Функция - Александр Золотько

Капитан протянул рюмку и держал ее, пока Зорин, решившись, не взял свою и не цокнул легонько краем о край.

– За друзей, – сказал капитан. – За настоящих друзей.

Зорин опрокинул рюмку в рот, не почувствовав ни вкуса, ни градуса.

– Такие дела, – сказал капитан, поставив пустую рюмку на стол.

– Какие дела, – усталым голосом спросил Зорин. – Может, ты мне объяснишь, что здесь у вас происходит? Объяснишь?

– А я не знаю, что происходит. Результат – вижу, а что именно происходит, отчего и зачем – понятия не имею. Вот ты пришел, я запишу твою информацию и завтра отвезу ее в райотдел. Сдам, дополню тем, что Андрюха… лейтенант Коробов завтра с утра выяснит. Один подъезд пострадал или весь дом… Подниму материалы о том, кто в пропавших квартирах живет… жил. Об этом тоже сообщу начальству… – Капитан взял со стола бумажный кораблик, поставил его на край монитора.

– И что?.. – не выдержал паузы Зорин.

– И все, – сказал капитан. – И все, до следующего заявления неравнодушных граждан.

– То есть тебе приказали вот так отмечать эти исчезновения и больше ничего не делать? – тихо-тихо спросил Зорин.

У него в голове не укладывалось, что кто-то знает о происходящем, но ничего – совершенно ничего не делает. Собирает отчеты, складирует их – и все?..

– У меня приказ: постоянно мониторить обстановку. Ходить по домам, смотреть, где снова проявилась эта штука. И докладывать.

– И ты ходишь?

– Угадай, – с болезненным выражением на лице усмехнулся участковый. – Не хожу. Не проверяю. У меня и так работы выше крыши. Народ пьет, буянит, ссорится с соседями, нарушает законы, с хранением оружия чудит… Это все на мне и Андрюхе. И если я еще стану интересоваться всем этим… – капитан указал большим пальцем через плечо на карту района, – то…

– Совсем запаришься? – осведомился Зорин. – Переработаешься?

Капитан не ответил. Молча полез в ящик стола, достал синюю пластиковую папочку и бросил ее перед Зориным.

– Что это? – Зорин с подозрением посмотрел на папку.

– Я тут уже третий год работаю, – пояснил капитан. – А до меня тут был майор Синицын. Проработал три с половиной года. Вот он все это близко к сердцу принял. Стал выяснять, копаться – вот как ты, попытался через балкон залезть в квартиру…

– Залез?

– Не-а, не смог. Тоже испугался. Там вон написал, – капитан указал на папку. – Так и написал – струсил, не смог себя заставить.

– И что?

– Застрелился майор Синицын. Официально – во время чистки табельного оружия. Неофициально… Неофициально никто ничего не говорил. Когда меня на этот участок ставили, вручили вот эту папочку, а потом устроили небольшую экскурсию по району. Так что неофициально никто ничего не говорил и не объяснял. А я так думаю… – Капитан потер лоб. – Я думаю – испугался майор Синицын. Не выдержал. Понял, что ничего не может здесь поделать, подумал, что… Какая разница, что он подумал? Не смог он больше… Вот и выстрелил. Я потом узнавал – у него дочь уехала учиться за границу, в Германию. Замуж вышла. Часто писала через Сеть, звонила. Потом он попросил приятеля, который был в тех местах, заехать, гостинец передать. А тот… Тот не нашел ее квартиру. Понимаешь?

Зорин закрыл глаза.

– Вот Синицин и выстрелил себе в голову. Он думал, что все это происходит только здесь, у нас. И что это его не затронет. Он же… Он же любил свою дочку, все время интересовался, как она там… Дочка на похороны приехать не смогла, как мне сказали. Что-то там у нее не заладилось. Матери она помогает, я выяснял. Матери и брату. Деньги шлет. Подыскала для брата место в тамошнем университете… Мать сына не отпустила. Сильно поругалась и с ним, и с дочерью по телефону, но не отпустила… А так – дочка у нее хорошая. Не забывает. Деньги шлет, звонит… У нее там ребенок уже, только мать не поехала с внуком знакомиться, видно, ее Синицын предупредил… – участковый говорил медленно, сжав виски руками и глядя на столешницу перед собой.

С трудом говорил, как бы через силу.

– Неужели никто ничего не пытался выяснить? – тихо спросил Зорин. – Ученые, физики…

– Не знаю. Я спросил, мне сказали, чтобы я не лез, без меня разберутся. Я и не лезу… Я выполняю свои обязанности. Вон, видишь, грамоты на стене? Значит, хорошо выполняю. Чтобы на нашей работе с ума не сойти, нужно четко разделить все происходящее на две категории – могу я что-то сделать с этим или нет. Я могу заставить местных урок вести себя прилично – заставляю. А депутата приструнить, сделать так, чтобы он свою машину… вот его я не могу приструнить, потому даже и не пытаюсь. Понимаешь?

– Понимаю. Так спокойнее. Намного спокойнее, – сказал Зорин деревянным голосом. – То есть предупредить людей для тебя – слишком хлопотно. Сказать, что происходит такое…

– Какое происходит? – спросил участковый. – Что я скажу? Чудеса происходят? Колдунство происходит? И что будут делать люди? Что они будут делать, придумай, Зорин! Бросят свои квартиры, побегут в разные стороны? Ты в этом точно уверен? Ладно.

Капитан встал, вышел из-за стола, достал из шкафа теплую куртку и шапку.

– Пойдем прогуляемся. Пойдем-пойдем, воздухом свежим подышим.

В коридоре стоял лейтенант.

– Не ходите, Святослав Игоревич, – почти жалобным тоном попросил он. – Не нужно. Я завтра сам сбегаю, посмотрю…

– Вот, – поднял указательный палец участковый. – Смотри. Андрюша Коробов у нас холост и детей не имеет, посему полагает своим долгом женатого капитана Токарева, да еще и отца двух детей, не пускать в эти, как их… Как ты их называешь, Андрюха?

– Не ходите, – сказал лейтенант.

– Аномальные зоны, вот как он их называет. Извини, Андрюша, не получится. Я пойду пройдусь немного. Пойду пройдусь.

Участковый отодвинул лейтенанта в сторону, прошел по коридору к двери и оглянулся на Зорина:

– Пойдем, что ли…

И они пошли.

Ветер немного стих, уже можно было идти, не прикрывая лица руками. Снег сыпал, ложился на плечи, но лицо не сек.

– Так, глядишь, и весна скоро начнется, – сказал Токарев.

Зорин думал, что капитан пойдет к дому Юрки Манченко, но участковый повернул в противоположную сторону.

– Тут понимаешь, Зорин, – сказал капитан. – Тут ведь человеческий фактор имеет место. Гребаный человеческий фактор. Ты думаешь, что люди друг с другом общаются? Полагаешь, что… как там у классика – объективная реальность, данная нам в ощущениях? Вот ощущения нам и даны. Все просто – нас не интересует человек, нас волнуют функции, которые он исполняет. Вон там, в пятнадцатом доме, в квартире номер семь… Во-он там, видишь? Там мать живет с сыном. Постоянно ругаются, до драки доходит. Раз в месяц точно приходится к ним заходить, чтобы приструнить… Плохой сын, плохая мать… Правда?