XVIII веке эти тенденции наметились с полной определенностью.

— Наиболее яркое выражение, — говорил он, — это изменение имело во Франции в конце XVIII столетия, во время Великой французской революции. Если присмотримся к тем основным принципам и основным целям, которые в первые моменты толкали людей на самые героические выступления, на героическую борьбу, мы увидим на их знамени почти те же самые слова, которые и у нас очень часто повторяются и повторялись в период нашей российской революции. На знаменах стояли слова: свобода, равенство и братство.

Еще только недавно по стране прошел вихрь Февральской революции с ее лозунгами братства, равенства и демократических свобод. Свердлов поставил своей задачей разъяснить слушателям реальное содержание этих лозунгов. Содержание этих слов в буржуазной и социалистической революциях совершенно различно.

— Лозунги свободы, братства и равенства отражали необходимое, неизбежное раскрепощение человеческой личности, для свободного участия во всем производственном процессе, — говорил Свердлов. — Так было и у нас с отменой крепостного права… Назрели такие экономические условия, когда крепостной труд дольше был невозможен, был невыгоден для всего человеческого общества, он не мог давать тех результатов, которые давал еще слабо развитый тогда свободный труд. Тогдашняя свобода заключала в себе понятие двух свобод. Во-первых, свобода человеческой личности от тех или иных прав на нее другого человека, то есть переход к такому положению, когда каждый мог по собственному желанию и усмотрению выбирать для себя тот или иной род деятельности, тот или иной труд. Но это шло одновременно и с другим процессом, с другим раскрепощением. Недостаточно было полицейски раскрепостить человеческую личность для того, чтобы получить достаточное количество свободных рук. Нужно было, во-вторых, освободить человека от каких бы то ни было орудий и средств производства и тем самым средств существования. Вот тогда-то он неизбежно должен был продавать свою рабочую силу. Лозунг свободы и понимался таким образом, что выброшенный на рынок, на улицу человек, обладающий только одной собственностью — своей рабочей силой, имеет полное право эту рабочую силу продавать, кому он только пожелает. Такова была тогдашняя свобода. Наряду с этим можно сказать, что уже в период Великой французской революции, через день после свержения трона, мы видим, как издаются драконовские законы против всяких союзов рабочих, причем эти запрещения мотивировались опять-таки только тем, что союзы закрепляют человеческую личность, лишают ее свободы передвижения, свободы продажи своего труда.

Свердлов знал многих из тех, кто сейчас его слушал, — агитаторов, работников местных Советов, не раз приходивших к нему за помощью и советом.

Совсем рядом с трибуной сидел человек в серой, видавшей виды шинели. Он весь подался вперед. На слегка запрокинутом лице внимательные глаза, губы неслышно повторяют слова лектора. Он боится проронить хоть слово. Свердлов видит, какая трудная, облагораживающая работа мысли происходит в этом человеке.

— Итак, — говорит Свердлов, — буржуазная свобода явилась свободой для городского рабочего продавать свою рабочую силу тому или другому предпринимателю. Если вы присмотритесь к слову «равенство», то и в нем вы не найдете того содержания, которое мы вкладываем сейчас в это слово. Юридически все были равны, но сохранилось то самое неравенство, которое было до революции, неравенство имущественное, неравенство экономическое, основа всяческого иного неравенства. Таким образом, это неравенство продолжало сохраняться и тогда, когда на знаменах стояли великие слова: свобода и равенство. И братство понималось точно так же, как братство обособленных друг от друга людей.

Пользуясь ленинским методом исторического анализа, Яков Михайлович перешел к характеристике сущности буржуазного парламентарного строя, который ученые лакеи буржуазии изображали как самый справедливый, общенародный строй.

— Если присмотритесь, — говорил Свердлов, — к истории государственного развития и во Франции, и в Германии, и в Англии, вы увидите, как постепенно, наряду с тем, как человеческое общество развивалось и угнетенные классы начинали борьбу за собственные свои интересы и права, буржуазия шла на те или иные уступки, отдавая если не частицу власти, то видимость этой власти самым широким слоям народа. Возникает постепенно парламентарный строй, вводится всеобщее, равное, прямое и тайное избирательное право… Все население, казалось бы, имеет полную взможность проявить свои желания и интересы, отстаивать их перед теми представительными органами, которые они, в конце концов, избирают и создают. Но везде и всюду, где только угрожала какая-нибудь опасность для господствующих классов, буржуазия, применяя насилие, фальсифицировала и всеобщее избирательное право и участие всего населения в государственном строительстве. Создавались органы иного порядка, органы господства в виде открытой диктатуры класса.