Драко Малфой и Солнечный путь - Джуд

Она опустила голову и яростно протерла глаза рукой.

— Мне жаль! — почти выкрикнула она. — Если бы я могла все исправить… все вернуть. Но я… я даже не знаю, где их искать…

Голос девушки затих, и в наступившей тишине стало слышно, как сморкается МакГонагалл. Рем сделал шаг к Вельгельмине, его лицо выражало сильнейшее сочувствие. В этот момент из темного угла, где притаились всеми забытые Джинни и Шеймус, раздались звонкие размеренные аплодисменты.

В кабинете профессора зелий горел камин и сладко пахло опиумом. Сольвейг сидела в кресле, рассеянно глядя в никуда. Гермиона искоса наблюдала за ней. Ей было страшно.

Впервые в жизни ее страх носил нематериальный характер. Она просто боялась, как будто находилась в кошмарном сне, в одном из тех, где любимый человек превращается в чудовище. Гермиона знала, что стоит ей напрячься, и она сможет разгадать загадку этого года, как разгадала загадку василиска на втором курсе, как узнала тайну Риты Вритер на четвертом. Что-то таинственное окружало Сольвейг, но разве существуют тайны для пытливого ума? Оказывается, да, если эти тайны касаются дорогого человека.

Любимого человека.

Гермиона присела на скамеечку, беспомощно глядя на Сольвейг. А если она не вернется?

Песочные часы звякнули, перевернувшись в очередной раз, отмеряя прошедшие полчаса, и Гермиона швырнула в камин горсть едкого порошка. Резкий запах заполнил комнату, и Сольвейг, заморгав, очнулась.

— Ну, как? — тихо спросила Гермиона. По лицу Сольвейг расползлась улыбка.

— Я нашла его, — произнесла она.

— Кого? Драко? — Гермиона почему-то поняла, что нет. Сольвейг улыбнулась еще шире.

— И его тоже. Нет, я нашла Снейпа. Я почувствовала его сразу. Он жив и в здравом рассудке. Потом я нашла Драко — он там же. И там есть еще один человек.

— Кто? Гарри?

— Грейнджер, Грейнджер, — Сольвейг потянулась, вставая с кресла. — С Поттером у меня нет общей крови.

Нет, там моя мать. Мисс Паркер.

— И что? — осторожно спросила Гермиона.

— Как что? — слегка удивленно отозвалась Сольвейг. — Сейчас отправимся за ними. В смысле, за Снейпом и парнями. Не думаю, что мамочка жаждет воссоединиться с семьей, — насмешливо закончила она.

— Нам нужно сказать Дамблдору, — решительно заявила Гермиона. — Мы не справимся вдвоем, и вообще, не можем…

— Грейнджер, — перебила ее Сольвейг, — со всем мы справимся и все мы можем. Самовнушение — великая вещь. Пошли, нам нельзя терять время, портключ работает быстро.

— Какой портключ? — изумилась Гермиона.

— Которого у нас нет, — ответила Сольвейг. — Точнее, который есть не у нас.

Все головы повернулись в их сторону, и профессор МакГонагалл нахмурилась, недовольная такой дерзостью.

— Мистер Финниган, что это значит?

— Ничего особенного, профессор, — отозвался Шеймус, выступая на свет. — Просто я выразил восхищение великолепным актерским мастерством мисс Малфой.

— Мистер Финниган, если вам нечего сказать, выйдите вон, вы мешаете, — раздраженно произнесла профессор Трансфигурации.

— О, мне есть что сказать, — очаровательно улыбнулся Шеймус. — Если вы не против…

— Прошу вас, мистер Финниган, — улыбнулся Дамблдор.

— Но, сэр… — начала было МакГонагалл, но Дамблдор перебил ее новой улыбкой, на этот раз предназначенное лично почтенной профессорше:

— Минерва, мы выслушали мисс Малфой. Насколько я понимаю, мистер Финниган желает выступить как оппонирующая сторона. Я думаю, во имя справедливости мы должны его выслушать. Ведь мисс Малфой не возражает, верно?

Вельгельмина медленно повернулась и взглянула на Шеймуса.

— Нет, — произнесла она наконец, — совершенно.

— Тогда прошу вас, мистер Финниган, — Дамблдор сделал приглашающий жест и откинулся на спинку кресла, как зритель в театре в предвкушении хорошего спектакля.

Неизвестно, где, тот же день

Все тело было изломано и избито, ныло каждой косточкой, требовало отдыха, разрывалось пульсирующей болью там… и все же Драко переполняли радость и жажда действия. Это ощущение только что помогло ему перенести несколько часов в обществе отца — несколько очень тяжелых часов, после которых отец, застегивая брюки, произнес:

— Я был бы рад, мой мальчик, сказать тебе, что я к тебе еще вернусь, но увы… ты нужен нашему Господину для кое-каких целей, а после того, как он тебя использует, ты, скорее всего, умрешь. Очень жаль. Мне будет не хватать тебя, мальчик.

— Не переживай, — выговорил Драко, с трудом шевеля разбитыми, искусанными губами. — Тебе всего сорок, ты можешь завести еще с десяток сыновей и трахать их по очереди, когда они немного подрастут.

— Я подумаю над этим, — усмехнулся Люциус и вышел.

Это ощущение помогло ему подняться с кровати, не глядя на кровавые пятна, пройти до ванной и принять душ. Он должен быть в форме, чтобы выбраться отсюда и вытащить Гарри.

Гарри… Его Гарри… Гарри, который любит его. Гарри, который вернул ему истинный облик. Гарри, который воскресил его. Гарри, который подарил ему настоящую любовь и настоящую жизнь.

Выбравшись из ванной в одном полотенце, Драко попытался найти что-нибудь из одежды. Но одежды в комнате, где он находился, не наблюдалось; либо ее забрал Люциус, либо ее вовсе не было, что казалось вполне вероятным, поскольку помещение выглядело совершенно нежилым.

Похоже, что дом вообще был сильно запущен, и в нем редко кто жил — полки, поверхность письменного стола и подоконник были покрыты толстым слоем пыли, пыль взлетала при попытке сесть в кресло, по углам клубилась паутина, окно — все в грязи. Вид из окна тоже был нерадостный — на глухой запущенный парк.

Драко прошелся по комнате, разглядывая обстановку в попытке найти хоть что-нибудь, что бы указывало на владельцев дома. Над дверью он увидел потускневший герб и слегка улыбнулся, подумав, до чего же похожи все знатные семьи. В его доме над каждой дверью внутри и снаружи красовался фамильный герб Малфоев.

Впрочем, эта знатная семья сильно отличалась от его собственной, судя по тому, что герб был Драко незнаком, а значит, семья не была волшебной. Что-то грубое было в этом гербе… а в центре Драко увидел имя владельца — Реддль.

Дом Реддлей. Дом, где жил отец Тома Ярволло Реддля, известного в колдовском мире как Лорд Вольдеморт.

Внезапный шорох оторвал Драко от созерцания герба. Он обернулся — и, взвизгнув совсем по-девчоночьи, взлетел на кровать. Из темного угла комнаты выбралась крыса; от визга Драко она явно опешила, присев на задние лапы, но уходить не спешила. Посидела посреди комнаты, поводя по сторонам усатой мордочкой, потом опустилась на все четыре лапы и двинулась к кровати.