Лето в Андалусии - Люси Колман
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Лифт достаточно просторен, и, выйдя в длинный узкий коридор, я вижу табличку, указывающую, что квартиры с 3.01 по 3.03 находятся справа. Здесь тоже пустынно, и когда я обнаруживаю, что стою перед дверью Рика, меня на мгновение охватывает дурное предчувствие. Учитывая его предупреждение, я не совсем понимаю, во что ввязываюсь. Кэти будет здесь?
Я нажимаю на кнопку звонка и делаю небольшой шаг назад, ослабляя шарф, поскольку начинаю немного согреваться. Сегодня на улице ледяной ветер, и я осознаю, что мое лицо, вероятно, пылает от быстрой ходьбы.
– А, ты, должно быть, Лейни, – сердечно приветствует меня женщина средних лет, распахнувшая дверь. – Приятно познакомиться. Пожалуйста, входи и позволь мне взять твое пальто.
Теплый прием этой женщины для меня такой же сюрприз, как и тот факт, что она знает мое имя. Помня просьбу Рика подыграть ему, я переступаю порог, гадая, что меня ждет.
Квадратная прихожая с тремя дверями справа переходит в узкий коридор. В самом конце – еще одна дверь.
– Сюда, пожалуйста. Пациент отдыхает, – сообщает женщина, когда я следую за ней, но только потому, что я не принимаю никаких «нет».
Я храню молчание. Она открывает дверь, и мы входим в гостиную – совмещенную с кухней столовую открытой планировки. Это светлое угловое помещение с тремя большими окнами от пола до потолка на длинной стене и двумя – на противоположной. Из окон открывается вид на аналогичное здание на другой стороне улицы. Два окна по обе стороны блестящего белого кухонного острова в правом заднем углу выходят на каменную стену. Комната, вероятно, всего семь на пять метров, но это прекрасное пространство и отличная маленькая находка, если вы ищете что-то в двух шагах от того места, где работаете.
Я бы хотела рассмотреть детали, но сейчас мой взгляд прикован к Г-образному дивану и Рику, который опирается на пару подушек, вытянув правую ногу на продолговатой скамеечке для ног. Мы обмениваемся коротким взглядом, и он пытается пошевелиться.
– Рик, не ерзай. Ты слышал, что сказал доктор. Если сможешь сохранять максимальную неподвижность в течение первых двадцати четырех часов, все заживет намного быстрее. – Женщина поворачивается, чтобы посмотреть на меня, и печально качает головой. – Представь себе, он думал, что сегодня пойдет на работу! Я так рада, что ты здесь.
– Это значит, что теперь ты можешь идти, мам, – перебивает Рик, видя, что я не совсем понимаю, как реагировать. Это его мама? Неужели у нее сложилось впечатление, что я – медсестра?
– Дорогой мальчик, я бы не хотела оставлять тебя в таком состоянии. Я знаю тебя как облупленного, и помяни мои слова, если ты не будешь благоразумен, то окажешься в плачевном состоянии. – Она поворачивается ко мне. – Ты со мной согласна, Лейни? – спрашивает она, и я чувствую, что должна подыграть.
– Конечно. Покой, лед, тугая повязка и держать ногу поднятой.
– Именно так, – отвечает она, одаривая меня благодарной улыбкой. – У него есть специальный ботинок, который он наденет, если ему понадобится сходить в туалет, но он вообще не должен нагружать лодыжку по крайней мере до завтрашнего утра. Так что ему нужно будет напомнить, чтобы он воспользовался костылями и не наступал на ногу. – Она явно обеспокоена тем, что он не станет сидеть спокойно.
– Мам, ты уже несколько раз проходила через это со мной. А теперь иди. Ты же не думаешь, что папа сам соберет вещи?
Она замолкает, явно разрываясь на части.
– Полагаю, что нет. В любом случае спасибо тебе, Лейни. Ты же знаешь, как Рик ненавидит, когда из-за него суетятся, и это облегчение – знать, что здесь есть кто-то, на кого он может положиться.
Я теряю дар речи, так как понятия не имею, что ей наговорил Рик. Я решаю, что у меня нет другого выбора, кроме как изобразить теплую улыбку, потому что эта женщина – очень милая леди и, если я ее не успокою, она никуда не уйдет.
– Можете абсолютно быть уверены, что я возьму это на себя. Однажды мой отец вывихнул лодыжку на футбольном матче, и было нелегко заставить его делать то, что ему говорили. Но позже он сказал «спасибо» мне и моей маме.
– Какое облегчение, – с глубоким вздохом отвечает она. – В морозилке есть сменные пакеты со льдом, и я заполнила холодильник.
– Хорошо, мам. Этого достаточно. Серьезно, папа будет волноваться, если ты сейчас же не уйдешь.
Я избегаю смотреть на Рика, пока его мама собирает свои вещи и кладет их на стул. Она подходит к Рику, наклоняется, чтобы обнять, а затем целует его в висок.
Пока они прощаются, я стараюсь незаметно слиться с фоном.
– Если к утру опухоль спадет, наденешь этот ботинок и будешь делать регулярные перерывы, чтобы держать ногу приподнятой. Ты меня слышишь?
– Да, мам. И спасибо. Желаю вам чудесного отдыха, а когда вернетесь, мы как следует наверстаем упущенное.
– Ладно, тогда я ухожу и оставляю тебя в надежных руках Лейни. Ты действительно звезда и настоящий друг, раз вот так приехала помочь Рику, – говорит она, когда я выхожу за ней в коридор.
Я жду, а она ставит на пол свою сумочку и большую джутовую сумку для покупок, чтобы надеть пальто.
– Там действительно холодно. Выглядит ярко и солнечно, но за последний час температура резко упала, – предупреждаю я ее.
Я поднимаю ее сумки, а она застегивает пальто до самого верха и достает пару изящных кожаных перчаток.
Она наклоняется ко мне и тихонько говорит:
– Если бы ты не пришла, я бы отменила поездку в Шотландию. Завтра наша тридцатая годовщина свадьбы, и у нас там семья, которую мы давно не видели, но я не думаю, что Кэти так уж отзывчива, и поэтому замечательно знать, что у него есть хороший друг, который останется с ним на ночь. Буду надеяться, что утром его лодыжке будет намного лучше, потому что мой сын не из тех, кто любит сидеть сиднем, верно? Кстати, меня зовут Шери.
На ночь? Она кладет руки мне на плечи, чтобы быстро обнять, и выражение облегчения, отражающееся на ее лице, когда она отстраняется, заставляет меня просто кивнуть головой.
– Что ж, Шери, желаю приятно провести время, а я обещаю, что буду неукоснительно прикладывать эти пакеты со
