Горячие сердца - Патриция Хэган

– Раздевайся.

Привязав лошадь к ближайшему дереву, Тревис грубо подтолкнул Китти в бок. Та осталась стоять на месте, бросив на него недоуменный взгляд.

– Я сказал тебе, женщина, раздевайся. Если хочешь, чтобы я разорвал на тебе одежду, и завтра ты въехала в город нагой, пусть будет по-твоему.

Он сделал шаг вперед, и Китти, словно защищаясь, закрылась руками, а потом, выругавшись себе под нос, принялась снимать грязную военную форму. Она подошла к реке и нагнулась, пытаясь свести с тонкого материала хотя бы некоторые пятна. Она чувствовала, что Тревис все это время следит за ней, окидывая взглядом ее большие крепкие груди и обнаженные ягодицы.

Китти выбила одежду о камни, прополоскала ее, выжала и развесила на кусте для просушки. Отступив за ветки, она присела на корточки.

– Не выйду отсюда, пока одежда не просохнет. Я не собираюсь расхаживать перед тобой нагишом, словно какая-нибудь уличная девка.

– О, я и раньше видел тебя без одежды, и ты нисколько не была против. Правда, иногда делала вид, будто возражала из-за своей глупой женской гордости, но я помню ночи, когда мы спали обнаженными в объятиях друг друга, и тебе это доставляло удовольствие. Я даже помню, как мы однажды плавали вместе обнаженными, и, похоже, тебе понравилось.

– Ты когда-нибудь замолчишь и оставишь меня в покое? – В ярости она закрыла руками уши. – Почему тебе так нравится меня мучить? Ты говоришь, что любишь меня, однако стараешься унизить при каждом удобном случае.

– Я люблю тебя, Китти, – произнес он, стоя прямо за ее спиной, и она подскочила от удивления. – Ты сама вынуждаешь меня так с тобой обращаться.

– Значит, только отдавая приказы, ты чувствуешь себя мужчиной? А что будет, когда война закончится, и ты уже не сможешь больше распоряжаться своими подчиненными?

– Я говорю сейчас не о своих подчиненных, а о своей женщине, – пробормотал он, властно притянув ее к себе. – Иди сюда и покажи мне, что значит быть женщиной. Покажи, как сильно ты любишь и желаешь меня. Видеть тебя такой для меня нестерпимо, и ты это знаешь. У тебя самая чудесная грудь, к которой я когда-либо прикасался…

Он обхватил руками ее груди, но она резко оттолкнула его.

– Не смей притрагиваться ко мне после того, что ты мне наговорил!

Он усмехнулся:

– Знаешь, а я уже совсем забыл, что обещал устроить тебе взбучку.

И прежде чем Китти успела обратиться в бегство, он схватил ее за запястья, уселся на пень, перебросил ее через колени и принялся шлепать по обнаженным ягодицам.

– Перестань! – закричала она, яростно брыкаясь. – Тревис, как ты смеешь? Перестань сейчас же, негодяй!

– Разве это речь леди? – засмеялся он в ответ. Удары становились сильнее, ее нежно-белая кожа стала ярко-красной. – Неужели тебе не стыдно? Благородная южанка, а используешь выражения, которые больше пристали девке из салуна. Да, пожалуй, ты действительно заслужила хорошую взбучку.

Китти продолжала отчаянно сопротивляться. Но тут удары Тревиса стали спокойнее и мягче, пальцы принялись поглаживать нежную кожу. И затем он перестал ее бить и пробормотал, проведя пальцами по ее ягодицам.

– Ты готова извиниться передо мной, моя прелесть? Надеюсь, моя любовь покажется тебе слаще моей кары.

Не дожидаясь ответа, он перевернул ее на коленях, сжав ладонями ее груди. Нагнувшись, он восторженно прильнул губами к обоим розовым соскам, превращая их в плотные, упругие бугорки. Китти закрыла глаза, сразу растаяв от одного его прикосновения. Он знал, как пробудить в ней неукротимое желание. Она перестала сопротивляться, охваченная приливом бурной страсти, которую мог вызвать лишь он один. Обвив руками его шею, она притянула его к себе, и их губы слились. Они мягко опустились на землю, и он раздвинул ее ноги.

– Моя маленькая злючка, – усмехнулся он, возясь с собственной одеждой. – Как приятно одерживать победы над тобой, любовь моя, ведь у тебя такой горячий, неукротимый характер. Я хорошо изучил тебя за то время, что мы провели вместе, и знаю, как заставить тебя изнывать от страсти.

– Никогда не покидай меня, Тревис, – пробормотала она. – Когда ты держишь меня в объятиях, как сейчас, мне кажется, ничто на свете не причинит мне боли.

– И если это в моих силах, так и будет. Положись на меня, Китти. Я не думал, что когда-нибудь снова смогу довериться женщине, но с тобой я готов рискнуть. Не подведи же меня и сделай так, как я тебя прошу.

Отправляйся вместе со мной в одном из санитарных фургонов, пока войне не придет конец. Ждать уже осталось недолго. А потом мы вместе начнем новую жизнь и оставим все печали в прошлом.

Он отодвинулся от нее, и Китти с трудом поднялась на ноги, внезапно почувствовав смущение и стыд из-за своей наготы. Сбежав по берегу реки, она бросилась в воду. Тревис последовал за ней. Когда они оказались рядом, погруженные в воду по шею, Китти обернулась к нему, и ее взгляд отразил всю боль, которую она испытывала сейчас.

– Я люблю тебя. Верь мне, Тревис. Я знаю, что ты прав, говоря, что я упряма и своевольна и порой веду себя совсем не так, как подобает леди. В то время как другие девушки учились вышиванию, вязанию и плетению кружев, я пользовалась каждым удобным случаем, чтобы ускользнуть из дома и отправиться на охоту или рыбалку вместе с отцом. Кроме того, у меня появилось пристрастие к медицине, и я всегда мечтала стать врачом.

– Китти, я все это знаю. Твой отец часами рассказывал мне о дочери, которую любил всем сердцем. Но я не понимаю, какое отношение это имеет к нашему будущему. Я люблю тебя такой, какая ты есть. – Он лукаво подмигнул ей. – Уж я-то знаю, как совладать с твоим несносным упрямством, любовь моя.

Она попыталась улыбнуться в ответ, но безуспешно.

– Тревис, ты говоришь, что мои чувства тебе понятны. Тогда почему ты никак не хочешь взять в толк, что я должна осуществить мечту своего отца? Обязана сдержать обещание, которое когда-то ему дала. Я не могу уехать отсюда, оставить землю Райтов.

Он раздраженно ударил по воде ладонью, и в воздух поднялся целый фонтан брызг.

– Черт побери, женщина, – неужели ты не понимаешь, с какими трудностями придется столкнуться, если ты решишь остаться? Эти люди ненавидят тебя не меньше, чем твоего отца. Они сожгли вашу ферму.

– Но почему они должны ненавидеть меня? Я ухаживала за их ранеными, боролась за жизнь каждого солдата Конфедерации, хотя сама едва держалась на ногах. Я обходилась без еды, чтобы поделиться своим пайком с ранеными. Люди здесь знают, что я не сочувствовала северянам, как мой отец. Лишь по воле случая я попала в твои руки и была вынуждена путешествовать вместе с тобой.

– Боюсь, что они посмотрят на это совершенно по-другому, – возразил Тревис. – Китти, слух о смерти Натана Коллинза скоро разойдется по всей округе, и правда будет до такой степени искажена, что вся вина ляжет на тебя. В этих краях твоего отца считали предателем, а его убийца станет для твоих соседей мучеником и невинной жертвой. Они не захотят видеть тебя здесь, в графстве Уэйн. Неужели это не приходит тебе в голову? И у тебя еще хватает глупости предположить, будто я, солдат армии северян, останусь здесь вместе с тобой! Как, по-твоему, они посмотрят на это?