На переломе эпох. Том 2 - Владимир Земша
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– За что?
– За что! За сокрытие, за плохую воспитательную работу, за невыявление дезертира в конце концов. Ладно, посмотрим. Ты, Моше, присматривай за ним. А то глупостей натворит, а нам потом – расхлёбывай! Да не беспокойся, у нас ведь всё по справедливости! Ведь пока он смирно себе сидит, ему ничего за это родство-то не будет, кроме как на «передовую» его, если что, не отправят.
– На какую передовую?
– Да что и тебя, Моше, что его, будут теперь вечно держать на расстоянии от границы, да от чего-то особо ответственного.
– От чего такого?
– Ну, например, в разведку пойти вам не грозит!
– А-а! А чё мне разведка, а мне и в канцелярии хорошо!
– Вот-вот! Вот и сиди себе смирненько, и усё буде добре, панове! Как вообще вы все здесь, за границей-то оказались, ума не приложу.
***
Рота мирно спала. В коридоре светило дежурное освещение.
Ответственный по роте лейтенант Тимофеев дремал, сидя за столом в канцелярии, подсунув шапку под лоб. Рядом жужжал маленький тепловентилятор, шевеля волосы на голове лейтенанта тёплыми потоками воздуха…
***
Сон
Исход.
Жёлтые каменные стены города вокруг были озарены багровыми лучами заката. Сухой горячий воздух наполнял пространство. Тимофеев вдохнул, но это был не воздух, а жаркая горячая масса наполнила его легкие, подобно тому, что как-то описывал Майер из своих «туркестанских» воспоминаний. Люди в светлых туниках бронзовыми телами копошились внизу.
– Велик Египет, – пожилая женщина в халате, украшенном узорами, подошла сзади. Остановилась на почтенном расстоянии. Опустила голову… Тимофеев обернулся…
(Странное это было чувство. Вроде он и не он вовсе. И знакомы ему вещи и люди ранее им невиданные. Но всё это странным образом не вызывало ни малейшего удивления и воспринималось им как должное. Странное дело эти сны!.. А может, это лишь «отголоски прошлых жизней!?.»)
– Что тебе, Иохаведа26? – молодой мужчина посмотрел на неё.
– Муса27! Твоя грусть рвёт моё сердце! О чём твои мысли?
– Велик Египет, но фараон стареет. И, похоже, грядёт не только его закат, но и наш. Кто же будет дальше править этой империей после Яхмоса?.. Как мне возвыситься над миром?.. Разве есть у меня шансы когда-либо занять трон фараона? Кто я? Всего лишь спасённый из воды великодушной принцессой Термутис еврейский мальчик, выросший во дворце фараона, подобный его сыну, но всё же я не его сын! – Моше задумался, грустно глядя на садящийся круг солнца.
– Всему рано или поздно приходит конец, мой господин! А станет править Аменхотеп, не сносить вам головы, чует моё сердце, – Иохаведа улыбнулась улыбкой скорби. И её лицо продолжало оставаться суровым. Глаза светились энергией на потрёпанном смуглом лице с горбатым носом, – не забывайте, ваш народ не египтяне. Ваш народ – евреи. Идите и царствуйте над ними. Это единственное спасение для вас и вашего народа, господин! Разделяй и властвуй!
– Но мой народ был истреблён уже ныне покойным фараоном Рамзесом Вторым много лет назад ещё в колыбелях. Ты явно насмехаешься надо мной!? То, что осталось – лишь жалкое подобие того, что когда-то было! Кого я могу собрать? Лишь жалкую горстку несчастных?
– Твой народ жив, мой господин!
Моше посмотрел на няню вопросительно. Та продолжала.
– Убиты все мальчики. Но девочки-то остались.
Моше поморщился – девочки! Что ты несёшь, женщина?! Носителями национальной культуры всегда являются только мужчины. Участь женщин – лишь ублажать мужчину и производить потомство на свет! Нет нашего народа! Лишь горстка стариков, стареющих женщин, а большая часть нового поколения рождена от чужекровных отцов, взявших наших женщин себе в жёны, что бы они рожали им египтян.
– Вы правы, мой господин, – няня достала старый хрустящий свёрток папируса и протянула Моше.
– Что это?
– Отныне народ наш еврейский носить будет национальность по матери своей. Трактуйте это правило. И мир изменится.
– Но как? Как заставить людей поверить в него, следовать ему, если его не огласит сам фараон!?
– Еврейский народ рассеян. Его традиции и культура почти утрачены. Будет не слишком трудно убедить людей, не знающих своей истории. Ведь никто не сможет проверить это. Не составит труда заставить их поверить в то, что этот закон от богов. Ведь все они неграмотны. Забиты и бедны. Дайте им веру, шанс на лучшее и они пойдут за вами, мой господин! Воссоздайте свой народ и укрепите его дух. Найдите то, что может их отличать от других. Отделите его от остальных! Дайте им веру в их особенное предназначение в этом враждебном им мире. Заставьте поверить, что вы – ниспосланы им богом. Отделите их от египтян, уведите отсюда и властвуйте над ними!!!
Моисей задумался. Налил вина.
– Что ж, если мужчины не в силах защитить свой народ, этот народ будет рассеян, а мужчины истреблены или проданы в рабство. Их жёны же станут рабынями, жёнами и наложницами победителей. А рожденные у них дети лишь добавят нам подданных! Такой народ будет неистребим! Он будет всегда вновь и вновь возрождаться, словно из пепла, чтобы с ним не случилось в будущем! Он, подобно плесени, выживет на любом теле! Отличная мысль! А теперь оставь меня, женщина, я должен побыть один. Обдумать всё, – он развернул пыльный свёрток. Прочёл начертанное на нём: «…и не роднись с ними: дочери своей не давай его сыну, и его дочери не бери для сына своего. Ибо он отвратит сына твоего с пути моего, и будут служить они божествам чужим; и воспылает гнев Господа на вас, и истребит он тебя немедля…28».
«Что ж, придётся подправить относительно „дочери своей не давай его сыну“, и тогда все их дети от не иудейских отцов вдруг раз, и неожиданно для всех станут иудеями! Неплохая мысль! Но как быть с теми евреями, кто рождены не еврейскими матерями? Например, мой учитель Аварис?»
Мать Авариса была стройная красавица-египтянка, и хотя её кожа теперь и напоминала печёное на знойном египетском солнце яблоко, всё же было очевидно то, что много лет назад она сводила мужчин с ума.
«Мой верный Аварис! С раннего детства он учил меня всем премудростям военного искусства. Как теперь быть с ним и такими, как он?!» – Моисей задумался, не находя ответа.
Однако ответ принёс вскоре сам Аварис…
На рассвете, едва забрезжили первые лучи солнца, длинная вереница людей, вдыхая пыль пустыни, медленно двинулась в сторону моря. Египетские галеры уже ждали беглецов…
Фараон был в ярости.
– Прости, мой господин, но нам не удалось догнать людей Мусы. Случилось чудо. Море расступилось, и они прошли по дну морскому в свои старозаветные земли. И мы бессильны были хоть как-то этому воспрепятствовать, о, мой господин! Это воля богов! Только Вы, о, наш повелитель, в силах просить богов исполнить волю вашу! – Аварис лежал на коленях, не поднимая головы и уже мысленно прощаясь с ней.
– Ступай, – махнул рукой фараон. Его брови были сведены к переносице. Он не слишком-то верил ни в этот чудной рассказ, ни в чудеса вообще, ни в богов. Но главное, чтобы паства верила во всё это и в его, богом данную, власть. Что ж, только бог выше фараона! И только его воля может объяснить народу египетскому столь чудесный исход подданных с земли Египетской. На всё воля богов!..
Тимофеев всё ещё видел эту сцену, но уже как бы со стороны, стоящим на высокой горе. Рассвет кровавыми лучами поднимался из-за голых сухих гор, напоминавших песчаные конусообразные крепости, которые Тимофеев строил когда-то в детстве на берегу Амура… Вдруг круг солнца задрожал и с треском стал рассыпаться на яркие горящие осколки, пирамиды гор стали рассыпаться песчаными волнами. Образ Моисея стал отдаляться, таять во всём этом круговороте…
***
Канцелярия девятой роты
Тимофеев стукнул рукой по трескучему будильнику, трещащему на столе. Вытер проступивший пот со лба. Сон утекал подобно песку сквозь пальцы… Лейтенант вышел в коридор, взглянул на вялого дневального, махнул ему рукой.
– Всё в порядке?
– Так точно!
Тимофеев взял со стола подготовленный заранее рапорт о «не случившихся происшествиях», прошёлся по кубрикам, посмотрел на мирно сопящих бойцов и отправился в штаб. Ночная свежесть приятно наполнила лёгкие лейтенанта. От сна не осталось и следа. Он тщетно пытался вспомнить столь интересные детали чуднóго сна, но мог уловить лишь общие очертания ускользающей эпохи…
2.13 (88.11.09) Русская шапка
Ноябрь 1988 г. РужомберокВладислав написал Здене несколько писем:
«Здена. День за днём я вспоминаю те счастливые минуты наших встреч. Каждый раз это было послано судьбой! Твой милый носик, твоя открытая улыбка не дают мне покоя ни днём, ни ночью. Я сейчас трясусь в эшелоне. Идём на учения. За окном вагона – мерзкая погода, в которую нам предстоит окунуться с головой на пару недель уже через часов пять. В вагоне воняет дымом «буржуйка» – так мы называем нашу ржавую печь, которую поставили по средине вагона и которую топим углём. Вокруг – торчат сапоги, сапёрные лопатки, автоматы, развешены портянки… Вокруг – полное безумие!.. Но меня согревают мысли лишь о тебе. Очень надеюсь, что скоро мы снова встретимся!
