Выпускной - Юрий Николаевич Бойчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что сыграть? – спросил я у девицы.
– Белые розы можешь?
– Нет, – усмехнулся я.
– А группу крови? – спросил один из один из парней
– Сыграй, что хочешь! – перебила его предложение вторая девица.
Я посмотрел ещё раз на Ларису, набрал воздуха и громко крикнул: Песня посвящается блондинкам!
Наступила такая тишина, что казалось все блондинки нашего посёлка услышали меня, открыли окна и внимательно приготовились слушать. Лариса с незнакомцем перестали разговаривать и посмотрели в мою сторону. Я закрыл глаза и запел так, как будто я был один в комнате.
Мы с тобою две планеты
Между нами лишь луна
Я ищу тебя, но где ты?
Я один – и ты одна
Мы с бессонницей на пару
Тишину уложим спать
Снова я беру гитару
Начинаю выпи..ой напевать!
Я взлечу с тобой!
И сожгу мосты!
Ландыш, нежный мой
Но не в книге ты
Я напьюсь тоской!
На закате дня
Альбинос глухой!
Слышишь ли меня?
За окном похолодает
В кофе капает слеза
Утром слёзы высыхают
Как на ландыше роса
Эта осень прекратиться
Не забудешь никогда
Надо ж было так влю..напиться
Моё счастье и беда
Я взлечу с тобой!
И сожгу мосты!
Ландыш, нежный мой
Но не в книге ты
Я напьюсь тоской!
На закате дня
Альбинос глухой!
Слышишь ли меня?
– Браво! – закричал пьяный Федя и девчонки захлопали в ладоши.
– На дёрни! – сказал один из парней уважительно протягиваю стакан с французским коньяком, – классно поёшь!
– Хорошая песня, кто написал? – спросил второй парень.
– Не знаю, на какой-то кассете услышал и разучил, – соврал я и выпил коньяк. Лариса с незнакомцем исчезли.
– Альбинос глухой… смешно, – послышался в темноте незнакомый голос. Компания расступилась перед мужчиной, который был с Ларисой, это был Мирон.
– Хорошо поёшь! А песню сам сочинил? – Мирон подошел ближе и вгляделся в мое лицо, – А ты кто такой пацан, лицо знакомое?
Мне не дал ответить Федя, который вышел из кустов, где он справлял малую нужду и бросился обнимать Мирона.
– Федя праздник! Вот это подарок! Где ты был бродяга?
– В Москве счастья искал, не нашёл и решил вернуться в родные пенаты! А ты не узнал дружка моего? Это же Пашка, младший брат Егора Курехина!
– А я смотрю лицо знакомое! – Мирон перевел взгляд на Федю и поднял стакан с коньяком, – Ну что, давай за встречу!
– Что за мадмуазель была с тобой? – спросила Федя закусывая.
– Альбинос глухой! – в рифму ответил Мирон и рассмеялся, вся компания кроме меня захохотала вместе с ним, – а ты Федя часом не Ленку пришёл навестить?
– Её самую, – улыбался Федя.
– Не дождалась тебя Ленка, замуж вышла за инженера. Уже как полгода в райцентре живёт- поживает. Надо было с ней счастье искать в Москве.
– Я её звал- не поехала! – Федя уже не улыбался и после паузы добавил,– Да все они такие!
– Ну не скажи! Есть и особенные! Да пацан? – сказал Мирон и с хитрой улыбкой посмотрел на меня, – Ну сбацай что-нибудь ещё, утешительное для Феди!
– Я мало песен знаю, -ответил я, не глядя на него.
– Ну сыграй что умеешь, – подхватили девицы.
Я пел старую лирическую «Стучат колёса где-то» и смотрел на здание общежития. Лариса больше не появлялась. Девчонки опять захлопали и одна из них в знак благодарности протянула мне стакан. Я, не глядя, залпом, выпил содержимое- это было Амаретто. Выпивка закончилась, вся компания долго решала где её можно найти и куда идти дальше. Я решил уйти по-английски и побрёл домой.
Дома мне жутко захотелось есть, но в холодильнике я нашёл только половину кастрюли риса. Я вывалил туда полбанки оставшейся тушёнки и уплетая перед телевизором смотрел «Музобоз». Когда всё это месиво было съедено, я решил убрать на кухне следы пребывания Феди, на случай внезапного приезда родителей. При переходе из комнаты в кухню я заметил, что меня жутко заносит на поворотах. Смахнув на пол последние крошки, я выключил телевизор и собрался идти спать, как вдруг услышал звонок в дверь. «Неужели это Федя пришел за мной, чтобы идти к Егору?» подумал я, открывая дверь, не глядя в глазок. На пороге была мама.
– Ты ещё не спишь? – удивилась, она- а мы решили на второй день не оставаться. Что с тобой? Какой-то вид у тебя болезненный?
– У меня голова сильно болит, – ответил я и наклонил голову, чтобы мама не учуяла запах, -я спать пойду.
– Так странно пахнет от тебя сынок.
– Да нормально пахнет мам, может это из подъезда запах, я спать пойду.
– Отец посмотри, мне кажется он выпивший, – мама не знала усталости, когда «брала след».
– Да прекрати, – уставший отец развязывал шнурки.
Я воспользовался тем, что «тыл» не помогал «фронту» и быстро ретировался в кровать. Но как только я закрыл глаза, со мной начало происходить что-то странное- вокруг меня всё кружилось. «Прилетели!» догадался я, о «вертолетах» я слышал от Егора. Где-то у меня в мозгу всплыла фраза Феди «мешать с водкой нельзя» и тут же перед глазами возникло лицо девицы с протянутым стаканом и крупными буквами в мозгу зажглось «Амаретто». Вдруг дверь открылась и в комнату зашла мама. Вертолеты зависли на «бреющем» и прекратили атаку. Я спрятал голову под одеяло и сделал вид что сплю, посапывая тихонько носом. Она присела на край кровати и начала меня обнюхивать. «Везёт мне сегодня на немецких овчарок» я набрал побольше воздуха и не дышал. Она посидела ещё минуту, поправила мне одеяло и вышла.
– Запах от него какой-то необычный и шатается как будто пьяный. – услышал я её встревоженный голос из-за двери, – на кухне какой-то странный мусор.
– Может это к Егору кто-то в гости приходил? – пробасил отец.
– Егор сегодня на вахте.
– Давай спать, завтра разберёмся.
Я успокоился и тут меня вновь накрыла волна вертолётов. Это была целая эскадрилья. Меня кружило настолько сильно, что я не выдержал, распахнул одеяло и вырвал всё, что попало в меня за весь сегодняшний день в щель между стеной и кроватью. «Завтра утром встану в пять утра и всё уберу» запланировал я, накрывая одеялом это безобразие. Возможно этот план и удался бы, если бы мама не решила сделать контрольный забор воздуха. Она открыла дверь в мою комнату и проводить анализ воздуха не потребовалось.
– Я же говорила тебе, что он выпил, – она показала отцу гастрономические излишки моего организма. Я, затаив дыхание ждал, что ответит отец.
– Открой окно и выключай свет, завтра разберёмся, – прозвучал его приговор.
Это было самое отвратительное утро в моей жизни.
– Рано ты сынок свою сознательную жизнь с бутылочки начинаешь, – приговаривала мама, наблюдая, как я соскабливаю с ковра вчерашнее угощение Феди.
– Ну что, сто грамм налить? – спросила она, когда я сел за стол завтракать. Я
