Туманный вирус - Сергей Донской

Примерно полминуты он от души смеялся, а потом просто сидел в своем углу, вытянув ноги и наслаждаясь комфортом.

Легкая пикировка с чернобровой казашкой, сознание важности своей миссии и азартное предвкушение новых приключений — все это соединилось в нем в общее радостное ощущение жизни. Чувство это было так сильно, что хотелось двигаться, действовать, дышать полной грудью.

Никогда еще Белов не любил жизнь и себя в этой жизни так сильно. Приятно было даже испытывать легкий голод и давление в ушах, сохранившееся после перелета. Дышалось и то как-то по-особенному. Обычный солнечный день и безликий пейзаж за стеклами казались ему преисполненными очарования. Было приятно чувствовать запах своего одеколона, духов Багилы и ароматов дорогого лимузина. Все, что он видел в затемненное окно «Мерседеса», все в этом искусственном сумеречном освещении было таинственно и маняще: и рифленые выпуклости складских модулей, и резкие очертания производственных зданий, и фигуры изредка встречающихся прохожих, и косые утренние тени, отбрасываемые на рыжий асфальт.

Все виделось, как в первый раз… как в последний раз…

Поймав себя на этой мысли, Белов похолодел. Неожиданно он понял, что состояние, испытываемое им, называется предчувствием смертельной опасности. До того близкой, что от ее леденящего дыхания волосы на макушке и затылке становились дыбом.

Акт второй. В темпе модерато

I

Визжа тормозами, из-за ограды, покрытой разноцветными граффити, вылетел большой продуктовый фургон с надписью «Азык-Тулик».

«Тупик» — прочитали глаза Олега Белова. Столь стремительная смена окружающей действительности подействовала на него, как легкий наркотик.

Скользя по корявому асфальту, фургон развернулся поперек дороги и остановился. Внутри что-то грохнуло. С заднего колеса, наскочившего на бордюр, соскочил диск и покатился прочь, неприятно дребезжа.

Хафиз ударил по тормозам, «Мерседес» пошел юзом с таким звуком, будто под его шинами подыхали, визжа, десятки крыс.

Из кабины фургона выпрыгнул мужчина в серых шортах и синей футболке с цифрой «10» на спине. Потеряв на ходу сандалию, он проворно бросился бежать. Протрещала экономная, патронов на шесть, автоматная очередь. Потеряв вторую сандалию, мужчина упал, возможно, так и не успев понять, что его убрали свои же — убрали, как лишнего свидетеля.

Все это время Багила кричала, оттягивая пальцами кожу щек. В этот момент она уже не казалась ни красивой, ни гордой. Видел бы ее Султанбаев, он ни за что не принял бы ее в свою личную гвардию.

— Заткнись, — велел Белов, хватая ее за затылок, чтобы уложить на пол.

Отчаянно сопротивляясь, она продолжала вопить.

К счастью, Хафиз за прозрачной перегородкой ее не слышал, поэтому вопли за спиной никак не отразились на его реакции. Вращая баранку, он дал задний ход, чтобы развернуться на сто восемьдесят градусов.

Багила не унималась. Слушать ее было невыносимо.

— Да заткнешься ты?

Убрав ту руку, которой Багила держалась за лицо, Белов отвесил ей пощечину. Крик оборвался, но тут же раздался другой звук, глухой и басовитый: бо-ом! Многотонный «Мерседес» встряхнуло.

Что-то пробило пуленепробиваемое окно, и голова Хафиза попросту исчезла, оставив после себя бесформенное розовое облако. Потом бронированная перегородка утратила прозрачность и приобрела такой вид, будто в нее плеснули красной краской. Багила машинально отшатнулась и снова крикнула, но на этот раз коротко и отрывисто, поэтому приводить ее в чувство больше не пришлось.

— Стреляли сверху, слева, — сказал Белов. — Значит, выходим через левую дверь.

— Что? — спросила Багила, глаза которой были бессмысленными, как у трехмесячного младенца.

Не тратя время на объяснения, Белов открыл свою дверцу и выкатился на асфальт, увлекая казашку за собой. Мгновением позже прозвучало повторное бом , гораздо более громкое, в крыше «Мерседеса» возникла дыра, а сиденье, только что покинутое Багилой, ярко вспыхнуло и загорелось.

Били бронебойно-зажигательными пулями. Калибра 14,5 миллиметра, как определил Белов. Это означало, что в одном из окон заброшенного цеха установлено противотанковое ружье, интервал стрельбы которого четыре-пять секунд.

— Сразу после следующего выстрела, — сказал Белов, — беги за угол.

Багила кивнула. Она сидела на корточках, раздвинув ноги так, что можно было увидеть, какого цвета у нее нижнее белье, но не замечала этого. В одной руке у нее была сумочка. Пальцы второй находились во рту, прикушенные зубами.

Бронебойное орудие бабахнуло опять и снесло машине прикрытия половину капота. Но двигатель каким-то чудом не заглох, и автомобиль, отчаянно дымя, стал удаляться задним ходом, покидая опасное место. Вслед ему били короткими автоматными очередями. Потом лобовое стекло обрушилось, и автомобиль замер, работая на холостых оборотах. Оттуда выскочили двое охранников и, пригибаясь, побежали к цеху. Один был в костюме, второй носил кепку, примеченную Беловым еще в аэропорту. Пистолеты в их руках наперебой палили по оконным проемам, откуда велся огонь. Они что-то кричали по-казахски.

Снова громыхнул крупнокалиберный заряд. Охранника в костюме взметнуло в воздух, перевернуло параллельно земле и отбросило на добрых три метра. Из его продырявленной груди валил дым. Его пистолет откатился под подбитый «Мерседес».

Рывком поставив Багилу на ноги, Белов встряхнул ее и заорал:

— Шевелись! Бегом!!!

Она повиновалась и кинулась наутек, хромая на подламывающихся каблуках. Нырнув под «Мерседес», Белов достал еще теплый, пахнущий порохом пистолет. Обойма оказалась наполовину пуста, один патрон был загнан в боевую камеру.

Выскакивая из своего укрытия, Белов надеялся, что уцелевшего охранника не учили палить по любой движущейся цели. Так оно, по счастью, и было. Завидев Белова, казах в матерчатой кепке опустился на колено и принялся методично опустошать магазин своего пистолета, направляя ствол в окна цеха, но, скорее, наугад, чем прицельно.

— Жугир! — крикнул он. — Каш, каш!

Наверное, советовал Белову убегать.

— Сам каш, — откликнулся Белов, укрывшийся за забором. — А еще лучше — прикрывай. Патроны есть?

Казах понял.

— Есть жездер, — закивал он. — Много патрон.

— Так действуй.

Держа пистолет зубами, Белов перемахнул забор и ринулся ко входу в здание. Прежде чем он оказался в мертвой зоне, бронебойщик умудрился наклонить ствол и выстрелить. В асфальте образовалась дыра величиной с кулак, по ногам бегущего Белова хлестнуло гудроновым крошевом и щебенкой. В следующую секунду он уже прижимался к стене, а сверху, нелепо дрыгая ногами, падал бронебойщик, подстреленный охранником в кепке. Врезавшись головой в асфальт, он осел бесформенной кучей, а ружье, теряя сошки, со звоном покатилось в сторону.

Если Белов не ошибался, то наверху оставался только один, тот, что поливал машины скупыми автоматными очередями. Решив применить древний, как сама война, трюк, он ворвался в цех, горланя во всю ивановскую:

— Двое остаются у входа! Остальные за мной!

Его голос раскатился по пустынному зданию, отражаясь гулким эхом от голых стен и лестничных пролетов. Наверху раздались бегущие шаги — автоматчик пустился в бегство. Этого Белов и добивался. Очень уж не хотелось напороться на пулю в начале славных дел.

Вместо того чтобы подниматься по лестнице, он, стараясь ступать бесшумно, пересек захламленный первый этаж и выглянул из проема наружу. Расчет оказался правильным. Автоматчик как раз сиганул сверху на кучу песка, поросшую бурьяном. По-видимому, этот путь отхода был намечен заранее. К превеликому удовольствию Белова.

— Не двигайся, — скомандовал он, когда автоматчик шумно приземлился в песок.

Вместо того чтобы подчиниться, тот выпустил веер пуль, ориентируясь по голосу. Пустая затея. Догадываясь, какой будет реакция киллера, Белов давно спрятался за бетонный блок. Плевки раскаленного металла в бессильной злобе забарабанили по стене. С таким же успехом ее могли жалить разъяренные осы.

II

Когда стало тихо, Белов пригнулся и высунул голову из укрытия. Автоматчик, не разбирая дороги, бежал по двору. Отстреливаться он больше не пытался. Наверняка его охватила паника, и он уже видел, как район оцепляют грозные спецназовцы в касках и бронежилетах.

Держа пистолет на уровне плеча стволом вверх, Белов бросился в погоню. Флажок предохранителя был предусмотрительно сдвинут. Оставалось улучить момент и прострелить беглецу ногу. Дело нехитрое. Тем более что разряженный автомат был брошен на ходу за ненадобностью.

Площадка, загроможденная ржавыми бочками и развалившимися ящиками, заканчивалась глухой стеной, в которой имелся только один выход — там, где была повалена (скорее всего, умышленно) бетонная плита. Не слишком торопясь, Белов некоторое время следовал за бегущим, а когда тот приготовился юркнуть в провал, резко опустил ствол и произвел серию беглых выстрелов.