Замужем за неизвестным - Морин Чайлд

  — Ты так удивлена, что я дома? — спросил он, втайне радуясь, что ему удается говорить спокойно.

  — Я думала, ты на работе.

  — Сегодня воскресенье. Воскресенье мы обычно проводим вместе.

  — Обычно мы много чего делали раньше, — сказала она и направилась к дверям, не в силах выяснять отношения прямо сейчас.

  Но у него были иные планы.

  — Например, мы все обсуждали вместе?

  — Было дело, — устало согласилась Эбби.

  Он кивнул, бросил свернутые бумаги на стол.

  — То есть в старые добрые времена ты предупредила бы меня, что собираешься разводиться, прежде чем присылать мне документы в офис?

  Эбби вихрем влетела обратно в гостиную.

  — В старые добрые дни не было бы никаких документов.

  — Я не могу поверить, что ты делаешь это, Эбби.

  Люк не хотел показать ей, как глубоко уязвлен. Он смотрел на нее и чувствовал, как в его сердце борется любовь с болью за нее. Он видел, как она несчастна.

  Но он не знал, что она была достаточно несчастна, чтобы уйти от него. И чувствовал себя преданным — неважно, имел он на это право или нет. Вчера вечером, когда они были вместе, ему казалось, что все устроится. Как будто никакого разговора о Сакраменто не было. И теперь вдруг все будет как прежде. А оказалось, в это время она уже была готова к разводу.

  — Я должна сделать это, Люк, — сказала Эбби, пытаясь удержать сердце в груди. — У меня просто нет выбора.

  — Выбор есть всегда.

  — Нет. У меня нет, — замотала она головой в отчаянии, и завитки золотистых волос упали ей на лицо. — Я живу здесь, ты живешь... я даже не знаю, где. Где угодно, но не здесь, со мной.

  — Ты сошла с ума.

  — Нет, — настаивала она, и слезы уже стояли у нее в глазах. — Дом — это нечто большее, чем место, где у тебя лежат вещи. Здесь висят твои костюмы, но тебя самого здесь никогда нет.

  Люк хотел бы возразить, но то, что она говорила, было слишком похоже на правду.

  — Даже когда мы вчера были в этой комнате, твои мысли были где-то еще. — Она вцепилась в спинку кресла так, что у нее побелели суставы. — Я не могу быть женой время от времени. Я хочу нормальную семью. Я хочу детей, которых ты мне обещал. Я хочу...

  — Продолжай, — сумел произнести он. — Чего ты хочешь?

  Люк смотрел на нее и чувствовал ее боль как свою собственную.

  — Прежде всего, я хочу доверять своему мужу. А я не могу.

  Он открыл рот, чтобы возразить ей, но она быстро остановила его:

  — Подожди! Ты спросил, я отвечаю. Я больше не доверяю тебе, Люк. Ты лгал мне. И если ты обманул меня сейчас, могу представить, что, вероятно, ты лгал мне все это время. Тебя не было в гостинице, про которую ты мне говорил. А по номеру, который ты мне дал, ответила женщина.

  — Я могу об...

  — Я не буду жить с человеком, который так мало заботится обо мне, что заводит интрижки налево и направо. Не буду.

  — Интрижки? — Люк был оскорблен. За годы, проведенные вне дома, он выполнил столько правительственных заданий, что сейчас не мог уже и упомнить. Пару раз изображал чьего-то мужа для прикрытия, пару раз целовался с какими-то женщинами в барах, чтобы поддержать свою легенду. Но он никогда даже не помышлял изменить единственной женщине, которую любил. — Я никогда не изменял тебе, Эбби.

  — Да?! Правда? — выдала она притворно-восторженно. — Не изменял? Что же ты мне сразу так и не сказал? Тогда все в порядке! Я тебе верю!

  — Прекрати.

  — Нет, — продолжала она горячо. — Ничего не выйдет. Я знаю, что ты меня обманывал, единственная причина, которую, я этому нахожу, — ты мне изменяешь.

  — Прекрасно! — До того как она что-то успела понять, он подлетел к ней и схватил ее за плечи. — Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой. И ты серьезно думаешь, что я мог бы изменить тебе?

  Она запрокинула голову, и Люк увидел слезы в ее глазах. Он сделал бы все что угодно, чтобы остановить их. Но он не знал, что делать. Его брак — главная вещь в его жизни, но даже ради него он не мог нарушить клятву, данную своей стране.

  — Я хотела бы так не думать. — Эбби смотрела ему прямо в глаза. — Но что ты мне предлагаешь?

  Он еще сильнее сжал ее плечи и отпустил только тогда, когда она сморщилась от боли.

  — Эбби, когда мы познакомились, я предупредил тебя, что буду часто уезжать. Очень часто. Что это необходимо для моей работы. Я не лгал тебе. Ты знала, на что шла.

  — И тогда же мы говорили о том, что заведем детей. Помнишь, Люк? Мы хотели трех. Мы даже имена им сразу придумали.

  Он помнил. Они лежали на узкой кровати в маленьком номере парижской гостиницы и строили планы на жизнь. И Люк, даже понимая, насколько несовместима его работа с нормальной семейной жизнью, верил в них так же горячо, как она.

  — Но, — продолжала она печально, — каждый раз, когда я завожу разговор о детях, ты меня останавливаешь. Ты говоришь — через несколько месяцев, малыш. В следующем году, малыш! Когда на работе все наладится.

  Люк вздохнул, понимая, что она права.

  — Ты думаешь, я не хочу детей? Я очень хочу детей, Эбби...

  Она покачала головой.

  — Дело не в этом. Не только в этом. А все остальное? Да, ты предупреждал, что будешь много ездить, но теперь я знаю, что ты не всегда говоришь мне, куда на самом деле едешь.

  — Я говорил бы тебе, Эбби. Если бы мог.

  Она рассмеялась.

  — Надо же. Ты мне не доверяешь. Я тебе не доверяю. Как нам дальше жить вместе?

  Зазвонил телефон, и Эбби с облегчением кинулась к нему.

  — Алло! — она нахмурилась. — Я не знаю, почему вы продолжаете звонить сюда. Я говорила вам много раз, что здесь нет никакой Люси.

  Она повесила трубку.

  — По крайней мере, раз в месяц кто-то звонит и просит позвать Люси. Сколько я им ни говорю, что у них неверный номер, они все равно звонят.

  Но теперь Люк едва ее слушал. «Люси» был условный сигнал, означающий, что его вызывают в агентство. Теперь, когда Эбби стала так подозрительна, придется изменить пароль.

  Телефон зазвонил снова. На этот раз Люк схватил трубку первым.

  — Алло?

  — Ты не мог бы брать трубку сам, — заворчал Берни Берковер на том конце, — чтобы мне не приходилось слушать нотации твоей жены?

  — Да, я понимаю, — Люк на всякий случай улыбнулся и кивнул Эбби, которая внимательно за ним наблюдала.

  — Она что, рядом?

  — Совершенно верно.

  — А во что она одета?

  Еще этого не хватало! Он с ума сходит от страха за жену, а Берни решил пошутить. Первое, что он сделает, приехав в агентство, — набьет этому уроду его надменную морду. Он даже сжал кулаки в предвкушении. Но в трубку снова произнес:

  — Совершенно верно.