Горячие сердца - Патриция Хэган

– Ну ладно, ладно, виноват, – согласился он – Я знаю, какую неоценимую помощь ты оказала нашим людям на поле боя.

– Тревис, пожалуйста, отвези меня в госпиталь. Я чувствую, там нуждаются во мне.

– Как тебе угодно, – вздохнул он, устав от споров.

Взяв под уздцы лошадь, Тревис покинул строй и направился в сторону госпиталя. Внезапно воздух разорвал чей-то пронзительный крик:

– Это она! Это Китти Райт, грязная предательница, продажная девка! Видите? Она здесь, верхом на лошади с проклятым янки. Вероятно, тем самым, который убил бедного Натана!

Взгляд Китти переметнулся налево, и она даже приоткрыла рот при виде искаженного истерикой лица Нэнси Уоррен – той самой молодой особы, которая оспаривала у Китти привязанность Натана, не скрывая своего страстного желания стать его женой. Между двумя женщинами никогда не существовало ничего, кроме неприязни.

– Кто эта женщина, черт побери? – прошипел Тревис, пришпоривая лошадь, между тем как толпа подалась вперед.

– Прежнее увлечение Натана, так, по крайней мере, она считала, – ответила Китти быстро. – Поезжай вперед, Тревис. Иначе ярость этих людей хлынет через край.

Подобрав длинные юбки, Нэнси бросилась за ними следом, вопя:

– Так это и есть твой любовник-янки, Китти? Мы уже слышали о том, как погиб бедный Натан. Дрянь! Как ты только посмела появиться здесь после всего?

Протянув руку, она вцепилась в голень Китти, но Тревис, развернувшись в седле, оттолкнул ее. Потеряв равновесие, Нэнси упала на дорогу, растянувшись в грязи.

– Этот мерзкий янки оттолкнул ее! – воскликнул кто-то из мужчин. – Не для того они явились сюда, чтобы так обращаться с нашими женщинами. Неужели это сойдет ему с рук?

– Нет, черт возьми! – заорал другой.

Китти почувствовала, как что-то ударило ее по щеке – ком грязи, – и прежде чем она успела вскрикнуть, еще один ком, брошенный в воздух, попал в висок Тревису, сбив с него шляпу. Выругавшись, он пришпорил лошадь, пытаясь пробиться через обступившую их со всех сторон плотную толпу. Руки тянулись к ним, порываясь стащить обоих с седла. Китти перепугалась не на шутку, понимая, что толпа способна растерзать их на месте. Тревис вынул из чехла винтовку и выстрелил в воздух. Толпа тотчас отступила, но затем снова надвинулась на них, и Китти заметила, что Тревис навел винтовку на мужчину, который бил его тростью по ноге.

Звуки ружейных выстрелов пронзили воздух, и толпа попятилась в ужасе при виде приближавшихся к ним солдат, которые, сбивая с ног мужчин и женщин, прокладывали себе путь к тому месту, где Китти и Тревис попали в ловушку.

– Что, черт побери, здесь происходит? – возмутился старший офицер, затем взглянул прямо в лицо Тревису и произнес: – Укажите мне зачинщиков. Генерал Скофилд не потерпит никаких нападений на наших людей.

Китти крепко обхватила руками талию Тревиса, прижав лицо к его спине. Глаза ее были прикованы к Нэнси Уоррен, во взгляде которой было столько нескрываемой ненависти, что Китти даже вздрогнула. Кто-то повел Нэнси прочь, а она кричала:

– Ты заплатишь за все. Китти Райт! Еще горько пожалеешь о том, что произошло по твоей вине с храбрым солдатом Натаном Коллинзом.

Китти, больше не в силах молчать, выпрямилась в седле и закричала:

– Натан убил моего отца! Он выстрелил ему в спину!

– Твой отец был презренным предателем! – взвизгнул один из мужчин, стоявших рядом с ней. – Я задушил бы его голыми руками и ни на миг бы не пожалел. Людям из «Комитета бдительности» нужно было довести дело до конца и затянуть петлю на его шее, когда у них была возможность.

– Нет… – Глаза Китти были полны слез.

Неужели никто из этих людей так ничего и не понял? Ее отец любил их, но не мог изменить убеждениям своего сердца. Как ей убедить их?

– Папа любил Юг. Он…

– Китти, это бесполезно! – крикнул Тревис. Она тотчас умолкла, а он обернулся, глядя ей прямо в глаза, и добавил, понизив голос: – Китти, именно это я тебе и предсказывал. Эти люди ненавидят твоего отца, они ненавидят Союз, и поражение для них ровным счетом ничего не значит. Их ненависть не угаснет до тех пор, пока время не залечит раны, а на это может уйти целая вечность.

– Как это понимать, капитан? – спросил офицер, стоявший рядом с ними. – Из-за чего вся эта сумятица?

– Мисс Райт из Голдсборо, – отозвался усталым тоном Тревис. – Джон Райт был ее отцом…

– Джон Райт? – Глаза офицера округлились, в голосе отразилось почтение. – Мне приходилось слышать о нем – настоящий солдат. Я знал, что он был родом с Юга.

– Отсюда, – произнес Тревис. – Джон погиб в самый последний день битвы при Бентонвилле. Один из местных «героев» выстрелил ему в спину. Мисс Райт была невестой того человека. Я убил его. Слухи разошлись по округе, и потому-то добрым гражданам так не терпится стащить нас на землю и разорвать на части.

– Уф! – Офицер испустил глубокий вздох. – В таком случае вам обоим лучше всего не показываться на улице какое-то время, пока страсти не поутихнут.

Тревис сообщил офицеру о том, куда он намерен отвезти Китти, тот кивнул и приказал им немедленно продолжать свой путь.

Когда они отъехали на некоторое расстояние, Китти сказала:

– Ну что ж, продолжай и повтори, что предупреждал меня.

– В этом нет нужды. Но я надеюсь, теперь ты понимаешь, почему я говорил, что тебе придется уехать отсюда, Китти? Эти люди ненавидят тебя, а сейчас страсти так накалены, что, я думаю, они бы повесили тебя на ближайшем суку не моргнув глазом, если бы им представился случай.

Китти в задумчивости прикусила нижнюю губу. Потом, когда горожане поутихнут, все будет по-другому, убеждала она себя. Просто все изрядно переволновались за последнее время. В конце концов, янки вошли маршем в их город и общее возбуждение слишком велико. После четырех долгих, кровавых лет война, наконец, подходила к концу, Юг был разгромлен.

Со временем раны заживут. Иначе нельзя. Здесь ее родной дом.

Они добрались до госпиталя. Тревис спешился, затем, протянув руки Китти, мягко опустил ее на землю. Все еще в объятиях Тревиса, она осмотрелась вокруг. Сколько времени прошло с тех пор, как она покинула Голдсборо, отправившись в Бентонвилл? Пять дней! Ей же они показались целой вечностью. Однако тут ничего не изменилось Кизиловые деревья, растущие вдоль улицы, готовы вот-вот покрыться пышным цветом, тишина, случайные прохожие бредут с потупленными головами, через силу волоча ноги.

Чей-то крик пронзил воздух, и они обернулись в сторону госпиталя.

– Пора идти, – прошептала она, когда он крепче прижал ее к груди – Им сейчас пригодится любая помощь.

Он приподнял рукой ее подбородок: