Сияние луны - Лайан Герн

Е-Ан с неприкасаемыми по-прежнему ютился поодаль у воды. Увидев меня, он подошел. Меня охватил минутный порыв спрыгнуть с коня и обнять его, но я удержался.

– Спасибо тебе и твоим друзьям, – сказал я. – Вы спасли нас от гибели.

– Нас никто не поблагодарил, – отметил он, махнув на солдат. – К счастью, мы служим не им, а Богу.

– Вы пойдете с нами, Е-Ан? – спросил я. Нельзя оставлять их здесь: за пересечение границы, рубку деревьев и помощь «самозванцу» грозят непостижимые кары.

Он кивнул. Е-Ан совсем выбился из сил, и меня кольнуло чувство вины. Я не хотел брать с собой неприкасаемых – боялся реакции воинов, трений и недовольства, которые вызовет их присутствие, но и бросить их здесь – не выход.

– Мы должны разрушить мост, иначе Отори последуют за нами.

Неприкасаемый снова кивнул и окликнул остальных. Они устало поднялись на ноги и принялись развязывать веревки, держащие плоты. Я остановил несколько пеших солдат и крестьян с серпами и ножами, чтобы помогли им. Как только веревки были перерезаны, течение снесло плоты с места, и река закончила разрушение.

Пару минут я смотрел на грязную воду, затем снова поблагодарил неприкасаемых и велел им не отставать от солдат.

Каэдэ уже села на коня под покровом деревьев у лисьей святыни. Удостоверившись, что коробка с записями по-прежнему привязана к вьючной лошади Майами, я задержал взгляд на жене. Несмотря на бледность, она сидела на сером скакуне, выпрямив спину, и с едва уловимой улыбкой смотрела на двигающуюся армию. В столь тяжелых условиях та, которую я привык видеть сдержанной и безропотной, выглядела счастливой.

Я тотчас загорелся сильнейшим желанием обнять ее. Казалось, я умру, если вскоре не возлягу с ней. Мне стало стыдно неожиданного порыва. Следовало заботиться о ее безопасности, к тому же я предводитель армии, и под моей ответственностью тысяча человек. Болезненное вожделение настолько смутило меня, что я оробел.

Каэдэ увидела меня и направилась навстречу. Кони приветственно заржали. Мы коснулись коленями. Вытянув шею, я ощутил ее жасминный аромат.

– Дорога свободна, – сказал я. – Можем ехать дальше.

– Кто это был?

– Разбойники, надо полагать. – Я отвечал кратко, чтобы не осквернить воспоминанием о крови и смерти то место, где теперь стояла Каэдэ. – Кахеи поскакал вперед в поиске ночлега для тебя.

– Я легла бы под открытым небом, лишь бы ты был рядом, – тихо произнесла она. – Раньше я никогда не ощущала свободы, но сегодня, в пути, под дождем, преодолевая трудности, впервые познала, что это такое.

Мы соприкоснулись руками, и я поехал дальше с Амано, разговаривая с ним о Шане. У меня горели глаза, но я старался скрыть свои чувства.

– У этого коня невероятное чутье. Он словно читает мои мысли.

Амано улыбнулся, и вокруг глаз проступили морщинки.

– Я как раз думал, понравится ли он вам. Мне привели Шана пару недель назад. Видимо, его или украли, или подобрали после смерти владельца. Вряд ли кто простится с таким скакуном по доброй воле. Мне не доводилось знать коня умнее. Черный цвет бросается в глаза и производит внушительное впечатление. Я бы не отказался пойти на нем в бой, – ухмыльнулся Амано. – Господину Отори везет на лошадей. Хорошие животные сами идут к вам в руки как дар небес.

– Будем надеяться, это хороший знак, – ответил я. Мы миновали сторожку. Мертвецы лежали в ряд вдоль канавы. Я собирался распорядиться сжечь или закопать их, но тут впереди послышался шум. Вернулся один из людей Кахеи, он кричал на солдат, чтобы те расступились и дали дорогу.

– Господин Отори! – выкрикнул он, остановившись прямо перед нами. – С вами хотят говорить земледельцы из селения.

Мне было интересно, где же местные жители. Рисовые поля были затоплены, но не засеяны. Оросительные канавы забиты сорняками. Вдалеке виднелись крутые соломенные крыши фермерских домов, однако из труб не поднимался дым, и не доносилось ни одного звука человеческой деятельности. Пейзаж казался проклятым и безжизненным. Я решил, что Йон-Эмон со своей бандой запугали, разогнали или убили всех мирных селян. Видимо, новость о его смерти быстро разнеслась и выманила их из укрытия.

Я легким галопом поскакал вперед. Меня приветствовали бодрые солдаты, некоторые даже пели. Людей не беспокоили надвигающиеся сумерки: они не сомневались, что я смогу найти им еду и кров.

Макото остановил войско. В грязи, подогнув под себя пятки, сидела группа крестьян. Когда я спрыгнул перед ними с коня, они бросились кланяться.

– Люди пришли поблагодарить вас, – сказал Макото. – Разбойники терроризируют всех уже почти год. Из страха земледельцы не смогли засеять поля. Великан убил их сыновей и братьев, бандиты похитили женщин.

– Поднимитесь. Я Отори Такео.

Они оторвали от земли головы, но как только я произнес свое имя, снова плюхнулись в грязь.

– Поднимитесь, – повторил я. – Йон-Эмон мертв. – И снова они опустились. – Делайте с его телом, что хотите. Заберите останки ваших родственников и захороните их.

Я хотел попросить пищи, да испугался – ведь у них так мало припасов, что я обреку их на голод, как только мы тронемся дальше.

Самый старший среди них, очевидно староста, робко спросил:

– Господин, чем мы можем отблагодарить вас? Мы накормили бы ваших людей, но их так много…

– Закопайте трупы, и вы нам ничем не обязаны, – ответил я. – Однако нам нужно найти ночлег. Далеко ли до ближайшего города?

– До Киби около часа пешком, и вас там радушно примут, – уверил он. – У нас новый хозяин, ставленник господина Араи. Он много раз посылал воинов уничтожить разбойников, но те всегда терпели поражение. В последней схватке Йон-Эмон убил двух его сыновей и моего старшего. Это его брат, Йоро. Возьмите его с собой, господин Отори.

Юноша был на пару лет младше меня, невероятно худой, но под грязью скрывалось умное лицо.

– Подойди сюда, Йоро, – велел я. Он встал и приблизился к голове коня, который осторожно понюхал его, словно проверяя на годность. – Любишь лошадей?

Сын земледельца кивнул, переполняясь благоговением, от того что я обращаюсь к нему лично.

– Если тебя отпускает отец, ты можешь отправиться со мной в Маруяму. – Я подумал, он присоединится к конюхам Амано.

– Надо поспешить, – шепнул мне Макото.

– Мы принесли, что смогли собрать. – Крестьянин махнул своим друзьям. Они опустили с плеч мешки и корзины со скудной пищей: пироги из проса, побеги папоротника и прочие дикие травы, собранные в горах, несколько крошечных маринованных слив и сморщенных каштанов. Я не хотел брать подарок, но побоялся обидеть их и велел двум солдатам взять мешки.

– Попрощайся с отцом, – сказал я Йоро и увидел, как у старика наворачиваются слезы. Я тотчас пожалел о своем решении забрать юношу с собой: придется не только взять на себя ответственность за еще одну жизнь, но и лишить земледельца помощника для возрождения заброшенных полей.