Золотое солнце - Дмитрий Володихин

Все повторилось. Деревяшка сошла с ума. Еще один срыв. В той же ложбинке, тем же углом... Бросить вопрошание? Только тут я понял. Божественные супруги борются, пытаясь повлиять на мою судьбу. Зачем-то им понадобился Ма- лабарка Габбал, бывший абордажный мастер Черных Крыс, а теперь изгой и дерьмо. Зачем? Ответа не дождешься, как видно. Думаю, когда я бросал КУБ, Астар как раз дремала, и за нее против ее воли ответил Аххаш. Во второй раз она пробудилась и настояла на своем: «корабль» обернулся «волной», из верного «шагадеса» вышел «шагадес» сомнительный. Рыбья моча! Боги бьются за меня! Так бейтесь же, я погляжу!

Бросил на третий круг еще раз. Безумие, полное безумие.

...У самого края ложбинки я нашел Куб. «Человек на берегу». Женщина. Астар послала мне в тот миг необъяснимую уверенность: это она одолела, это ее ответ я только что прочитал.

Я долго сидел, тратил время, не мог подняться. Меня ждали удача и гибель, но все это могло рассыпаться из-за какой-то женщины. Гибели я не боюсь. Но и не стремлюсь поцеловаться с нею. Меня беспокоило другое. Никогда боги не посылали мне столь неопределенных ответов. И никогда не было столь сильного чувства непонятной и... подлой опасности впереди. Какую шутку они хотят сыграть со мной?

Ну что ж, пусть будет «шагадес». Не худшее. Не тусклый «тулед», не лукавый «киит» и не странный «махаф». Не худшее. А может быть, «сломанный» «шагадес»? Удача без гибели? Посмотрим, теперь боги предупредили меня кое о чем...

Я как следует придушил свои опасения и вышвырнул их за корму. Поднялся.

Теперь мне нужна вода.

Серебряная хроника Глава 3. Бросок Гадюки

Когда моя голова перестала кружиться, я осознала себя стоящей босиком на холодном полу в келье младшей жрицы по имени Эззал. Не повезло девочке с кельей, прямо скажем: окно на полночь, да еще во внутренний дворик, даже в самую жестокую жару здесь стылый холод.

Ритуал переноса был свершен в момент, когда солнце коснулось горизонта, мистерия же должна была начаться ровно в полночь, так что в моем распоряжении имелось достаточно времени: две стражи или более того. Поскольку находиться обнаженной среди пьющего тепло камня — невеликое удовольствие, первым делом я распахнула шкафчик с одеждой. В том, что я найду все, что мне нужно, я не сомневалась — как минимум три смены одежды у Эззал уж точно должны быть, а ритуальные украшения на похоронах матери ни к чему.

Одежда, выстиранная и выглаженная, аккуратно лежала на полках — отдельно штаны, отдельно блузы. Я взяла сверху первое попавшееся, осмотрела, нет ли разошедшихся швов и иных повреждений, и только после этого надела. Никакое оно, конечно же, не зеркальное, это облачение — просто серебристо-стальной блестящий атлас, хотя и удивительной выделки: тонкий, но на редкость прочный и совершенно немнущийся. Блуза оставляет руки открытыми до самых плеч, зато высокий ворот полностью скрывает горло, застежка — цепочка крохотных пуговок и воздушных петелек — скрыта под широкой планкой. К этому полагались серебряные сандалии на ненормально высокой платформе, но их я не тронула — это обувь не для танцев, так что придется босой шлепать по холодному камню.

После этого я занавесила окно плащом все из того же серебряного атласа и только тогда посмела зажечь масляную лампу, нужную мне для более тщательной маскировки.

Украшения лежали на самой верхней полке, в простых деревянных ларчиках, покрытых черным лаком без узора. Чеканные серебряные браслеты Эззал, видимо, взяла с собой, но они и не были мне нужны. Зато ритуальные были на месте — восьмигранные серебряные колесики, каждая грань отполирована до блеска, а для усиления зеркального эффекта еще покрыта пластинкой шлифованного горного хрусталя.

Дальше — сетка для волос из мелких серебряных бусин, с двумя круглыми зеркальцами у висков, и диадема в виде двух сплетающихся змей, обвивающих еще одно зеркальце — над переносицей. Потребовалось немало труда, чтобы затолкать в сетку мои непокорные волосы, пока я не догадалась заплести косу лишь в нижней трети и притянуть ее конец к затылку снизу, под основной массой волос (вот и пригодился шнурок).

В отдельном ларчике нашлась косметика: палочка черной краски для бровей и ресниц и три вида серебра: тончайший порошок — вокруг глаз, жирная смесь — на губы и блестящая эмаль для ногтей. Последнюю я нанесла на ногти не только рук, но и ног и тихо порадовалась, что в хозяйстве Салура, который недавно красил рамы в библиотеке, имеется травяной раствор, смывающий эту дрянь.

Увы, несмотря на всю зеркальность Эззал, ростового зеркала в ее келье не водилось — только квадратное настольное, перед которым красят глаза и делают прическу. А жаль — я бы очень хотела увидеть, как выгляжу в этом облачении...

Последняя деталь — лицевой покров, переплетение тонких серебряных цепочек, тут и там усаженных зеркальными блестками из полированного металла. Повернешься в луч света — и сноп зеркальных бликов летит в лицо твоему собеседнику, и в этой россыпи совершенно теряются черты лица — только яркая краска позволяет хоть как-то их угадывать. Так что никто не сумеет признать принцессу Исфарра в этой высокой женщине, с ног до головы облаченной в отраженный свет...

С кем бы ни приходилось мне общаться, все называли меня только так — «принцесса Исфарра». Самое верное доказательство того, что моя кровь для людей важнее моей личности. Только Ситан да Салур звали меня моим нареченным именем — Ланин. Да еще Кайсар порывался, но его порывы я быстро пресекла, не желая давать ему слишком много власти над собой.

Я еще раз пожалела, что в келье Эззал нет ростового зеркала. Конечно, мне с моими способностями ничего не стоило самой создать его хотя бы и на четверть стражи, но я не рисковала без нужды размахивать своей силой под самым носом у тех, кому нетрудно было ее учуять. Ничего, герой моих снов, если ты и вправду есть, то наверное, тебе нетрудно увидеть меня, когда бы ты ни пожелал — ты ведь уже прошел свою половину пути ко мне. Очень надеюсь, что в этом обличье я для тебя особенно привлекательна.

Маскировка отняла у меня меньше половины стражи, и до мистерии все еще оставалась пропасть времени, которое нечем было заполнить. Поэтому я потушила лампу, уселась с ногами на ложе Эззал и погрузилась в мечты о своем то ли любовнике, то ли просто сне...

Это, пожалуй, самая большая моя тайна — ее я не доверила бы даже Ситан, будь та жива.

Впервые я увидела его во сне около трех лет тому назад. Он был невероятно красив и при этом схож со мною так, словно и в нем текла кровь Исфарра — черные волосы ниже плеч, прямые и тяжелые, как дождь, высокие скулы, прямой нос и очень светлая кожа. Только глаза отличались от моих — обсидианово-черные, будто один огромный зрачок без радужки. Одежда на нем была странная — словно обтягивающая серо-серебряная чешуя, только пояс черный, а на голове — обруч из светлого серебра с лунным серпом. Такие Обручи носят старики, удостоенные чести служить Ула-Лоаму и Улу-Серенн вместе с женщинами.