Чья-то сестра - Дерек Марлоу

— Да.

— Зачем же ей столько понадобилось? Пятьсот долларов!

— Послушайте, девушка мертва…

— Наркотики?

— Может быть.

— Может или наверняка?

— Ладно. Наверняка!

Брэкетт взглянул на него, кивнул и продолжил осмотр. Вещи заурядные, как прыщик. Зубная паста. Зубная щетка. Расческа, между зубьев запутались светлые волоски. Опять таблетки (зелено-черные), тени для век.

— И тогда она убежала?

— Да.

— Голая, на улицу?

— Ну нет…

— Вы же сказали, что были в постели? Мне всегда казалось…

— Она набросила платье.

— Когда выбегала?

— Да.

— Одно платье? Никакого белья?

— Нет. Схватила платье и выбежала.

— Платье было такого цвета?

Брэкетт вытянул из кармана лоскуток бирюзового шелка. Пломер кивнул, и Брэкетт бросил лоскут в корзину.

— А чего же вы ее не удержали?

— Попробуй удержи.

— А, конечно. Вы же были голый.

— Да она же визжала, орала. Соседи могли сбежаться. Волей-неволей пришлось уступить.

— Что же она кричала?

— Чепуху всякую. Грозилась, что достанет деньги в другом месте. Что ее вынуждают.

— Где-то или у кого-то?

— В другом месте. Вот ее слова.

— Где же? Догадываетесь?

— Нет, — покачал головой Пломер, — В здешнем квартале деньги можно достать где угодно.

Брэкетт кивнул. Что верно, то верно.

— Итак, она соскочила с постели, натянула платье. Что еще?

— Что?..

— Что еще она взяла?

— Туфли, наверное. Ключи от машины.

— И вы позволили?

— Говорю же, ее невозможно было остановить. Честное слово, знай я, как все обернется, не пустил бы. И плевать на все последствия.

Брэкетт кинул на него быстрый взгляд, но промолчал.

— Часто она брала у вас машину?

— Изредка.

— Сумочка ее? — Брэкетт помахал бирюзовой сумочкой.

— Да.

— И сумочку не захватила. Только платье, туфли и ключи… Видите ли, полиция нашла в машине мою карточку.

Пломер удивленно посмотрел на Брэкетта.

— Да. Меня это тоже удивляет.

— Какую карточку?

— Обычную. Визитную. «Брэкетт и Кембл».

— А, так вот почему мне знакомо ваше имя. Частный детектив.

На этот раз доска качнулась под Брэкеттом.

— Вы видели карточку в машине?

— Она там месяца три как валяется. Я значения не придавал.

— Почему же? Не вы ведь положили?

— Ну и что! Машиной пользуются многие. К примеру, мой помощник.

— Это не объяснение, почему вы не заинтересовались карточкой.

— Брэкетт, я юрист. Частные детективы мне не в новинку. Часто нанимаем.

— Нас вы ни разу не нанимали, — обидчиво заметил Брэкетт, пытаясь снова овладеть положением.

— Да я и не слышал о вас. Новая фирма?

Брэкетт молча рассматривал шкаф. Итак, орешек разгрызен, но ядрышко он предпочел бы другое. Например, Лумис. Все объясняется просто: когда девушка зашла к нему, она взяла карточку и бросила ее в машине любовника. Просто и ясно.

— Еще что-нибудь? — Пломер встал.

— Да! — отрезал Брэкетт. Новая фирма! Проспал он, что ли всю жизнь? — Сядьте, Пломер!

— Жена будет беспокоиться…

— Это уж ваша забота. Не забудьте — любезность оказываю я. Ну а теперь я хочу знать, какие еще приятели водились у девушки.

— Приятели?

— Сами задерживаете. Смотрите, застрянем на всю ночь.

Пломер присел.

— Говорила она о других любовниках?

— Нет, никогда.

— Но они у нее были?

Ответа не последовало.

— Пломер, вы не дурак. Юрист, может, паршивый, но дураком вас не назовешь. Давайте выкладывайте все.

— Я у нее не спрашивал.

— Ни разу?

— Что толку? Все равно наврет.

— Но вы знали?

— Да.

— Их было много?

— Не знаю. Но быть — были. Когда спишь с девушкой… нельзя не знать. Правильно?

— Будем надеяться, что ваша жена другого мнения.

Удар ниже пояса. Брэкетт тут же пожалел, что нанес его, даже решил извиниться, но прощения просить он никогда не умел, даже у Дороти. Что тоже сыграло роль в их отношениях. Хотя, конечно, имелись и другие причины.

— Сейчас отпущу, только еще одно…

Брэкетт взял отложенную фотографию. Обнаженная девушка. Не очень искусный снимок — ни эротики, ни эстетизма. Просто, без всяких фокусов, запечатлена молоденькая девушка перед зеркалом; ни малейшего намека на непристойность, если не считать любую фотографию обнаженной девочки четырнадцати лет непристойной. Брэкетт решил, что для любителя снимок недурен, девушка довольно привлекательна, хотя Лолиты были не в его вкусе.

— Вы снимали? — спросил он.

— Нет.

— Посмотрите.

— Я же сказал, нет.

— Это девушка, которую вы знали как Салли Фитцджеральд?

— Да.

— Но снимали не вы?

— Послушайте, — раздраженно огрызнулся Пломер, — понятно, вы обо мне невысокого мнения, но снимал все-таки не я. Подобные развлечения… не в моем вкусе.

— Но снимок вы видели?

— Да. Как-то раз.

— Она сама вам показала?

— Да. Ей нравилось. Он ей льстил.

— А кто снимал, не говорила?

— Нет.

— Ладно, Пломер, отправляйтесь домой.

— Считаете, я свалял дурака? — Пломер встал.

— Ничего я не считаю. Мне все равно. До свидания. И можете быть спокойны, вы об этом больше не услышите.

В ответ на благодарности адвоката Брэкетт промолчал. Еще раз оглядев комнату, пристроив подушку на место, юрист вышел из комнаты, торопясь к белым стенам и мартини на Пасифик-авеню.

Брэкетт выглянул в окно. Раньше он, пожалуй, отправился бы на розыски. Но сейчас — нет. С него хватит. Он выдохся и ставит точку. Кончать так кончать. Не успев окончательно прийти к такому решению, Брэкетт понял, что не одурачит никого, даже самого себя, потому что такое решение — позор. Он взял на себя обязательство, и если сейчас отступится, ему впору усесться рядышком с Кемблом и наслаждаться комиксами, освободив Либерману комнату. И Брэкетт не бросил. Не только потому, что он детектив, но и потому, что на снимке заметил деталь, которую проглядел раньше: ослепляя и притягивая, бледно-розовая кожа не позволяла оценить композицию во всей полноте.

Используя трюк с зеркалами, фотограф учел, что выбирать позицию надо очень осмотрительно, иначе в зеркале отразится и он. С этим он справился успешно: на фото виднелась только тень его руки. Но в комнате присутствовал третий, не столь искушенный в мастерстве фотографирования. На снимок попало его лицо, крошечное, но все-таки лицо. Мираж за левым плечом девушки. Перед Брэкеттом был свидетель…

И чего это толкачу наркотиками вздумалось идти и кино? Это была его первая ошибка. И нечего было усаживаться в нейтральный ряд. Вторая ошибка. А коли так, и винить некого — только себя. Он почувствовал укус ножа и услышал шепоток под музыку, льющуюся с экрана:

— Забирай-ка свою кукурузу, Крошка, и топаем. Машина ждет.

— Работа обойдется в два пятьдесят.

— Раньше стоила доллар.

— Никогда и ничего не стоило доллар. Даже сам доллар.

— На сколько сумеешь увеличить?

— Где фото?

Брэкетт протянул снимок через стойку.

— Пять долларов.

— Только что сказал — два пятьдесят!

— А в таком наряде — пять!

— Ты про что?

— Вы англичанин?

— Когда нравится.

— Ну так я ясно говорю — пять долларов.

— Слушай, выкинь девушку к черту. Мне нужен только правый угол.

— О’кей. За девушку — четыре доллара. За весь набор. Кому какое дело?

— Я ж тебе толкую — девушку не надо. Только правый угол.

— Твоя взяла. Рад? Твоя взяла. Три доллара.

Через десять минут Брэкетту вручили увеличенный снимок: на теле девушки четко выступали каждая веснушка и каждое пятнышко. Брэкетт стал обладателем фотографии мертвой девушки чуть ли не в натуральную величину и знакомого лица — крупным планом, — улыбающегося ему из-за голого плеча. Брэкетт заплатил, скатал еще влажный снимок и позвонил Горовитцу. Того не было. Пришлось звонить Хендерсону.

— Сержант Хендерсон? Уолтер Брэкетт. Хотел спросить вас…

— Минуточку, Брэкетт. Тут все-таки морг, а не теледетектив «Голливудские ребята».

— Хендерсон, я насчет той девушки. Мэри Малевски. Помните?

— А как же? Зубы ее сейчас обрабатываем. А что, ниточка какая отыскалась?

— Терпение, сержант. Мне нужно узнать про парнишку, который работает в тюремном загоне. Знаете его?

— Билли Кента? Конечно.

— Он, наверное, уже ушел?

— Само собой. Они в семь кончают.

— Случайно не знаете, где он может быть?

— Билли? Скорее всего в спортклубе. Он вечно отирается по спортклубам.

— А в каком?

— Слушайте, Брэкетт, я-то думал, что ребята вроде вас знают все. Всезнайки-супермены. Такими вас показывают по телеку. Шикарная…