Лики Богов. Часть I. Война с черным драконом - Тара Роси

равновесие, Радмила зыркнула исподлобья, отстранилась от костра. Воин, бубня что-то, начал помешивать похлёбку. Шум раздался со стороны перебирающих добычу сослуживцев, голос Ждана был хорошо узнаваем, но чудные слова не несли никакого смысла. Заваруха отвлекла внимание Радмилиных «приятелей»; резко выпрямившись, лучница ударила ногой по котелку. Кипящий навар опрокинулся на араба, отчего тот взвыл. Не дав остальным опомниться, Радмила выхватила сакс, полоснула одного по шее, второму вонзила клинок в подреберье.

Старательно копошась в траве, Ивар ползал по земле, даже охал от «огорчения». Сердобольный соратник подошёл к нему, спросил о чём-то. Ивар жестом подозвал к себе, не отрываясь от важного занятия. Мужчина опустился рядом, внимательно уставился на руки «сослуживца». Резко вскинув кисть, Ивар выхватил из-за рукава нож, поймал несчастного за шиворот и вонзил лезвие в горло. Прижимая содрогающееся тело к земле, дружинник огляделся — суматоха царила в лагере, воины били друг друга, не разбирая, кого и за что. Лошадиное ржание смешалось с людскими криками, десяток скакунов мчался в сторону шатров. Сбивая людей, топча спящих, валясь на шатры, взбесившаяся скотина металась по лагерю, гонимая незримой силой. Выхватив меч, Ивар бросился в гущу боя, ища своих.

Бородатый мужчина выскочил из шатра, на ходу обнажая саблю. Сощурив морщинистые веки, всмотрелся в царящий хаос.

— Прекратите! Прекратить драку! — закричал он.

Многие, услышав его голос, застыли на месте, и может, вторую команду услышали бы все без исключения, но худощавый воин подскочил к полководцу, закрутив саблями, атаковал. Полководец отвёл одну саблю, ухватился за запястье противника, не дав второму клинку опуститься на свою голову. Светло-голубые, словно чистейшие озёра, глаза предстали перед ним, обдав ледяным взором; незнакомец резко ударил араба пяткой по боковой стороне колена. Сустав хрустнул, острая боль заставила полководца выпустить руку противника, отступить на шаг. Рыкнув, араб сделал коварный выпад, с силой ударил клинком по сабле соперника, выбив оружие из узкой кисти. Ухватившись за оставшуюся саблю двумя руками, незнакомец выставил блок, лезвия со скрежетом заскользили друг по другу. Уведя вражеский клинок, голубоглазый воин подался к арабу, локтем поразил челюсть. Рассвирепев, полководец с разворота ударил противника в голову, сбив шлем и куфию — молодая девушка рухнула на землю, пытаясь подняться, закрутила головой. Араб сделал шаг к ней, занеся саблю, но тут же замер, увидав целящегося в него лучника. Едва успев отбить стрелу, полководец, хромая, бросился к коню, вскочил в седло и погнал его к крепости, к основным силам своего войска.

Радмила подбежала к подруге, коснулась её лица — рассечённая бровь кровила, веки тщетно пытались проморгаться и восстановить зрение.

— Умилка, ты как?

— Ладно всё, — пробормотала омуженка, — нагони его, то глава ихний.

— Да как же? — пролепетала Радмила и смолкла, видя, как на неё несётся Волот на коне. Вскочив, лучница протянула ему руку, оттолкнулась от земли. Витязь забросил её в седло, ударил коня по бокам. Вскинув лук, Радмила выгнулась в седле, направляя стрелу в спину главы арабского войска.

Мир понемногу приобретал очертания, боль ослабла, перестав пульсировать в висках. До слуха доносились родные голоса; осмотревшись, Умила увидела Баровита со Жданом, стрелков и… отца! Встав на непослушные ноги, выпрямилась, отчего сразу повело голову. Поймав равновесие, омуженка замерла, собирая силы, — Годун пронёсся в поле зрения, калеча арабов. Рыкнув, Умила сжала рукоять сабли, подняла с земли вторую, зашагала в гущу боя к братьям.

* * *

Сияющий золотой диск приближался к горизонту. Ели подставляли раскидистые лапы под пурпур уходящего светила, серебристые волны могучей реки тщетно пытались догнать иссякающий день. Тишина и умиротворение царили на аримийско-тархтарской границе, гордыми княгинями восседали на сплетённых кронах вековых деревьев, наблюдая за несмолкающей жизнью острога. Здесь, за высокими стенами, топились бани, томились в котелках щи. Воевода степенно расхаживал по острогу, наблюдая за подопечными. Остановившись напротив конюшни, Аким нахмурил брови — Велибор выводил коня.

— Куды тебя понесло на ночь глядя? — прогремел воевода, подходя ближе.

— На ночь? — ухмыльнулся Велибор. — Солнце ещё высоко, успею до Кинсая добраться.

— К ночи следующего дня, — буркнул Аким, вырвав из рук Велибора поводья. — Останься, завтра с утра поедешь.

— Батый, — скривился гость.

— Я сказал: завтра, — прогремел витязь. — Думаешь, раз воеводой стал, так учителя слушать не надобно?

— Меня дружина дожидается, — начал было Велибор.

— Ага, али края эти спешишь покинуть, прознав, что Родослава путь в Камбалу держит?

Помрачнев, Велибор отвёл взор, колкий ком возник в груди, закрутился, причиняя боль. Можно было обманывать себя сколько угодно, но от прозорливого учителя душевных мук не скрыть. Не скрыть того, что так и не смогло стереть время. Того, что одним только словом, слетевшим с девичьих губ, разделило жизнь на «до» и «после».

— Сам же сказал, что она к тебе гонца присылала, что просила тебя в Камбалу воротиться безотлагательно. Отчего же ты здесь? — прохрипел он.

— Оттого, что здесь моё место, — буркнул Аким. — Там я без надобности, ибо взрастил достойного преемника. Глава Камбалу, воевода, старший сын Катайского князя Радима Ярославовича — мого друга, сыскавшего покой в Слави*, — послал к моей дочери Родославушке гонцов. Гонцы должны упросить её вернуться в родной град да быть подле Истислава Радимовича. Разве не гордость то, не радость мому старому сердцу?

— Она как никто другой достойна почитания, — кивнул Велибор. — Верой да правдой Радиму служила, теперича сыну его служить станет. Токмо я тут при чём?

— Тангут — Катайский град, — закатил глаза Аким, — Родослава наведается к тебе рано али поздно. Что ж тогда? При своей дружине пред ней трястись будешь?

— Батый, осьмнадцать лет уж кануло, что прошлое ворошить? Приедет Рода в град мой, тогда поговорим, а до того я её видеть не желаю, — осёк Велибор. — Не желаю на берегах Невера нос к носу с ней столкнуться.

Ухватив коня под уздцы, Велибор зашагал к воротам; сдавленный крик заставил его остановиться. Обернувшись, он увидел, как со стены падает лучник. Глухо ударившись о землю, воин раскинул руки, являя стрелу в груди.

— К бойницам! — закричал Аким.

Сотни горящих стрел яркими искрами замелькали в темнеющем небе, градом обрушились на крыши и стены. Дружинники, похватав луки, выстроились у бойниц, выпустили ответные стрелы. Оставшиеся опрокидывали вёдра, пытаясь не дать пламени разрастись.

Поднявшись на башню, Аким взглянул на земляной вал — аримийский отряд, десятка три от силы, приближался к ним. Стрелки выпускали горящие стрелы, подставляясь под ответные.

— Их горсть там, — буркнул Аким.

— Давай изрубим их, батый, — возник подоспевший Рагдай.

— Какого Лешего они на рожон лезут? — нахмурился воевода.

— Батый, они нас не перебьют, а вот острог спалят, —