Уральские россыпи - Юрий Запевалов

В деревне рос?

– В деревне.

– Вот-вот, сразу видно. Вы ведь там, на селе, все «нигилисты». С этаким показным нигилизмом. «Грудь вперёд и глаза выпучены»… На самом-то деле все вы, деревенские, ужасно комплексуете. Даже сейчас это заметно. Ты ведь, Георгий, и сейчас передо мной «комплексуешь». Пыжишься, конечно, но ужасно смущён. А тебе ведь немало уже лет. Пора бы и пережить, перебороть свою закомплексованность. А? Ладно. Не обижайся. И будь счастлив. А на теплоходе – не пой больше. Не надо. Не тревожь людей понапрасну. Нас не тревожь. Педагогов. Ты ведь всех удивить хочешь, а на самом деле вызываешь у большинства людей жалость. У понимающих людей. Жалость и разочарование.

Вот, смотрите, еще один глупец. Голос есть, редкий дар дали ему ангелы небесные, да недоработали с ним. Ума не додали. Ему бы в «Ла Скала» петь, людей радовать, а он «морозит сопли» на Севере. На шахте. Могущество страны укрепляет. Ладно. Прости.

Морозь свои сопли на морозе северном, раз тебе это нужнее.

Укрепляй могущество государства, раз оно такое слабое, что твоего голоса не стоит. Еще раз прости. Не обижайся. И прощай.

Только – не пой больше. На людях. Узнают люди, что ты не певец, не профессионал, с таким-то голосом, смеяться ведь люди будут. Над тобой будут смеяться. Глупец, скажут, «трусливый» человек, своего не понимает. А из нас, скажут, «дураков» делает!

Ничего-то, мол, вы не соображаете… Ладно. Оставайся в своей восторженной несознательности. На меня не обижайся. За прямоту, за резкость. Будь счастлив. – И ушла.

А Георгий и сам, за всё оставшееся время круиза, в концертный зал больше не заходил.

Когда объявили «дамский вальс» к Георгию подошла элегантная, вся этакая «холёная», в прекрасном вечернем платье, красивая, не очень молодая, ну так, за тридцать с небольшим, женщина и с поклоном пригласила его на танец. Танцевала легко и непринуждённо. По окончании танца вдруг прижалась к Георгию всем телом и мягко, вполголоса позвала:

– Пойдём со мной.

– Куда?

– Не надо ничего спрашивать. Пойдём!

Георгий успел подать знак Филиппу и ушёл за незнакомкой.

В её каюту.

Там она быстро разделась, полностью, догола, помогла раздеться Георгию и они утонули в страсти. Поднялись, выпили шампанского и снова растворились в ненасытном блаженстве. И так несколько раз, до самого утра. А утром, ранним утром, ещё на теплоходе все спали, «незнакомка» так же стремительно поднялась, помогла одеться Георгию и мягко выпроводила его за дверь.

– Как зовут-то тебя?

– Нинель зовут меня, Нинель. Не помнишь? Не надо. Не напрягайся, не вспоминай. Прощай. Тебя там заждались, наверное.

Прощай. И обо всём забудь.

«Нинель?! Неужели?.. – ошеломлённо соображал Георгий. – Неужели…» Вспомнилось – Эльга, прииск Маршальский, жуткий мороз и он, бегущий ранним утром к дальнему, на краю посёлка, домику, и пышная мама с её убивающей фразой – «а у неё клиент…».

«Неужели? Нет, не может того быть. Я бы узнал! Нет! Это какой-то сон…» Наташа сидела в постели, ждала, ни разу не вздремнула, ждала, с обидой, с тоской, но с надеждой. Ждала Георгия.

– Где ты был?

– Не спрашивай. Ни о чём не спрашивай, Наташа. Я сам не знаю, где я был, что я делал. Ничего не знаю!

– Заколдовала она тебя, что ли?

– Не знаю. Наверное. Наверное, заколдовала. Затащила в «машину времени»! Давай спать.

– Как спать, как это спать, Георгий. А как же я! Как это спать?

Сегодня, после всего, что я ожидала, что я пережила, после всего, что произошло, спать после всего этого? Спать после этой загадочной ночи, после этой твоей непонятной «машины» – как же после всего этого можно спать! Ты сумасшедший? А как же я? Как же теперь я?

– Прости, Наташа, давай завтра поговорим, сейчас я не могу, сил нет, прости. Сплю!

Как уснул, как проснулся, Георгий много позже никак вспомнить не мог. К завтраку всё же поднялся.

Когда шли на завтрак, они встретились. Не просто встретились, не столкнулись друг с другом, нет. Глазами встретились.

Но «незнакомка» сделала вид, что видит Георгия впервые. Не узнала. Не захотела узнать.

4

Прииск готовился к пропуску весеннего паводка. Надо было пропустить воду через десятки рек и речушек, через пять десятков плотин. Через сотню регулируемых и нерегулируемых водосливов. При этом регулируемые водосливы были построены только на малых реках. На Туре, например, такой водослив не построишь – он и летом, в «межень», большую воду не пропустит. Поэтому, плотины строились с двумя водосливами – один, основной, постоянно в работе, другой, запасной, вскрывается только в паводок. Плотины строили с большим запасом гребня, чтобы весенняя вода не перехлестнула через гребень плотины, не размыла её тело. К весне на всех запасных водосливах вскрывали временные перемычки, что держали воду в котловане драг – пропускали паводок.

Георгий работал начальником Производственного отдела.

Весь паводок «лежал» на нём. Назначили начальником производства его еще зимой, сразу по его возвращении из отпуска. Буторин сам просил этого назначения у директора.

– Я устал, Павел Петрович. Пусть молодые работают. А Красноперов – готовый начальник производства. Сколько уже всего в нашей работе перепробовал! В горных мастерах походил, начальником драги был. Работал и начальником участка. Давайте назначим его.

– А что! Он мне понравился на сотой драге. Давайте попробуем.

– Да тут нечего и пробовать. Назначать надо и пусть работает!

Знакомясь с прииском, Красноперов мотался на стареньком «газончике» с молодым, но очень надежным водителем Володей Шишпарёнком, по всему Северному Уралу. По всему прииску.

Из-за большой разбросанности объектов в день он успевал посетить только один какой-то участок.

Георгий знакомился с прииском целый месяц. При знакомстве с начальниками драг, гидравлик произошел странный, прямо скажем, неприятный случай. Приехал Георгий на двадцать шестую драгу. Начальник драги Павловец. Молодой, толковый на вид инженер, бойкий, по крайней мере. Ну, обошли драгу, посмотрели все рабочие места, походили по полигону. Глинистый полигон, вскрыша большой мощности. Работают на вскрыше бульдозеры, ДЭТ-250, хорошо работают, слаженно. Вернулись на драгу.

– Планчик давай посмотрим.

– Какой планчик? По технике безопасности?

– Ну, как какой, план горных работ!

– А, план горных работ… – достаёт Павловец план, разворачивает на столе.

– Ну, давай, показывай, как вы тут работать надумали. Что-то не пойму я, драга у вас идёт прямо на бульдозерный полигон.

Отстаете со вскрышей?

– Да нет, вроде, план по вскрышным работам выполняем.

– Ну, хорошо, показывай на плане, что собираетесь делать.

Павловец поводил пальцем по схеме горных работ, что-то «помычал». И тут Георгий видит, что Павловец совершенно не разбирается в этом плане, он не умеет читать план горных работ! Совершенно! Даже в «горизонталях» запутался.

– Да ты что, товарищ начальник, ты где учился, ты почему не разбираешься в элементарных вещах?

Георгий был искренне удивлен. Ему и самому-то стало неудобно. Уж не «подстава» ли! Как же, приехал знакомиться новый начальник производства, заместитель Главного инженера, с драгой приехал знакомиться, с полигоном, с руководством драги. А тут такой конфуз. Разнесётся сейчас по прииску – новый-то начальник ПТО к пустякам придирается. В безграмотности нас, приисковых, обвиняет.

Уехал Георгий с драги. В управлении, по внутренней связи, попросил начальника кадров принести ему личное дело Павловца.

– Со всеми делами буду знакомиться, – пояснил Анне Ивановне, начальнику кадров, чтобы не вызвать подозрение на Павловца.

Так, диплом инженера, Орджоникидзе, Горно-металлургический институт. «Запрос что ли послать», – подумал было, – «нет, надо с директором переговорить. Или хотя бы с главным инженером».

В кабинет зашел Аркадий Григорьевич, который как раз и передавал дела начальника производства Георгию.

– Аркадий Георгиевич, что вы скажете про Павловца, начальника двадцать шестой?

– А что Павловец? Его только назначили. Может, еще не освоился, как следует? Что-то не так?

– Мне показалось, Аркадий Георгиевич, что он в горном деле элементарных вещей не знает. Как он в начальники попал?

– Да вот, назначили.

– Ну ладно. Посмотрим.

Георгий пошел к Короткову. Не успел еще и рта раскрыть, как Александр Романович сам его спрашивает:

– Ты что там, на двадцать шестой, так напугал Павловца, что он подал заявление на увольнение. Вернее, просит перевод в «Таджикзолото».

– Да странным он мне показался каким-то. Он в горных работах совершенно не разбирается. Он даже не знает, как и для чего «горизонтали» проходят на плане горных работ. Да и вообще, когда я стал спрашивать его про «горизонтали» эти, он даже не знал, что это такое. Я ему еле растолковал про них, стал показывать на плане, так он, как первоклассник, ничего не мог понять! Как это он диплом смог защитить? В институте?