Разведка боем - Александр Байбак

Сходное со старинными пороховыми автоматами устройство и компоновка породили сходство в эргономике и дизайне. Лежащий сейчас передо мной "Вихрь", созданный совсем недавно, всего двадцать лет назад, внешне здорово напоминал бельгийскую разработку начала XXI века — штурмовую винтовку FN SCAR, разве что ствол короче и целиком упрятан в полимерном кожухе. Калибр, правда, больше — 11,5 мм, и пуля вкупе с конденсатором весит целых десять граммов. Плюс пластиковый приклад изменяемой длины с гидрокомпенсатором отдачи. Отсутствие механических прицельных приспособлений компенсировалось компьютерной системой наведения, интегрированной в шлем боевого костюма, а при ее отключении использовался съемный коллиматорный прицел. Питание автомата осуществлялось из традиционного тридцатизарядного отъемного магазина. Конструкция предусматривала три типа огня — одиночными, короткими очередями с отсечкой после третьего выстрела и полностью автоматический режим. Несмотря на относительную сложность устройства магнитного контура, автомат отличался высокой надежностью и неприхотливостью в эксплуатации, за что, собственно, и был принят на вооружение. Мой экземпляр еще оснащен подствольным 25-мм гранатометом, а в ЗИПе хранится десятикратный оптический прицел — сделали мне его по индивидуальному заказу, чисто на всякий случай.

В разряде вспомогательного оружия в моей личной коллекции представлен АПС-17 — двадцатизарядный автоматический пистолет калибра 9 мм, внешне весьма похожий на бельгийский же FN Browning PRO-9 начала XXI века. Хороший, мощный и надежный пистолет, разве что очередями из него стрелять все же не рекомендовалось — отдача уводила ствол влево-вверх. Лучше стрелять одиночными, в самозарядном режиме. Или, если совсем припечет, сдвоенными — так называемый "дабл тап". Как раз под этот режим была оптимизирована программа наведения баллистического компа.

Несомненным плюсом современного личного оружия являлась также его низкая шумность — отсутствовал грохот от сгорания пороха и лязг металлических деталей. Акустическое воздействие наблюдалось только от резкого заполнения канала ствола воздухом после вылета пули, что напоминало не слишком громкий хлопок в ладоши.

Оружие, не раз побывавшее в деле, доказавшее свою надежность. Будем надеяться, что оно не подведет меня и при выполнении нового задания. А посему еще раз осмотреть, протереть и вернуть в шкаф. Чем я и занялся.

Запиликал наладонник, извещая об окончании закачки информации. Устроившись в кресле перед стеной-дисплеем, я отсоединил КПК от информсистемы, спрятал в набедренный карман и обратил внимание на значок нового сообщения в командной строке. Занятно… Кто бы это мог быть? Развернув окно icq-клиента, увидел знакомый ник — Freya — и прочитал следующее сообщение: "Тарасоff, до меня дошли слухи, что ты нас покидаешь на неопределенный срок. Надо встретиться, урегулировать некоторые вопросы интимного свойства:)".

Тарасоff: "Когда и где?".

Freya: "Жди меня в "Эполете", около десяти вечера".

Абонент разорвал связь, оставив меня в легком недоумении. Чего это она удумала? Хотя место и время вполне приемлемы — в восемь там же распитие спиртных напитков с новыми коллегами. А посему я не стал терзаться лишними раздумьями и завалился спать, поставив будильник на полвосьмого.

* * *

Система Вольф 1061, планета Бурная, база космофлота "Северная",

22 февраля 2535 года

В "Эполет" я заявился без пяти восемь, но, как выяснилось, опоздал — все четверо моих новых сослуживцев уже сидели за столиком в дальнем от двери углу зала. Впрочем, опоздал не сильно — красовавшаяся на столе бутылка водки "Гвардейская" даже не была вскрыта, а из закусок присутствовали лишь тарелки с консервированной мясной нарезкой и такими же консервированными огурчиками.

— О, Тарасов! Давай присаживайся, только тебя и ждем, — поприветствовал меня верховодивший за столом Гречко.

Хваткий мужик, ничего не скажешь.

Я уселся на единственный свободный стул — что характерно, спиной ко входу, что меня несколько нервировало — и пододвинул стопку из небьющегося стекла.

— Наливайте, что ли…

Последующие два часа пролетели незаметно под чинную беседу на вечные армейские темы — кто, где и с кем служил, в каких передрягах побывал, кто чем планирует заняться после армии — с неизбежным переходом на незамысловатые философствования о смысле бытия. Сопровождалось оное действо неторопливым потреблением крепких спиртных напитков под горячее — шашлык из свинок, выращенных на подсобном хозяйстве базы.

Выяснилось, что у капитана Гречко очень схожая с моей судьба — тоже гражданский вуз, тоже военная кафедра, срочная служба, потом контракт и переход в десант. Только родился и вырос он не на Земле, как я, а на старейшей Колонии — планете Артемида в системе Вольф-359. Климат на ней посуровее, да и сила тяжести слегка превышает стандартную g, что и отразилось во внешности капитана. Он уже больше десяти лет женат, имеет двоих сыновей, а последним местом службы была как раз родная Артемида, откуда подразделения Пятой Гвардейской убывали в боевые командировки практически по всему Приграничью. В общем, и пороху понюхал бравый капитан, и жизнь повидал.

Старший лейтенант Матвеев, сослуживец Гречко, наоборот, был профессиональным военным. Окончил Академию СБ по программе рейнджера, но попал не в силовые подразделения СБФ, а в действующие войска, в артиллерийскую разведку. Надо полагать, немалую роль в этом сыграло его происхождение — родился и вырос он на планете Фергюссон в системе Росс-614. Почти вся она представляла собой один большой континент, занятый ровными, как стол, пространствами — экваториальные саванны сменялись степями средней полосы, которые плавно переходили в тундру в окрестностях полюсов. Лесов было мало, практически все они представляли собой мелкие перелески, либо обширные заросли кустарников, типа южноафриканских бушей. С детства увлекавшийся охотой в таких условиях Матвеев превратился в неутомимого ходока, способного преодолеть немыслимые для обычных военнослужащих расстояния. Миниатюрный, сухой и жилистый, он обладал удивительной выносливостью. Семью еще не завел, хотя кандидатура имелась.

Единственный среди нас представитель Службы Безопасности — лейтенант Котов — как оказалось, два года как выпустился из Академии СБ, где обучался по программе подготовки полевого агента. Не ошибся я в нем — с этого факультета те еще волкодавы выходят. Хотя служил почему-то в "Вымпеле" — антитеррористическом спецназе, а не в "поле". Родился и вырос на Земле, в Костромской области. Почти земляк — сам я родом из Самары. Семьей не обременен — молод еще. А так родители и сестра в Костроме.

Однако больше всего запомнился мне мичман Алексеев. Родом с Брода — суровой планеты в системе Эпсилон Эридана. На ней самым комфортным для жизни является экваториальный пояс, очень схожий с Сибирью — такие же суровые зимы, короткое лето, необъятная тайга — здешние деревья весьма напоминали земные хвойные породы. Мир неприветливый, требующий полного напряжения сил для выживания. И народ соответствующий — упертый, кряжистый и хозяйственный. Вот и вырос Петр Кузьмич Алексеев, потомственный охотник, весьма целеустремленным, знающим себе цену мужиком. Окончил училище связи, а дальше попал под призыв и оказался в технической службе флота, где и провел последующие тридцать с лишним лет. За годы службы овладел профессией в совершенстве, благо натура соответствовала — если уж берешься за дело, то доводи его до конца. Офицером не стал только ввиду отсутствия высшего образования, чему не очень печалился. Жизнь принимал такой, какая она есть, не терпел излишней суеты и был — самую чуточку — философом.

— Жизнь, ребята, такая стерва, — неторопливо вещал он, вертя в руках стопку с водкой, — что всегда найдет, куда тебя куснуть. Неважно, плывешь ли ты по течению, или из кожи вон выпрыгиваешь, чтобы изменить собственную судьбу. Вот, допустим, живет человек, активно участвует в общественной деятельности, планы строит, рвется на верх изо всех сил, видит себя если не президентом Федерации, то уж сенатором точно — а тут раз, и влетел в аварию на личном авто, что характерно, со смертельным исходом. И осталась после него куча едва начатых дел, а ничего толком завершить он в свои тридцать лет не успел. И пропали все его усилия зазря. Все потому, что взвалил на свои плечи слишком тяжелую ношу, не оценил силы собственные. А вот другой — вроде и не полный балбес, но вбил себе в башку, что все само собой обустроится, а потому и лежит целыми днями на диване. Ждет, когда соотечественники вспомнят, что есть такой, допустим, Сеня Жуков — алмаз неграненый, талант непризнанный. А сам и пальцем не шевелит, чтоб чего-то добиться. И доживает такой человечишко до ста лет. Умирает. А после него даже семьи не остается — лень ему в свое время было от дивана задницу оторвать, с девушками пообщаться. А все потому, что вовсе никакой ответственности на себя принимать не захотел, решил, что кто-то за него все сделает.