Лики Богов. Часть I. Война с черным драконом - Тара Роси

Воины обернулись, удивлённо посмотрели на него. Мужчина отчаянно пытался вспомнить слово, которое часто слышал от тархтарских купцов:

— Благо… дару!

— Ористэ*, — улыбнулся один из них, откинув за спину смоляные кудри.

Махнув на прощание, воины скрылись из виду, оставив хозяев на попечительство лекаря. Сухие, но крепкие руки ощупывали кость, давили, причиняя боль. Несчастный кривился, морщился, не позволяя себе ни дёргаться, ни кричать. Лекарь работал очень быстро, ловко управляясь со сломанной конечностью. Терпкий запах трав ударил в нос, тёмно-зелёная жижа расползлась по руке, лёгкое онемение уняло боль. Деревянные рейки коснулись кожи, лекарь закопошился в сумке, достал смотанные ленты чистой ткани.

Хозяйка дома на четвереньках подползла к лекарю, коснувшись его локтя, покачала головой. Медленно поднявшись на непослушные ноги, вошла в дом. Через минуту она вышла с отрезом хлопковой ткани, с треском оторвала от него кривую полосу. Кивнув, лекарь принялся затягивать руку, прижимая тканью деревянные рейки. Женщина вновь скрылась в доме, послышался шум падающей посуды, стук. Лекарь не обращал на шум внимания, спокойно заканчивал свою работу. Вскоре хозяйка вышла к чужеземцу, сжимая в руках чистую ткань, флягу с вином и тонкие изогнутые иглы. Лекарь с поклоном принял дар, бросив уже знакомое «благодарю» и совершенно непонятное «не хворайте», уложил его в суму. Не задерживаясь дольше необходимого, он поспешил за соратниками.

* * *

Запылённые тропки петляли меж густых виноградников, упирались во дворы, бежали к полям. Двигаясь как можно бесшумней и незаметней, тархтары пробирались к городу. Остановившись, воевода жестом приказал всем замереть. Выглянув из-за виноградной лозы, осмотрелся — дым, достаточно далеко, вряд ли там есть кто-то; вытянутые конюшни, кто знает, пустые или ещё нет; водяная мельница — целая и, кажется, безлюдная.

— Демир, — возник шёпот у самого уха, заставив воеводу вновь скрыться за лозой, — мне бы с мальцами на мельницу ту пробраться да стрелами тебя прикрыть.

Покосившись на старинного друга, воевода согласно кивнул:

— Ладно, Годун, бери троих стрелков. Токмо осторожен будь, ухо востро держи.

— Покоен будь, — ухмыльнулся лучник. Пригладив седые усы, выглянул из-за лозы. Мысленно проложив путь до мельницы, хлопнул по плечу молодого дружинника, указал ему на конюшню, второму — на груду бочек, третьему — велел следовать за собой.

Наблюдая за передвижениями стрелков, Демир тихо сказал подопечным:

— Ждан, бери Ивара с Вятко да ступай к порту. Там Волота найдёте али Баровита.

— Батый, — прошипел витязь, — тогда ты с одним токмо Баяном останешься…

— Чем я тебе плох? — фыркнул соратник, горделиво поправив собранную в косу бороду.

— Тем, что один, — рыкнул Ждан, нервно спрятав под шлем непослушную смоляную прядь.

— Рты закройте, — спокойно осёк воевода. — Ступай, Ждан, куда велено. Коли повезёт, Умила с Радмилой тебя раньше найдут. Мы деревеньку эту осмотрим да к вам поспешим.

Витязь не смел перечить, кивнув соратникам, скрылся из виду. Оставшись с одним дружинником, Демир взглянул на ряд домишек, вытянувшихся у земляного вала, за которым красовались стены Константинополя.

— Давай-ка туда наведаемся.

— Такие домишки арабы первыми бы обчистили, — недоверчиво изогнув бровь, шепнул Баян.

— Ага, — бросил воевода, медленно продвигаясь к цели, — а ещё они там могли обосноваться, привал устроить, спешить-то им некуда.

— Так то мы в логово вражеское идём, что ли? — нахмурился дружинник. — Вдвоём?

— Что, страшно? — ухмыльнулся Демир.

— Нет. Хотя лучше б ты меня заместо Ждана к Волоту отправил.

* * *

Неприступная крепость горделиво высилась над морем, тысячи душ находили укрытие за её стенами. Пропитания и пресной воды хватит на год, а может, и больше. Арабы знали об этом, понимали, что столь долгая осада прежде истощит их самих, нежели греков. Как же извести несговорчивых соседей? Как взять богатый город? Акведуки. Огромные, величественные сооружения, кои невозможно не заметить, невозможно спутать с чем-либо. Лишив жителей пресной воды, можно вынудить Василия на серьёзные уступки. Но первая же атака на акведук Валента показала бесполезность затеи — мощное сооружение не так-то просто разрушить, да и наверняка за стенами крепости расположено множество цистерн и хранилищ. Тогда нужно сделать так, чтобы вода стала непригодной для питья.

Яд. Пузатые бочки, казалось, им не было числа. Их свозили к акведуку, выставляли рядами. Командиры внимательно следили за сохранностью ценнейшего груза, предвкушая мучения греков. Вытоптанная извилистая тропка бежала из деревеньки к акведукам, к лагерю арабов. Тяжёлые копыта поднимали пыль, повозки жалобно поскрипывали; бочки, качаясь, глухо постукивали друг о друга. Ведя под уздцы неторопливую лошадь, арабский воин поглядывал по сторонам — красивые колонны и арки акведука вдали, крошечные паруса кораблей, покачивающихся у причала Золотого рога; позади — товарищи с такими же полувялыми клячами и скрипучими телегами. Опустевшие домишки, раскидистые виноградники и пальмы — всё то, что уже успело наскучить. Зевнув, воин устало потянулся, разминая затёкшие плечи. Острая жгучая боль сковала рёбра, не давая сделать вдох. Непроизвольно съёжившись, он уставился на красное оперение, тонкое древко, уходящее в его тело. Закричав, мужчина бросился к товарищам, но ещё одна стрела впилась в его висок, заставив мир угаснуть.

Побросав поводья, воины выхватили сабли, заозирались по сторонам. Из-за зелёной лозы вырвалась стрела, впилась в глаз замешкавшегося воина. Укрываясь щитами, арабы бросились к винограднику. Один из воинов замедлил шаг. Прокравшись к укрытию меткого стрелка, сделал резкий выпад, но клинок распорол лишь пустоту. Выглянув из-за щита, араб не смог сдержать крик. Здоровенный витязь, ухватившись за край, рванул его щит на себя, с размаха снёс мечом голову. Воины вытянулись дугой, попарно атакуя тархтарина. Стрелы вновь засвистели, впиваясь в шеи и ноги, не давая арабам сомкнуть кольцо. Трое воинов, отделившись от строя, взглянули в направлении вылетевших стрел — на крыше винодельни сидел лучник, глубокий капюшон скрывал его лик, натянутая тетива грозилась сорваться с подушечек пальцев. Выставив над собой щиты, воины в несколько шагов достигли низенького строения, подпрыгнув, атаковали ноги противника.

Оттолкнувшись от крыши, лучник обрушился на голову араба, повергая его на землю. Сам же, удержавшись на ногах, лишь прочертил коленом по махровой траве; развернулся и выпустил стрелу в шею соперника. Пальцы поддели сжатое в ладони древко, вложили в лук, ещё одно и ещё, и ещё. Стрелы глухо вонзились в щиты, один из противников с рыком отбросил щит — наконечники, пробив барьер, впились в его предплечье. Остервенелый воин бросился на худощавого тархтарина, желая отомстить за соратников. Лучник прогнулся, проскользнул под арабской саблей, резко выпрямившись, петлёй накинул лук на его шею, выхватив из ножен сакс, вонзил клинок под стальной панцирь. Скупой блеск