Нераскрытая тайна Сен-Жермена - Ольга Володарская

В письме графу Герцу, церемониймейстеру Саксонского двора, граф Уэлдон (то есть Сен-Жермен) говорит прямо, что разрабатывает систему «Строгого Чина» — посвящения для Ордена Франкмасонов в аристократическом духе».

О деятельности Сен-Жермена среди тайных лож Европы мы поговорим позже. Следующую главу мы специально посвятим одному из самых загадочных оккультных движений — братству Розы и Креста.

Глава 9

Роза, Крест и Уильям Шекспир

Какие сны приснятся в смертном сне,

Когда мы сбросим этот бренный шум, —

Вот что сбивает нас; вот где причина

Того, что бедствия так долговечны.

Элифас Леви указывает, что Сен-Жермен был тамплиером и розенкрейцером. Немало о мистической миссии Сен-Жермена пишет Е. П. Блаватская в «Тайной Доктрине». Она упоминает, что он обучал последователей «Числам» и их тайным значениям, и это обстоятельство связывает его с Пифагорейской школой, учение которой было чисто восточным. Основатель школы Пифагор, как теперь нам известно из писем Е. И. Рерих, — воплощение одного из Учителей Шамбалы, Махатмы Кут Хуми…

Рассуждая о мистических значениях святых чисел Декады Пифагора, одной из основ святой науки гностиков, Е. П. Блаватская цитирует отрывки «из манускрипта, приписываемого Сен-Жермену, включенного Рагоном в его труд» («Orthodoxie Maзonnique suivie de la Maзonnerie occulte et de ll’Initiation Hermиtique»).[20] Жан-Мари Рагон, по характеристике «Теософского Словаря»[21] — «французский масон, выдающийся писатель и великий символист, пытавшийся вернуть масонству его первоначальную чистоту». Известен Рагон тем, что «именно он положил начало знаменитому масонскому обществу Тринософистов — тех, кто изучает три науки» и писал об оккультных значениях линий или сторон равностороннего треугольника, символизирующего последовательно для изучения: Минеральное царство (для ученика), Растительное (для сочлена) и Животное (для мастера). Хотя, как пишет Мэнли Холл, комментируя это место «Тайной Доктрины», из характера текста не совсем ясно, какие именно фрагменты цитируются из «Манускрипта», тем не менее понятно, что речь идет о зашифрованных символических значениях чисел в традициях пифагорейцев и египетских мистерий посвящения, что имело впоследствии продолжение в герметической философии.

В связи с розенкрейцерством Сен-Жермена вернемся еще раз к одному яркому персонажу, о котором речь уже заходила ранее, в главе четвертой («Вокруг имени Сен-Жермен»). Это Фрэнсис Бэкон, герцог Веруламский, виконт Сент-Олбани (1561–1626). Этот выдающийся философ, считающийся родоначальником английского материализма, впервые выдвинул принцип проверки умственных построений эмпирическим опытом и последующим осмыслением этого опыта посредством индукции, провозгласил главной задачей науки овладение тайнами природы и увеличение власти человека над ее явлениями. Однако, признавая примат материи и движения как основного атрибута ее существования, Бэкон утверждал как несомненность и присутствие Божественного Начала.

Однако эта фигура привлекает внимание не только влиянием на формирование мировоззрения европейских мыслителей XVII в. Имя Фрэнсиса Бэкона часто упоминается в эзотерической литературе. Есть свидетельства, что его похороны были ложными и что, оставив Англию, он под другим именем поселился в Германии, посвятив свою жизнь служению секретному обществу розенкрейцеров и распространению его доктрин. У сторонников этой версии нет сомнений, что он был незаконнорожденным сыном королевы Елизаветы и графа Лейсестера.

Однако на этом тайны, связанные с ним, не кончаются. Существуют предположения, что сэр Фрэнсис Бэкон был истинным автором шекспировских пьес, как и одного из главных трактатов розенкрейцеров «Алхимическая свадьба Христиана Розенкрейца».[22]

Если Бэкон действительно позаимствовал имя Уильяма Шекспира, он мог после ложных похорон и переселения в Германию взять себе и новое имя — Иоганна Валентина Андреа. Считается, что Андреа родился в 1586 году в Вюртемберге, однако в его биографии есть много неясностей. Непонятно и то, как он мог написать в 15–16 лет «Алхимическую свадьбу» — произведение, столь богатое символической и философской мыслью. Наличие в немецком тексте некоторых английских слов говорит о том, что автору был знаком этот язык.

Есть портрет Андреа, который имеет большое сходство с портретом Бэкона. Более того, четыре буквы на раме, если их перевести в числовой эквивалент, дают 33, как и имя Бэкона. Удивительно сходство портрета Бэкона в начале его труда «О достоинстве и преумножении наук» (1590) и портрета У. Шекспира кисти Дроушаута на первых четырех титульных листах его пьес. И у этого портрета есть надписи, числовой эквивалент которых соответствует числовому эквиваленту имени Бэкона (то есть 33)».

Это достаточно убедительное подтверждение известной гипотезы о том, что Ф. Бэкон был истинным автором пьес У. Шекспира, нас в данный момент не занимает. Интереснее связь Ф. Бэкона и И. В. Андреа — знаменитого розенкрейцера и автора одного из главных зашифрованных трактатов их ордена. Не является ли имя И. В. Андреа условным именем, под которым скрывался Ф. Бэкон?

Безусловно, это смелое допущение, которое кому-то покажется натяжкой, но с нашей позицией оно согласуется. Тем более что еще одна точка пересечения Ф. Бэкона и И. В. Андреа — активные занятия алхимией, что впоследствии было амплуа и знаменитого графа Сен-Жермена.

Братство Розенкрейцеров самым прямым образом связано с алхимическими устремлениями адепта. В № 8 журнала «Наука и религия» за 1995 год Феликс Эльдемуров, автор статьи «Великий квадрат Сатор», писал: «Сходство с розой вызывает в памяти легендарную эмблему средневекового ордена розенкрейцеров. Адепты этого братства, согласно авторитетным свидетельствам, овладели непостижимыми для обычных смертных тайнами Космоса, в частности — решили загадку бессмертия… Символом братства была роза в центре креста, причем крест мог быть как обычным (прямым), так и „косым“ — андреевским… В семейном гербе одного из влиятельных лиц этого ордена — Иоганна Валентина Андреа — мы видим даже не одну, а четыре белые и красные розы, расположенные меж лопастей андреевского креста…» Некоторые ученые считают, что андреевский крест с четырьмя розами — символами тайны — был вообще гербом ордена розенкрейцеров. Напрашивается предположение, что и родовой герб, и само имя «Андреа», «отсылающее» к Св. Андрею Первозванному — мученику, одинаково чтимому и католиками, и православными, от имени которого происходит название его орудия казни — косого креста, носят отчетливо знаковый характер. О самом И. В. Андреа автор статьи пишет также в примечании: «Андреа опубликовал в начале XVII в. манифесты розенкрейцеров. Под этим именем, как полагают некоторые, скрывался не кто иной, как лорд Фрэнсис Бэкон, увлекавшийся поисками эликсира бессмертия и издавший в 1590 году в Лондоне книгу, где указывал на препараты из золота, жемчуга и драгоценных камней как на средство продлить человеческую жизнь».

Как видим, круг замкнулся — мы вернулись вновь к исходному положению: Ф. Бэкон и И. В. Андреа — одно лицо. И как характерная деталь опять всплывает «ложная смерть». Теософ Мэнли П. Холл в «Энциклопедическом изложении…» пишет в связи с Ф. Бэконом: «Высший Совет Братства Розенкрейцеров состоял из лиц, которые умерли так называемой „философской смертью“. Когда приходило время для инициации человека в члены Ордена и время потрудиться во славу его, он „умирал“ при непонятных обстоятельствах. На самом деле он менял дом, имя, и вместо него в могилу клали мешок камней или песка…» Как это перекликается со свидетельством Е. И. Рерих о замененных покойниках и пустых гробницах, как напоминает и приведенный в начале предыдущей главы рассказ о Никола Фламеле!

А вот еще одна интересная выдержка из «Энциклопедического изложения…», как нельзя лучше иллюстрирующая связь Сен-Жермена и Христиана Розенкрейца»: «[Мистик] верит, что истинное Братство Розенкрейцеров, состоящее из „Сверхлюдей“ (весьма похожих на знаменитых Махатм в Индии), — это институт, существующий не в видимом мире, но в его духовном двойнике, который можно назвать „внутренними плоскостями Природы“. То есть Братства могут достичь только те, кто способен преодолеть ограничения материального мира. Для подкрепления этой точки зрения мистики цитируют следующие слова из „Confessio Fraternitatis“:[23]«Тысячу раз недостойные могут издавать крики, тысячу раз они могут представать перед нами, а все равно Бог говорит нашим ушам не слушать их, и окутает он нас своим облаком, чтобы не было причинено нам, его слугам, вреда, дабы не потерпеть насилия от недостойных, так что не будем мы видимы человеческому глазу, если он не достигнет орлиной зоркости». В мистицизме орел является символом инициации (Духовный Огонь в спине), и этим объясняется неспособность невозрожденного мира понять секретный Орден Розы и Креста. Сторонники такой теории считают графа Сен-Жермена высшим адептом и утверждают, что он и Христиан Розенкрейц были одним и тем же человеком».[24]