Song for lovers - Ирина Денежкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Как живешь? – спросил Олег.
– Нормально, – прислушалась к себе Юлька. Поняла, что все-таки хреново. Олег тоже понял.
– Все будет хорошо, – пообещал он неуверенно.
– Ага… – не поверила Юлька – После дождичка в четверг…
– Может и в четверг…
Посмотрели на отрывной календарь. «Восемнадцатое января, вторник».
– Такими темпами уже ничего никогда не будет, – жалобно произнесла Юлька. Она пыталась замаскировать тон усмешкой, но вышло как-то кисло.
Олег отпил, поставил бутылку и взял гитару.
– Сыграй вашу… – попросила Юлька.
Олег кивнул улыбнувшись и стал наигрывать мелодию, запел, но не с надрывом, как на концерте, а тихо:
– Ты ждала меня долго, устала, сгорела,
Я ловил, оставлял для себя минуты,
Ты забила, ты просто ушла на время,
Но теперь ты не хочешь назад почему-то… – он посмотрел Юльке прямо в глаза и сказал:
– Ты трахалась где-то, готов простить,
Целовала не тех, не меня, и что,
Что ты думала, лежа на чьей-то груди…
Ты ругала меня, я не даю тебе жить, я все порчу…
Юлька вздрогнула. Олег как очнулся:
– Извини…
Юлька молчала. Олег закурил. Смотрел в черное окно, карнизы еще не остыли. С земли поднимался пар и пахло сочной зеленью. Скошенной травой. Доносилось мерное «гав-гав-гав», как часы. Сизый дым растворялся в воздухе, Олег дул в сторону, щурился. Юлька смотрела на его золотистые кудри. При свете лампочки, висящей без абажура под потолком, они казались пепельными.
На кухню ввалились Машка Никонова и Костя Патрушев. Костя уже шатался, Машка была трезвая почему-то. Непонятно. Все же нахерачились…
– Как твой Стеклов поживает? – спросила Юлька.
Машка посмотрела на нее, потом сложила из пальцев «фак», показала в ответ. Юлька не обиделась. Машка налила из графина воды в стакан и ушла, захватив с собой Костю.
Помолчали. Олег потушил сигарету о бутылку, стрельнул бычком в форточку. Взял гитару. Стал играть.
– «Song For Lovers», – определила Юлька – Научился?
– Ага, – улыбнулся Олег – И текст достал в нете… Ерундой занимаюсь…
– Почему ерундой?
– Надо самому чего-нибудь писать, а не так…
– Ты же пишешь.
Олег пожал плечами. Улыбнулся. Повторил отрешенно по слогам:
– Я занимаюсь ерундой…
– Почему?
Олег посмотрел на Юльку и отложил гитару. В кухню зашла Света Рябова. Демонстративно села на подоконнике. Зажгла сигарету, мяла в пальцах. Юлька почувствовала себя неловко. Скованно. Олег стал пить пиво.
В комнате гремели «бэкстриты»: «Tell me why I can’t be there were you are?…». Басист Серый орал, пытаясь их перекричать:
– Я не в силах что-то сделать, что-нибудь изменить, мне ничего не остается – я буду жить!
– Ты задолбал со своим Дельфином! – прокричала Галя Романова, отрываясь от пьяных губ Лехи Петрова.
– Сама заткнись! – весело парировал Серый и продолжал еще громче:
– Кто бы что ни говорил – я буду жить!
– Чтоб ты сдох! – пожелала Галя.
Сашка Бердышев засмеялся. Тоже стал прыгать и вместе с Серым орать:
– Вечеринка-а у детского дома, ширяются все телки и все парни района-а!
– Организуем группу, – предложил Серый.
На диване спала Маринка Травкина и никак не реагировала на музыку и постороннии шумы. Она напилась под завязку. Рядом валялся Антон, смотрел бессмысленно в потолок.
На балконе трахались Костя Патрушев и Людка Колосова. Непонятно, зачем. Но тоже никакие.
В дверь позвонили. Юлька пошла открывать, Светка проводила ее ухмылкой. Посмотрела на Олега. Тот ухмылку отразил, верно растолковал взгляд и тихонько сказал:
– Свет… Не трать время зря…
– Зря?… – растерялась Светка.
Олег закусил губу и кивнул. Потом зачем-то добавил:
– Все будет клево… I sing the song for lovers…
– Чего?
Наська Кулакова прошла в комнату, огляделась. Все плавали в сигаретном дыму, танцевали. Валялись по углам. Она прошла на кухню, увидела там Олега и Светку Рябову. Олег улыбнулся. Светка сидела, прижавшись лбом к стеклу. Не хотела, чтобы видели, как она плачет. Да и было бы из-за чего…
Наська вышла в коридор, села на трюмо, обхватив голову руками. Услышала – кто-то подошел и встал рядом. Подняла глаза с мокрыми ресницами.
– Я знал, что ты придешь… – сказал Антон.
– Почему?
Он посмотрел в ее покрасневшие глаза.
– Потому что ты меня любишь, – и добавил, кусая побелевшие губы – «Кто бы что ни говорил…»
