Феодал. Федерал. Фрондер. Форпост - Григорий Волчек

– Что скажете, други мои?

Первым отозвался Стрельников.

– Дело ясное, что дело темное. Как вы сказали, фамилии авторов доклада? Гайдук, Чубарь? Никогда не слышал.

– А я и слышал, и видел. У нас Гайдук в академии лекции читал по рыночным преобразованиям в Восточной Европе, – подал голос обычно молчаливый Вахрушев. – Блестяще излагал, интересно, и все по делу.

– Кто ж его в Академию общественных наук пустил, в святая святых? Это ведь элитное цековское учреждение, кузница руководящих партийных кадров!

– Те же, кто пустил его и в «Правду», и в журнал «Коммунист», где Гайдук публиковал огромные статьи по экономической тематике. Языком он владеет. Еще бы, такие гены: оба деда – выдающиеся писатели, папа – известный журналист. И супруга тоже из писательской семьи.

– Коллеги, давайте отвлечемся от обсуждения персоналий и сосредоточимся на наших текущих задачах. Итак, мы готовим к сессии областного совета доклад о программе действий областной администрации в свете полученных свыше указаний. Предлагаю этому мероприятию придать максимальную публичность: надо объяснить народу, что происходит в стране и регионе. Господин Курбацкий, вы не возражаете? О-кей. Далее, необходимо собрать промышленников и договориться с ними о более четком взаимодействии. Пока в Москве будут делить кресла и ресурсы, мы можем протянуть ноги. Поэтому бартерный фонд – наша главная надежда, и промгенералы должны это воспринять как «Отче наш». Господин Вахрушев, займитесь подготовкой этой встречи. И еще. Сан Саныч, соберите, пожалуйста, руководителей правоохранительных органов. Я не исключаю возможности возникновения стихийных бунтов, и поэтому нам нужно иметь сценарий и на этот счет.

Табак и водка

Тема бунта свербила меня наравне с темой голода, холода и коммунального хаоса, а может быть, даже сильнее. Я прекрасно понимал, что массовые беспорядки, если они случатся, будут совсем не похожи на митинги у Дома советов 19–21 августа. Стихийный протест (а уж тем более организованный) неизбежно обернется кровью, малой или большой. И что тогда? Стрелять в народ? Прослыть ныне и присно «Михаилом Кровавым»? Может, я был неправ, идеалистичен и глуп, но для себя решил четко и однозначно – никогда на моей совести не будет загубленных жизней. Власть любой ценой мне не нужна. Пусть уж лучше меня самого низвергнут, затопчут и уничтожат. Об этом я и сказал прикамским силовикам. А потом добавил:

– Чтобы не допустить в создавшихся условиях социального взрыва, мы должны очень четко и слаженно работать по трем направлениям – информирование, реагирование и профилактика. Поэтому отныне за каждым из заместителей главы обладминистрации закрепляется конкретный регион Прикамья. Областной центр ввиду особой политической значимости оставляю за собой, Седых как исконный северянин отвечает за север, Вахрушев – за юг, Попов – за запад, Стрельников – за восток, за Кизнерский угольный бассейн, нашу самую сложную и депрессивную территорию. Ставлю задачу – совместно с местными главами постоянно и непрерывно вести анализ ситуации в закрепленных регионах. Эпицентры острой социальной напряженности и, не дай Бог, чрезвычайных ситуаций, рассматривать в первоочередном порядке, в случае необходимости выезжать на места лично и незамедлительно! Господа федералы, я прошу вас активнейшим образом включится в эту работу.

Федералы единодушно обещали полную поддержку. Тем не менее, я попросил начальника областного управления внутренних дел генерала Шебалина остаться после заседания.

– Товарищ генерал, на милицию у меня особая надежда. Во-первых, у вас штыков больше, чем у всех остальных вместе взятых – двадцать тысяч человек. Во-вторых, ваша структура вездесуща, милиционер есть почти в каждой деревне. В-третьих, вы сделали блестящую комсомольско-партийную карьеру, и я воспринимаю вас не как служаку в сапогах и папахе, а как политика, способного мыслить и действовать по-государственному.

– Спасибо за комплименты, но осыпать меня сахарной пудрой совершенно излишне. Я все прекрасно понимаю и без дополнительной агитации. Общественный порядок милиция обеспечит, на то и поставлена.

– Завидую вашему спокойствию. На чем оно зиждется?

– На опыте, знании ситуации. Народу сейчас не до бунтов. Пока, во всяком случае. Народ пытается выжить, запасы сделать.

– Вот этого я и опасаюсь. Люди стремятся сделать запасы, а в магазинах ни черта нет.

– Извините, но это уже ваша забота.

– Еще тема – табак и водка. Мы, конечно, стараемся обеспечить ритмичность поставок, но с каждым днем это все труднее. Кроме того, есть одна закавыка – на пути от склада до магазина «растворяется» до двух третей продукции. Потом товар сбывается налево по спекулятивным ценам.

– Здесь поможем. С завтрашнего дня каждую машину будет сопровождать сотрудник милиции.

– Спасибо. Каков ваш прогноз – табачные и водочные бунты нам угрожают?

– Думаю, нет. Шуму много, очереди живописные, пресса масла в огонь подливает, но все это не так уж и страшно, и, к тому же, эффективно гасится простыми оперативными методами.

– Поделитесь?

– Поделюсь. Вы охотник?

– Нет.

– Каждый охотник знает – зверь бежит от огня, колотушки и острого запаха. Человек – аналогично. Вот, допустим, водочная очередь начинает буянить. Тогда милиционер берет в руки палку и начинает громко и выразительно ею стучать. Если не помогает, вызывается подкрепление, стучат уже вдвоем-втроем, ну и покрикивают на зачинщиков. На крайний случай подъезжает ОМОН, без оружия, но с дубинками и пластиковыми щитами. Устраивают грохот, и этого, как правило, хватает для наведения порядка. Если возникнет экстренный случай, можем пустить газ «черемуха», но на моей памяти такого еще не было. Проверено – уже три года по этой методике работаем, ее даже в инструктивном приказе закрепили. Но то, что вы перестраховываетесь, правильно. Закрепили замов по регионам – правильно вдвойне. Замы у вас хорошие, я их давно знаю – вместе в инструкторах обкома ходили, только в разных отделах. Уверен, они справятся. Мы, конечно же, поможем. Но и вы нам помогите.

– В чем именно?

– Проблем у нас выше крыши, сами же сказали – войско огромное. Пока предлагаю сконцентрироваться на двух наиболее острых вопросах – транспорт и снабжение спецконтингента. Я, если позволите, эти потребности изложу письменно, и через пару дней приду к вам с документом на руках.

– Договорились.

– Еще пару слов, Михаил Георгиевич, если можно. Вы уж извините, что лезу со своими советами, но я настоятельно рекомендую вам нигде больше не говорить о том, что в случае угрозы кровопролития вы отдадите власть. Слабая власть – одна из причин возникновения социальных потрясений и прочих неприятностей. «Мы не допустим кровопролития!» – вот какая должна быть формулировка. Ваша гуманность и четкие моральные установки делают вам честь, но они не должны стать основой для шантажа и давления на власть. Наверняка же вас шантажируют – мол, подпишите, Михаил Георгиевич, иначе последствия могут быть непредсказуемыми. Есть такое дело?

– Сплошь и рядом.

– А вы не поддавайтесь, и слабины не показывайте. Обидно будет, если вас досрочно скушают.

Бунт

Невзирая на оптимизм Шебалина, табачный бунт все же случился. В главном табачном магазине богатого революционными традициями Данилихинского района сигареты и папиросы закончились как раз к концу первой смены. Идущие с работы заводчане, отчаявшиеся отоварить заветные талоны, сначала устроили импровизированный митинг, а потом от слов перешли к делу: разбили витрины, выгнали продавцов из-за прилавков, обшарили подсобные помещения, и, не найдя там заначки, с горя перевернули подвернувшийся под руку пассажирский автобус, уронив его на трамвайные рельсы. Все случилось настолько быстро, что ОМОН со всеми его шумовыми эффектами даже не успел подъехать на место происшествия. К счастью, в соседних магазинах курево было, а у завмагов, получивших недобрые вести по «сарафанному радио», хватило ума обслужить осерчавших работяг без очереди. Стихия поутихла, слегка помятый автобус утащила аварийка «Пассажиравтотранса», прессы поблизости не оказалось, и широкой огласки история не получила, но в конце рабочего дня информация об инциденте, вошедшая сразу в три сводки (милицейскую, муниципальную и ресурсную), легла мне на стол. Я вызвал к себе Стрельникова, Шебалина и Кунца. Сан Саныч и генерал явились незамедлительно, строптивый мэр прислал вместо себя главу Данилихинского района Козлова.

– Ну что, господа хорошие, доигрались? Где ваш хваленый ОМОН, товарищ генерал? И где ваша ритмичность поставок, товарищ Стрельников?

Товарищи хмуро молчали, опустив головы. Неловкую паузу прервал Козлов, по-ученически вытянув руку.

– Разрешите, Михаил Георгиевич?

– Говорите.

– Я не берусь анализировать происшедшее в полном объеме, но, думаю, что в ситуации, когда закрылась табачная фабрика, подобное может повториться, причем неоднократно.