Красавица для миллиардера (СИ) - Гаур Нана

Но мне это ни к чему. На работе всё должно быть кристально чисто.

Просто принцип. Не трахать тех, с кем работаешь. Никогда это ещё до добра не доводило. А Ирочка не глупа. Хоть и смотрит с искренним обожанием, но никогда не переступает границу дозволенного. Я люблю у девочек сиськи и упругую задницу, но никогда не считал, что мозги — это плохо.

А Ира своими пользоваться умеет. Поэтому понимает, что лучше подавать боссу кофе, бегать по поручениям, рычать на незваных посетителей, чем бездумно обнажаться и норовить соблазнить.

Другое дело — партнёры. Мало кто не обращает внимания на сексуальную кошечку в деловом костюме, которая покорно опускает глазки и закусывает пухлые губки. Ровно то, что дозволено приличиями, и в то же время чего достаточно, чтобы дружок в штанах принял боевую стойку.

Демьян, зная, как я ловко манипулирую девочкой на переговорах, только посмеивался. Но, в целом, не осуждал. Как-то сам ронял слюни на мою Иру, но я сразу сказал: девчонку не трогать. Мне с ней ещё работать. Зачем неприятности?

Тогда брат оскорбился, но я был непреклонен. Иру руками не трогать.

Будь у меня законная жена, она бы Иру невзлюбила в один миг. Было бы за что. Точно. Но пока я холост и вообще являюсь одним из завиднейших женихов в нашем обществе, можно не боятся. Ира умеет быть очень эффектной. И это мне нравится. И моим партнерам, который не против уложить рыжую куколку в постель — тоже нравится.

Интересно, какой будет моя жена.

Но о об этом рано. Неделю назад я расстался с Лялей, которая стала много о себе понимать.

Поначалу было всё хорошо.

Ляля очень любила сладкое. Конфеты, духи и мальчиков. Молоденьких таких, со смазливыми физиономиями, которым надо не баб трахать, а самим отдаваться властным самцам.

Но потом она почуяла мой интерес. И резко изменила вкусовые предпочтения. Всегда говорил, что если ты хорош собой, не имеешь проблем со стояком и имеешь кучу бабок, рано или поздно к твоим ногам падет любая крепость.

Возвращаясь к Ляле… когда мы стали спать вместе, мальчики закончились. Сразу предупредил, что не покатит никаких свободных отношений и походов налево. Мне не нужны сюрпризы в виде половых инфекций и неожиданных героев сексуального фронта, оказавшихся в её постели, когда я приду.

Я, видите ли, собственник.

Поначалу Ляля была не в восторге. Но потом, осознав свою выгоду, согласилась.

Она моложе меня на пять лет. Красива, сексуальна, энергична и умеет помолчать. Ясное дело, что эта длинноногая блондинка (все, как я люблю) не против была надеть на пальчик обручальное кольцо, только вот я уверен был, что ей не хватит ума обставить всё красиво. Для того, чтобы я подумал про официальный брак, нужно нечто большее, чем красивые ноги и глубокий минет.

Не хватило ума. Начала наглеть. Считать, что имеет право на что-то, практически считая себя госпожой Кагратовой. Поэтому порвал без всяких сожалений.

К тому же в голове теперь была другая. Алиса.

Хрупкая девочка с огромными голубыми глазами и нежнейшей кожей. Его стоны до сих пор звучат в моих ушах, не давая сосредоточиться.

Зуфар Абдулов смотрит на рамку с фотографией отца, Демьяна и Пелагеи, нашей сестры, стоящую на столе. Очень внимательно так смотрит, будто что-то задумал. Особенно, на мою сестренку.

Делаю глоток кофе — горчит. Что это с Ирой? Так засмотрелась на Зуфара, что забыла положить сахар? Или мне уже всё несладко рядом с этим человеком?

Вроде бы и нормально заключили контракт, но что-то меня грызёт изнутри. Что-то не так. Или только кажется?

— Жена? — интересуется Абдулов, продолжая внимательно рассматривать фотографию. Слишком внимательно. До жути. В какой-то момент хочет последнюю тупо спрятать, чтобы не пялился, куда не просят.

Это начинает конкретно напрягать. Нечего так смотреть на то, что принадлежит мне. И неважно, что это: машина, украшения или сестра. За сестренку порву.

Кто-то бы сейчас укорил меня, что нельзя ставить на одну планку неодушевлённые предметы, бизнес и людей. Но мне плевать. И так ясно, что семья — святое. И я ни капли не стесняюсь душевного тепла к родным.

— Сестра, — говорю я ровным тоном, пока ещё не пуская в голос скрытую угрозу.

— Работает тут тоже? — как ни в чём не бывало продолжает он и переводит взгляд на меня. В его пальцах тоже зажата маленькая белая чашка, и сизый парок ещё поднимается вверх.

— Да. А что?

Семейное дело есть семейное дело. Где ей ещё работать? У нас все добровольно, но Пелагея сама выказала желание работать в деле родителей.

Зуфар все смотрит.

Нехорошо, неправильно. В последнем вопросе интонация выходит нехорошая. Словно задиристый петух, который увидел конкурента на своей территории.

Сравнение нелепое, но почему-то кажется забавным, давая возможность переключиться с таких мыслей на Абдулова. И напомнить себе, что надо держать себя в руках. Нельзя хотеть свернуть шею партнеру только за один взгляд.

Я — собственник, да. Даже если речь идет не о любовнице.

Впрочем, все мужчины — собственники. Это даже не обсуждается. Если же мужчина заявляет, что собственничество для него — пустое слово, то ему банально плевать, кто вы и с кем вы. Причём настолько, что легче всё позволить, нежели объяснять: «Детка, я тебя забыл, стоило выйти из твоей спальни».

Внезапно приходит облегчение, что он не видел Алису.

С одной стороны, это, конечно, глупо. С другой… с другой мне прямо не по себе от того, что пока я тут, на неё там пялится какой-нибудь прилизанный хрен вроде Абдулова.

Он изгибает губы в улыбке, белоснежной такой, даже немного киношной. От баб, наверное, нет отбоя. Ведь Зуфар только на три года старше меня, состояние сколотил сам, что вызывает зависть и уважение. Но зависть такую… не черную. Это хорошая планка, он умеет работать.

Абдулов мне не конкурент. Он покупатель. А такую категорию надо холить и лелеять, желая процветания и ума не загубить созданную им же империю.

— Красивая, — равнодушно замечает он. — Давно меня не было в родных краях, всё упустил.

— Красивая, — холодно соглашаюсь я.

А ещё и умная. И талантливая.

Но моя сестра всё равно не для тебя.

— А теперь давайте перейдем к делам, — резко меняю я тему.

Но вместо цифр сделки перед глазами появляется почему-то извивающаяся подо мной и стонущая от наслаждения Алиса.

18

/Алиса Маздалевская/

Я сижу на высоком стуле в кофейне и просто хлопаю глазами, не в силах произнести ни слова.

Пискорский привел меня сюда сам. Ценник тут впечатляет, с моей зарплатой не разгонишься. Но он обедает и сказал мне что-то выбрать. Причем тоном, не терпящим возражений. Видно, что привык командовать у себя в клубе. Неудивительно, что там ходят такие вышколенные ассистентки, которые расточают улыбки фотомоделей. Чего не говори, а та девушка ни взглядом, ни делом не показала, что презирает меня за сделанное. Словно проданная девственность — обычное дело. Куда там обычное! Очень прибыльное! Поэтому и с девочками все само обаяние.

Я взяла кофе и пирожное, сделав вид, что не замечаю укоризненный взгляд Пискорского. С чего бы такая щедрость?

Впрочем, об этом я подумаю позже.

Сейчас в голове совсем другая новость, которая не дает нормально дышать и сосредоточиться на разговоре.

Туфли — подарок клиента. Никто не собирался меня подставлять и потом требовать деньги. Услышав, как я извиняюсь и тараторю, что ничего не брала, Пискорский сначала изумляется, а потом даже начинает сердиться. Серые глаза темнеют будто небо перед грозой. Я невольно сжимаюсь на стуле от страха, понимая, что даже не смогу убежать, если что.

Но мужчина тут же берёт себя в руки.

— Алиса, — в его голосе чудится звон стали. — Мы не подставляем тех, кто обратился к нам. Ни девушек, ни мужчин. Я даже не знаю, что вам сказать. Подобное может разрушить весь бизнес и противозаконно. Зачем нам это?

— Простите, — лопочу я. — Извините. Но я испугалась. Ведь никогда и никто…