Минос - Маркос Виллаторо

— О да, — кивнула она. — Это показывали по всем новостным программам. Значит, вы та самая молодая особа, которая фактически спасла жизнь моему племяннику?

— Да.

— Скажите мне откровенно, детектив, Рафаэль связывался с вами после того, как покинул Нэшвилл? Он писал вам?

— Да, я получила от него благодарственное письмо.

— Благодарственное письмо. И ничего больше?

Неужели она знает о его подарке? Откуда? Нет, вряд ли. Она может знать только то, что и так хорошо известно членам семьи, даже если они десятилетиями не общаются друг с другом: привычки своих близких людей.

— Он прислал мне подарок.

Она молча смотрела на меня, явно ожидая подробностей.

— Это было кольцо, небольшое кольцо. — Я не стала говорить ей, что оно весило не менее четырех каратов.

Она засмеялась.

— Почему вы смеетесь? — удивилась я.

— О Боже, детектив, не думаю, что хотела бы оказаться на вашем месте.

Кимберли покатила инвалидную коляску с сестрой в столовую, где служанка по имени Карлита стала кормить ее. Мы с Кимберли вышли из комнаты, но я все же оглянулась напоследок. Карлита кормила Рут супом и что-то шептала на ухо на каком-то странном языке. Затем она неожиданно перешла на испанский: «Cuidese dona Ruthie, esta bien caliente»,[23] на что Рути тихо ответила: «Нет, это не слишком горячо. Это мой любимый caldo!».[24] Я могла поклясться, что сквозь чудный южный акцент я слышала прекрасно тонированный гватемальский голос.

— Рути может выходить из дома и возвращаться, — пояснила Кимберли тоном, в котором сейчас уже явственно ощущались нотки усталости. Видимо, сказывалось накопившееся ранее напряжение сил. — Днем она ведет себя более или менее сносно. Думаю, вы сами уже догадались, что это результат воздействия чудодейственного коктейля. Она даже говорит с Карлитой по-испански. Но поздно вечером и по ночам она становится просто невыносимой. Ходит по дому, может засунуть утюг в холодильник или отнести тарелки в гараж. Однажды я проснулась утром и обнаружила ее наручные часы в банке с сахаром. Прошлой ночью мне повезло, что удалось поспать почти пять часов.

— Вы ухаживаете за ней целый день?

— Да. Некоторые мои двоюродные сестры и братья уговаривают меня отправить ее в дом для престарелых, что мы, вероятно, и сделаем месяцев через шесть или около того, но мне не очень нравится эта идея. Она моя родная сестра, и к тому же мы близнецы. Вы же знаете, что близнецы всегда очень близки. Порой мне кажется, что я просто хочу компенсировать своей заботой те несчастные годы, которые она провела в Гватемале.

Мы вошли в помещение солярия с большими стеклянными стенами. Здесь было очень комфортно, несмотря на царивший на улице холод. Вдоль стены выстроился длинный ряд горшков с черной землей и высаженными в нее цветами.

— Мы пересадим их в марте, — сказала она, показывая на поникшие стебли растений в дальнем конце солярия. — Я хотела сделать здесь нечто вроде райского сада, но мне не очень повезло. Похоже, эти цветы прекрасно понимают, что они находятся не в Санта-Барбаре.

Мы сели за стол. Еще одна служанка, белая женщина, принесла нам большой кофейник с горячим напитком, пустые чашки и большую тарелку с сахарным печеньем. Кимберли зажгла длинную коричневую сигарету и с нескрываемым удовольствием затянулась ароматным дымом. По всему было видно, что ей нечасто приходится расслабляться подобным образом.

— Итак, расскажите мне о своих отношениях с Рафаэлем.

Я сдержанно засмеялась:

— На самом деле у меня с ним нет никаких отношений.

— Простите. В таком случае расскажите, как вы познакомились с ним.

Я рассказала ей обо всем, что имело отношение к делу, стараясь никоим образом не раскрывать все свои карты. Она была весьма проницательной женщиной и легко могла разоблачить меня. Я поведала, как впервые встретилась с ним в кафе и расспросила об обстоятельствах убийства Диего Саенца, как неожиданно обнаружила, что ее племянник вовлечен в торговлю наркотиками. Потом я добавила, как Текун Уман (которого я впервые назвала его прозвищем, на что его тетя быстро согласилась кивком головы, давая понять, что она знает его прозвище) прореагировал на задержание его людей, которых я арестовала за продажу фальшивых иммиграционных карт каким-то мексиканцам. После этого он стал грозить мне расправой и даже угрожал убить. А весь этот рассказ, разумеется, закончился его благодарственным письмом и дорогим кольцом, которое я выбросила в мусорную корзину.

— Значит, теперь вы понимаете, что человек, который клялся вам в любви, и человек, который грозился вас убить, — одно и то же лицо.

— А вы сами получали от него какие-то угрозы?

— Ни в коем случае. Я же его тетя, а он уважает семейные традиции. Более того, он любит меня, а я люблю его. Именно поэтому, как я полагаю, он предпочитает не поддерживать со мной какие-либо отношения.

— Почему?

— Потому что знает, с каким неодобрением мы все относимся к его занятиям.

— К торговле наркотиками?

— Конечно. — Она с ожесточением вдавила окурок в пепельницу из толстого зеленого стекла. — Как, впрочем, и мой зять Хорхе.

— Отец Текуна?

Она покачала головой, отпив глоток кофе.

— Вы должны правильно понять меня. Хорхе был хорошим человеком, и я безумно обрадовалась, когда Рути сообщила, что собирается выйти за него замуж. Мы все были очень рады этому. Он был выходцем из хорошей семьи крупного фермера из Гватемалы, который никогда не обижал своих рабочих и платил им на треть больше, чем другие фермеры в том районе. Членам нашей семьи, которые все были истинными демократами, это было по душе. Рафаэль почитал своего отца, поэтому он пережил страшный удар, когда Хорхе убили.

— А что случилось?

— Пуля пробила ему голову. В то время он часто пил виски с содовой, а Рафаэль был еще подростком. Он знал, что его отец хороший человек и поддерживает проведение земельной реформы в своем округе, что в условиях Гватемалы равносильно смертному приговору. Именно поэтому Рафаэль мог легко поверить, что его отец погиб за дело трудового народа страны.

— А это не так?

— Абсолютно не так. В те времена Хорхе уже имел постоянные контракты с колумбийскими наркоторговцами, которых расстреляли в одном из ресторанов Гватемалы.

И опять ее осведомленность настолько поразила меня, что мне пришлось прервать расспросы.

— Откуда вам все это известно?

— Дорогая моя, некоторые семьи предпочитают не выносить мусор из избы и закрывать глаза на отдельные недостатки своих родственников. А другие с таким же упорством выставляют их напоказ. Что же до нашей семьи, то мы не склонны приукрашивать своих родственников, хотя и связаны кровными узами. Я неоднократно навещала свою сестру в Гватемале и хорошо знала, что там происходило. За какие деньги мой зять соорудил в джунглях все эти огромные склады? Ко времени своей гибели он построил там три совершенно новых здания.

— Для каких целей они использовались? — поинтересовалась я, хотя уже хорошо знала ответ.

— А вам известно, сколько тонн кокаина перебрасывается каждый день на территорию Соединенных Штатов? Для их хранения по пути маршрута доставки требуются немалые помещения.

— Почему люди дали ему прозвище Текун Уман?

Она закурила еще одну сигарету.

— Рафаэль родился 20 февраля, а это день памяти Текуна Умана. Принимавшие роды индейские женщины нарекли его так, будучи уверенными в том, что человек, родившийся в такой день, должен стать национальным героем и прославить себя великими свершениями. И он действительно отличался выдающимися способностями, говорил на трех языках — английском, испанском и киче — одном из языков майя. Рути всегда гордилась этим, так как понимала, что знание иностранных языков означает дополнительные преимущества в жизни, даже если один из них относится к индейскому народу. Эти знания действительно помогли юному парню. Родители послали его в элитное военное училище, которое называлось… Академия Адольфо Холла. Странное, однако, место, в котором пятнадцатилетние парни обучались черт знает чему. И все же он получил там весьма неплохое образование и был направлен в колледж, но до этого он решил прослужить один год в отряде специального назначения Гватемалы.

— Зачем? — спросила я и налила себе еще немного кофе.

— Не знаю. Может быть, он узнал, в какие дела был вовлечен его отец в последние годы жизни. Может быть, он засомневался в том, что его отец был кристально чистым человеком, который всегда и во всем помогал своему бедному народу. Полагаю, что именно в это время Рафаэль оказался на перепутье и стал задавать себе самые неприятные вопросы. Он метался в поисках ответа и далеко не всегда мог найти правильный ответ. Он был подростком и в конце концов вступил в отряд специального назначения, пытаясь придать своей юной жизни хоть какой-то смысл. Думаю, что он просто-напросто хотел привести свою жизнь в определенный порядок.