Луна светит безумцам - Джим Батчер

— Здоров, приятель? — спросил я, потрепав громадного серого котяру за ухом.

Мистер размерами превосходит многих псов. Думаю, он состоит в очень близком родстве с дикими лесными кошками. Я нашел его еще котенком в одной мусорной куче, и малыш быстро привязался ко мне.

Правда, несмотря на все мои усилия, душу его я постичь не сумел. Сильно подозреваю, что этот лось-переросток считает меня частью своей собственной маленькой семьи, и лишь благодаря кошачьей милости мне высочайше дозволено делить с ним кров.

Раскочегарив плиту, я на быструю руку приготовил спагетти, поджарил цыпленка и гренки. Мистер окинул взором эту нехитрую снедь и по обыкновению разделил со мной только банку кока-колы. Я поел, замочил в раковине грязную посуду и отправился в спальню, чтобы натянуть теплый халат.

Пора заняться чародейством.

Пройдя в самый дальний угол комнаты, я отодвинул ковер на полу, поднял крышку люка и по шаткой стремянке начал спускаться вниз, в свою подземную лабораторию. Я спускался, держа в руке зажженную свечу, в неверном свете которой постепенно проступал веселый кавардак, царящий в лаборатории. Беспорядок был на столиках, расставленных вдоль стен, на длиннющем столе, который занимал всю центральную часть комнаты, в общем, повсюду, кроме одного места в самой глубине лаборатории, где прямо в пол вмонтирован блестящий медный Круг Сосредоточения. Книги, тетради с записями, использованные авторучки, сломанные карандаши, коробочки, пластиковая тара, пустые баночки из-под желе, кальсоны — все это «богатство» валялось в других баночках и коробочках всевозможных форм и размеров, где, в свою очередь, хранились разные пряности, редкие камни, кости и шкуры, кровь, хлам, драгоценности, другие полезные составляющие для колдовских занятий. Я благополучно добрался до нижней ступеньки, перешагнул через груду комиксов (попрошу без комментариев) и принялся зажигать свечи, плошки с которыми были расставлены по всей комнате. Теперь осталось разжечь керосиновую печку, чтобы не околеть в нетопленом подвале.

— Боб! — произнес я. — Просыпайся, сонная башка.

На верхней полке среди кучи книг смутно белел человеческий череп. При моих словах в глубине пустых глазниц замерцали оранжевые огоньки. Огоньки росли, уплотнялись и превратились наконец в два светящихся шарика.

— Сонная башка? Хорошо сказано, Гарри. Потрясающее чувство юмора! Ты легко сделаешь карьеру деревенского скотника. — И череп широко разинул пасть, делая вид, что устало зевает. Но мне-то было отлично известно, что обитающий в черепушке дух по имени Боб не ведает усталости с тех самых незапамятных времен, как оставил этот бренный мир. Я уже привык сносить нахальные дерзости Боба. На протяжении долгих столетий он побывал в помощниках, если можно так выразиться, у многих чародеев, и его познания в магии были поистине неисчерпаемы. — Чем займемся сегодня? Опять наварим зелья для снижения веса? — захихикал Боб.

— Перестань. Это была временная мера, чтобы продержаться на плаву. Месяц выдался непростой. Кто-то же должен оплачивать наше обиталище.

— Ну хорошо, — самоуверенно продолжал череп. — Почему бы тебе не заняться увеличением груди? Не бизнес, а золотое дно!

— Магия не для того нужна.

— Подумаешь! — сверкнул своими «лампочками» дух. — Ладно. Зайдем иначе. Подумай, насколько красиво у тебя получится! Ты же истинный маг, а не бездарь-недоучка. Представь безграничную признательность осчастливленных дамочек…

Я фыркнул и принялся расчищать свободное местечко на главном рабочем столе. Уборка выглядела примерно следующим образом: одним махом куча барахла сгребается в сторону — и вся недолга.

— Не все из нас помешаны на сексе, Боб.

Теперь настала его очередь фыркать, что довольно затруднительно для существа, у которого нет ни носа, ни губ.

— Не все мы обладаем нужными органами. Кстати, отлично развитыми. Скажи-ка, Гарри, когда ты последний раз видел Сьюзен?

— Трудно сказать. Недели две назад. Мы здорово загружены работой.

— Великолепная женщина! — вздохнул Боб. — Вместо того чтобы заняться ею, ты торчишь в затхлой каморе и занимаешься сущей нелепицей. Пень замшелый!

— Совершенно верно. Теперь заткнись и давай-ка поработаем.

Череп буркнул что-то на латыни, потом зашевелился, заскрежетал у себя на полке, подняв облачко серой пыли.

— Действительно! О чем со мной говорить? Я просто ничтожный, жалкий дух. Что я могу знать?

— Точно. Ничтожный, жалкий дух с феноменальной памятью, богатейшим опытом и соображалкой на зависть любому компьютеру.

— Может, ты не такой уж безнадежный кретин, Гарри. — Улыбка черепу почти удалась. — Ладно, уговорил, потрудимся.

— Слава тебе, Господи! На сегодня у нас две задачи. Эликсиры и вервольфы. Давай выкладывай все, что ты знаешь про оборотней.

— Небольшое уточнение — какие именно эликсиры и какие именно вервольфы?

— А что, их бывает больше одного?

— Гарри, ты окончательно спятил? Мы с тобой готовили цистерну самых разных снадобий. С чего ты вдруг…

— Да я не о том. Я говорю о вервольфах.

— Кто там? — Боб наклонил немного черепок, словно приставил невидимую руку к несуществующему уху.

— Ты оглох?

— Дерни за веревочку. — В голосе его почему-то прорезался фальшивый акцент. — Дверь и откроется.

— Какого черта ты несешь?

— Шутка. Боже всемогущий! Гарри, ты что, никогда не расслабляешься?

Я уставился на скалящийся череп, и взгляд мой не предвещал ничего хорошего.

— Не заставляй меня подниматься!

— Мир, мир, Гарри. Сердитые мы сегодня, — зевнул череп.

— Я работаю над делом об убийстве, и твои выходки ни к чему.

— Убийство. Опять убийство. Смертные обожают трудности. Ты хоть раз слыхал, чтобы в Небывальщине кого-нибудь убили?

— В Небывальщине все бессмертны. Боб, заткнись наконец. Расскажи лучше про вервольфов, про их особенности. — Я приготовил блокнот, карандаш и начал расставлять по спиртовкам чистые мензурки — что в них ни нальешь, все равно придется подогревать.

— А тебе самому-то что известно?

— Да ничего я о них не знаю. Учитель никогда эту тему не обсуждал.

Сверху раздался отрывистый смешок.

— Старина Джастин был мерзкий субъект и получил по заслугам, Гарри. Знай это и не слушай никого, даже если весь Белый Совет будет твердить обратное.

Я невольно прикрыл глаза, так были сильны внезапно нахлынувшие чувства. В душе смешалось все — гнев, страх и раскаяние заполнили меня, будто я вновь воочию увидел гибель учителя в пламени, которое создали ярость моя и воля.