Молодость века - Николай Равич

— Как вас зовут?

— Матвей.

— По отчеству?

— Матвей Прокофьевич.

— Вот что, Матвей Прокофьевич. Через несколько минут придет начхоз и перепишет все, что есть в доме, включая последнюю тряпку на кухне. Опись будет составлена в четырех экземплярах. На одном вы распишитесь, другой — с подписью начхоза — будет находиться у вас, третий — у меня, четвертый пойдет в управление. Если пропадет хотя бы коробка спичек, вы будете отвечать…

— А как же быть с прислугой?

— Так как здесь будет общежитие, то она вся останется на местах и будет получать зарплату. Я лично буду жить в кабинете, есть — в столовой.

— Продуктов хватит не более чем на неделю. Что же касается дров, запас имеется до лета…

— Получаемые на меня продукты я буду сдавать кухарке, а она за плату — готовить еду. Поскольку обслуга зачислится на службу, она также будет получать продукты по нормам…

Он несколько оживился.

— Разрешите идти?

— Вот еще что, Матвей Прокофьевич. Я обратил внимание на то, что дорожки в саду не разметаются, на полу и на мебели пыль. Видимо, все решили, что можно ничего не делать. Предупреждаю: всюду должна быть абсолютная чистота, и каждый обязан добросовестно выполнять свои обязанности. Теперь все, что здесь есть, — народное достояние, и оно должно содержаться и сохраняться самым тщательным образом…

Когда он ушел, я осмотрелся. Огромный кабинет с большим письменным столом, кожаными креслами и диваном, книжными шкафами и сейфом, вделанным в стену, курительным столом и креслами вокруг него производил впечатление комнаты, в которой хозяин никогда не работал. Я заглянул в чернильницы большого бронзового письменного прибора. Только в одной из них было немного чернил. В кожаном бюваре лежало начатое письмо. На матовой плотной бумаге было написано:

«Уважаемый господин Шмидт!

Так как большевики, видимо, на днях займут Харьков, то я…»

На этом письмо обрывалось. Кому писал хозяин дома и что собирался сделать, оставалось неизвестным… Впрочем, меня это и не интересовало…

2-я украинская советская дивизия, имевшая в начале своего наступления немногим более тысячи бойцов, после освобождения Харькова уже насчитывала 3645 пехотинцев и 400 кавалеристов, с пятью орудиями и двадцатью пулеметами, а также несколько самостоятельных отрядов, доходивших общей численностью до шести тысяч бойцов. Объяснялось это тем, что ежедневно из состава петлюровских частей сотни солдат переходили на сторону Красной Армии.

Украинское крестьянство, испытавшее на себе всю тяжесть помещичьего гнета и немецкой оккупации при гетманщине, вначале поверило демагогическим обещаниям Директории, будто «частная собственность на землю будет отменена, а каждая семья получит надел не менее чем в пятнадцать десятин за счет поместий, государственных земель и земель, принадлежащих винокуренным и сахарным заводам».

Но уже в ближайшие дни после прихода петлюровцев к власти на места была дана строжайшая инструкция: «Не допускать никакого самовольного захвата земель, а виновных немедленно привлекать к суду».

Не ограничиваясь этим. Директория стала взыскивать недоимки по налогам и продовольственным поставкам, установленным при гетмане.

Теряя авторитет среди трудового крестьянства, Директория путем разнузданной агитации против коммунистов еще опиралась на середняцкие и кулацкие элементы деревни. Кроме того, она объединила под лозунгом борьбы «против Советов» социал-соглашательские партии, украинскую и русскую буржуазию и все контрреволюционные элементы, вне зависимости от того, на кого они равнялись, — деникинцев, красновцев, кадетов и монархистов прогерманской и проантантовской ориентации.

Рабоче-крестьянское правительство Украины, переехавшее из Суджи в Харьков, столкнулось с чрезвычайно сложным положением в стране.

Для того чтобы была понятна обстановка того времени, следует вкратце рассказать о том, что произошло на Украине примерно за три с половиной месяца — с октября 1918 года до половины января 1919 года.

Уже в октябре 1918 года «гетман всея Украины», бывший царский свитский генерал Павел Петрович Скоропадский, решил, что немцы явно проигрывают войну, а потому и маска «самостийной державы» больше ни к чему. Поэтому он направил бывшего члена Государственной думы, председателя «Совета государственного объединения» Шидловского к генералу Деникину, а сам 21 октября встретился с «донским атаманом» генералом Красновым. В итоге они договорились о будущих взаимоотношениях гетманского правительства с Антантой и об организации общих вооруженных сил для восстановления «единой, неделимой России».

3 ноября 1918 года министр иностранных дел гетмана Афанасьев сообщил Деникину и Краснову, что «Украинские силы в согласии с Доном и параллельно с Добровольческой армией направляются на борьбу с большевиками для восстановления единства России». На 18 декабря в Киеве было назначено совещание представителей контрреволюционных правительств Дона, Кубани, Терека, Грузии и Крыма.

Генерал Ломновский, представлявший Деникина в Киеве, начал усиленно формировать офицерские и юнкерские отряды, которыми должен был командовать ярый монархист генерал Келлер. Однако в Киеве эти силы не превышали трех — четырех тысяч человек.

Не дремали и украинские националисты, объединившие все буржуазные партии в «Украинский национальный союз». В него входили эсеры, социал-демократы, социалисты-федералисты, трудовики и «хлеборобы-демократы».

Они, конечно, тоже понимали, что немцы проигрывают войну, но пока не видели возможности прийти к власти без их помощи. Поэтому Винниченко, Никовский и Швец обивали пороги германского и австро-венгерского посольств в Киеве, доказывая, что они лучше, чем гетман, могут бороться против большевиков и во всяком случае обеспечат германские и австрийские интересы на Украине.

Однако германские генералы, фактические хозяева положения, долго сомневались, смогут ли украинские националисты служить им как следует, и только под влиянием роста партизанского движения в деревне и революционных настроений в городах решили «в виде опыта» к началу ноября 1918 года предоставить им пять портфелей в «гетманском правительстве».

Даже за три дня до краха германской империи, когда было совершенно очевидно, что немцы проиграли войну, буржуазные украинские националисты продолжали раболепствовать, перед оккупантами.

6 ноября 1918 года представитель «УНЗ» Марголин посетил германского генерального консула Тиля и предложил ему «в интересах Германии»: «…чтобы государственную власть на Украине возглавили люди, приемлемые для Антанты и в то же время доброжелательно настроенные в отношении Германии».

Для этого Марголин предложил создать правительство из лидеров буржуазных украинских националистов Винниченко и Никовского, присоединив к ним русского монархиста Шульгина.

Все эти комбинации, однако, провалились. Германия капитулировала, и Антанта 19 ноября созвала в Яссах совещание, на которое прибыли представители всех контрреволюционных организаций. К этому времени, 13 ноября, украинские националисты, съехавшиеся в Белую Церковь под защиту полка «галицийских сечевых стрельцов», входивших в состав бывшей австрийской армии под командой Коновальца, избрали Директорию во главе с Винниченко и «головным атаманом» Симоном Петлюрой.

Союзники в Яссах находились в нерешительности. С одной стороны, им хотелось оставить во главе Украины гетмана Скоропадского; но он был скомпрометирован как немецкий ставленник, и верные ему части насчитывали всего несколько тысяч штыков. С другой, хотя у Директории были войска и она готова была за признание ее подписать любое соглашение, первые же воззвания, выпущенные Винниченко и Петлюрой, казались им слишком радикальными. В итоге представители Антанты решили отправить в Киев французским генеральным консулом Энно (который дальше Одессы никуда не попал), командующим союзными силами на Украине назначить генерала Бертелло и начать немедленную высадку союзных войск в Новороссийске, Севастополе, Одессе, Николаеве и Херсоне.

23 ноября английские суда прибыли в Новороссийск. 25 ноября англо-французская эскадра вошла в Севастопольский порт, 27-го началась высадка союзников в Одессе. В дальнейшем они заняли Николаев и Херсон. А пока предписали германскому командованию «сохранять порядок» на Украине, и в частности в Киеве, до прибытия союзных войск.

Но уже 11 декабря выяснилось: 1) что гетман не может сохранить власть в Киеве; 2) что германское командование не в состоянии удержать свои войска, требовавшие немедленной эвакуации; 3) что Винниченко и Петлюра готовы подписать соглашение, обеспечивающее эвакуацию немецкой армии в Германию, и дать союзникам обещание «воевать с большевиками».