Черным по черному - Тим Пауэрс

Низенький пожилой господин едва начал декламировать длинную поэму о заблудившемся в Альпах императоре Максимилиане, как дверь приюта внезапно отворилась. Мгновение спустя высокий человек в тяжелых сапогах и накидке проводника шагнул в комнату, стряхивая с усов снег.

— Как, Олаус, холодная ночь? — спросил монах, поднимаясь, чтобы налить бренди новому гостю.

— Нет, — ответил Олаус, с благодарностью принимая кружку. — Зима складывает пожитки и возвращается на север. — Он сделал большой глоток. — Но в горах появились чудища.

Даффи взглянул с любопытством:

— Чудища?

Проводник кивнул, усаживаясь у огня.

— Угу. Грифоны, змеелюды, всяческие демоны.

— Ты их видел, Олаус? — спросил монах, подмигивая остальным гостям.

Олаус мрачно покачал головой:

— Нет. Мало кто уцелел после встречи с ними. Но сегодня у Монташа я слышал в горах их песнопения, а по дороге сюда наткнулся на необычные следы в снегу. Интересно, что их взбаламутило?

— Ума не приложу, — беззаботно заметил монах. — Видать, у чудищ сегодня какой-нибудь праздник. Не иначе открыли бочонки весеннего пива.

Олаус наконец сообразил, что над ним подшучивают, и погрузился в угрюмое молчание.

«Кстати, — подумал Даффи, — как там поживает темное пиво “Херцвестен”? Надеюсь, этот Гамбринус знает свое дело и не допустит порчи». Даффи зевнул. После выпавших ему сегодня испытаний его от выпитого бренди потянуло в сон. Он осторожно встал, чтобы не разбудить собаку.

— Брат, пора мне на боковую, — сказал он. — Где бы найти койку?

Монах повернулся с улыбкой, которую Даффи случалось видеть у старух, ухаживающих за ранеными. Это была спокойная улыбка того, кто придерживается нейтралитета и может быть одинаково любезен со всеми.

— Вон в ту дверь, — указал он. — Завтрак на рассвете.

Даффи кивнул с некоторым замешательством и направился к указанной двери, неожиданно для себя подумав о том, не могло ли недоверие монаха к рассказу Олауса оказаться притворством? Впрочем, подобная мысль была очевидной глупостью, и он тут же выбросил ее из головы.

В соседнем помещении два десятка коек были прикреплены к стенам на манер книжных полок. Даффи оставил сапоги на полу и забрался на верхнюю койку. Поверх досок было расстелено одеяло. Даффи растянулся на нем, накрылся своей накидкой, а под голову запихнул заплечный мешок. Из соседней комнаты доносились приглушенные голоса, читающие молитву. «Вовремя я ушел», — подумал он с ухмылкой. Потом повернулся на бок и заснул с мыслью о девушке по имени Ипифания.

Ночью шел снег, и, когда наутро Даффи зашел в стойло оседлать коня, воздух был таким холодным, что при вдохе сводило зубы. Конь тряс головой и негодующе фыркал, отказываясь верить, что в такой ранний час его заставляют работать.

— Давай просыпайся, — сказал ему Даффи, забираясь в седло. — Солнце встало и к десяти часам рассеет проклятый туман. К полудню от всего этого следа не останется.

Туман, однако, сопротивлялся, будто цепляясь изо всех сил своими клочковатыми пальцами за каждый камешек. Даффи уже въехал в Предильский проход, справа от него тропа обрывалась круто, как срезанная ножом, и туман создавал иллюзию мерцающей стены, под стать темной каменной стене слева. Один раз, чтобы проверить глубину невидимой бездны, он выковырнул камешек и швырнул его за край тропинки. Ни один звук не долетел оттуда.

Когда, по его расчету, утро было в самом разгаре, тропа расширилась, обвивая широкое плечо хребта Мартиньяк. Часовни путешественников, каменные пирамиды и истуканы даже в тумане надежно указывали дорогу, так что Даффи откинулся поудобнее в седле и запел.

Кто знает, есть ли за островом МэнЧудесная Птица-Жар?Туда позолоченные кораблиСпешили из дальних краев землиПод парусами белей облаков,Под звуки труб, барабанов, рогов,Мечтая достать королевский дар,Чудесную Птицу-Жар.

Сквозь туман Даффи уже некоторое время смутно виделся горный хребет, параллельный его тропе, и сейчас, взглянув туда, он увидел на вершине хребта силуэт громадного всадника.

— Господи помилуй! — ахнул Даффи, инстинктивно хватаясь за рукоять рапиры. Этот человек ростом не меньше двадцати футов, решил он. Прав был Олаус.

Смутно различимый великан схватился за свой меч, тогда Даффи выхватил рапиру и угрожающе взмахнул ею. Великан сделал то же самое. Удивленный ирландец немного расслабился. Потом убрал рапиру в ножны. То же сделал и великан. Затем Даффи раскинул руки и медленно замахал ими на манер летящей птицы. Призрачный всадник синхронно повторил его движения.

Даффи облегченно расхохотался.

— Конь, нам нечего пугаться, — сказал он. — Это всего лишь наша тень в тумане.

Конь с отвращением фыркнул.

Таращить глаза в молочный мерцающий туман было не слишком приятно, поэтому ирландец предпочитал рассматривать собственные руки, тропу и поставленные на пути вехи. Когда же он снова взглянул на призрачного всадника, то, к удивлению своему, увидел целую вереницу марширующих силуэтов. Он встревоженно пригляделся и оцепенел.

Первым шел зверь с телом громадной кошки и головой хищной птицы, в такт ходьбе на его спине подрагивали сложенные крылья. За ним ковыляло существо, похожее на ящерицу с нелепым петушиным гребнем. «Василиск, будь я отец-исповедник», — подумал Даффи, пока струйки пота стекали за ворот его накидки. В безмолвной туманной процессии были и другие фигуры: гномы, чудовищные крабы и неведомые создания, похоже, состоявшие из одних извивающихся щупалец. Все тени двигались размеренно, как будто они долгие часы находились на марше, но еще много лиг лежало впереди. И посередке этого сборища двигалась тень точно проглотившего аршин всадника.

Подобно ребенку, который увидел в окне бледную безглазую личину, Даффи едва осмеливался вздохнуть. Он медленно отвел глаза от призрачного кряжа и взглянул вперед, где, к ужасу своему, увидел в тумане расплывчатые очертания. «Наверное, я увижу что-то и позади, — подумал он, — но нет силы, которая заставила бы меня обернуться». Часть рассудка, на которую он всячески пытался не реагировать, не переставала испуганно вопить: «Что им нужно? Что им нужно?». Здравый смысл советовал избегать резких движений и дождаться, пока фантастические существа уйдут.

Они не ушли. Когда с приближением вечера небо стало меркнуть, Даффи по-прежнему оставался в компании своих безмолвных спутников. За долгий день верховой прогулки страх понемногу уступил место какому-то обреченному удивлению. Тем временем конь, казалось, не замечал окружавших их существ.