Училка и бандит (СИ) - Гауф Юлия
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
- Ты обалдел? – шлепаю мужчину по руке. – Протрезвела я, Ванюша. Секса не будет, и прекрати меня лапать в конце концов! Наверное, всю ночь этим занимался, извращенец, да?
- Разумеется, - ухмыляется он, - это моральная компенсация. И секс будет прямо сейчас!
Иван наклоняется ко мне с самыми очевидными намерениями, которые очень явно упираются в мое бедро – приятно, черт возьми! Но каков наглец!
- Ладно, валяй, - я шумно выдыхаю. – Целуй, только зубы я чистить не пойду. Наслаждайся перегаром, Ванечка!
Я почему-то была уверена, что он намекнет мне посетить ванную, но Иван лишь закатывает глаза, и прижимается к моим губам, нагло их раздвигая. Язык вторгается в мой рот, обводит нижнюю губу, и я вздрагиваю, по-настоящему разбуженная этими ласками.
- Винишко? – Иван отрывается от моих припухших губ, и с видом ценителя причмокивает. – Оригинальный привкус!
Мужчина снова тянется ко мне, и я делаю то, что обычно делают с наглецами – мое колено встречается с его «твердыми намерениями». Иван со стоном валится на кровать, Я же успеваю освободиться, и вскакиваю на пол, ища глазами халатик – интересно, это Ваня меня раздел, или я сама платье скинула? Белье на мне, конечно, красивое – красное, кружевное, и стоит как крыло самолета, но разгуливать перед мужчиной в таком виде не стоит.
- И это твоя благодарность? – стонет Иван, отдышавшись от удара. – Тащишь в дом всякую дрянь, от которой мне приходится избавляться, а затем бьешь в самое дорогое, что у меня есть?!
- Да, пора перестать тащить в дом всякую дрянь. Тут ты прав, - фыркаю я, и утешаю: - Ой, да брось, не так уж сильно я тебя и ударила! Не отвалится твое «самое дорогое»! Вы, мужики, как дети.
Нехорошо получилось, конечно. Но не объяснять же Ване, что врезала я ему для того, чтобы у меня самой соблазна не было. Может, я бы и поддалась: сильное мужское тело на мое, жаркие поцелуи и откровенные ласки, но не когда за стеной спит мой, законный пока, муж.
«Ох, Борька маме нажалуется! – ужасаюсь я, прикрыв рот ладонью. – И родительница устроит мне веселую жизнь на пару с бабушкой и сестрами. Может, муженек не видел, кого я притащила?»
- Иван, тебе пора, - шепчу я. – Быстро! Одевайся, и уходи, только тихо!
- И не подумаю. Накорми меня сначала, - нахально отвечает мужчина, и не думая сбавлять голос.
- Я тебе все содержимое холодильника упакую, честно. Но если мой муж тебя увидит, - я нервно сглатываю, - поверь, будет очень плохо!
- Ой, да что он мне сделает?
Ваня садится на кровати, и приподнимает бровь.
- Борис – ничего, а вот моя мама – страшный человек! Я не шучу! – хватаю Ивана за руку, и тяну к двери, умоляюще шепча: - Ну пожалуйста, не вредничай ты!
- Ладно, трусиха ты моя. Пора перестать бояться мамочку в твои-то годы, - хмыкает он.
И когда я тихо открываю обычно скрипящую дверь, храп Бориса обрывается, и мы с мужем встречаемся взглядами.
- Доброе утро! – громко и несколько ехидно здоровается Иван, стоящий за моей спиной. – Вы, стало быть, муж Василисы?
- Да, - хрипло отвечает Боря, приподнимая голову с подушки. – А вы кто?
«Конь в пальто» - думаю я, мысленно готовясь к экзекуции от матушки, которой позавидовал бы сам Торквемада со всей его Испанской инквизицией.
ГЛАВА 18
Почему-то мне немного стыдно. И, что странно, стыдно не перед муженьком за свое появление с посторонним мужиком из спальни, а перед Иваном. Слишком уж комичен и нелеп Боречка: поднимается с неудобного дивана, кряхтя как пожилая старушка; майка сползла с плеча, а внизу скаталась…
Ни разу не Ален Делон. А эскортник свеж как элитная вода Эвиан; бодр, как продавец пылесосов; и цветет, как сорняковая ромашка в саду у моей матушки. В общем, бесит!
- Это мой гость, который уже уходит, - пытаюсь я спасти ситуацию.
Но, разумеется, гадкий Ваня подкладывает мне здоровенную и жирную свинью. С громким скрипом отодвигает стул, подпирающий сломанную дверцу холодильника, и садится за стол.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})- Я ее любовник, - с улыбкой кивает Иван Боречке, будто спрашивая: «Ну и что ты мне сделаешь, чудо чудное?»
Чудо не торопится бить морду коварному соблазнителю Ивану, и неверной мне. Боречка – человек основательный, и не позавтракавши морды не бьет, чтобы калории не сжигать, видимо.
- Васечка, налей мне чай. Пожалуйста, - добавляет муж после моего тяжелого взгляда.
Ох и долго я приучала его, чтобы он добавлял волшебное слово, превращающее приказ в просьбу. Кидаю взгляд на часы – время еще есть.
- И как вас зовут, любовник моей жены? – вежливо интересуется Борис.
- Иван. Очень приятно.
«Может, я вчера упилась до белой горячки? – думаю я, и ставлю на стол вазочку с курабье. – Это было бы логично: лежу в вытрезвителе под капельницей, и белочку ловлю. А что это, как не белочка: они же сейчас брататься начнут! А затем, того и гляди, поделят меня: по четным дням я буду при муже, а по нечетным при любовнике!»
- Врет он, - ставлю перед Борей чашку с чаем. – Не любовники мы.
- Пока не любовники, - поправляет наглец. – Но очень скоро ими станем.
И глядит так уверенно, и нагло, что так и тянет опустить ему на голову сковородку, как в «Деревне дураков».
- Так вы не того-самого? – Боречка трагично понижает голос, не в силах произнести слова «спали», «занимались сексом» и «трахались».
- Нет, - хмуро говорю я, в душе испытывая сожаление, что мы с Иваном не «того-самого». – И если ты скажешь хоть слово моей маме, Борис, поверь – я тебе устрою сладкую жизнь!
Боречка бросает на меня обиженный взгляд, и отодвигает от себя чашку с оскорбленным видом. Отодвигает так, что кипяток выплескивается на стол.
- Аппетит пропал, я в душ, - заявляет моя надежда и опора, и удаляется – медленно и печально.
- Ну вот кто тебя за язык тянул? – вздыхаю я, убирая Боречкино лежбище. – От тебя одни проблемы, Иван! Что ты за человек такой?
- Просто ты привыкла к недомужикам, - хмыкает Иван, наслаждаясь горячим чаем. – Отвыкай!
Как же он меня достал! Вообще не люблю людей, которые на меня похожи. А на Ивана смотрю, как на более резкое и четкое свое отражение – наглый, самоуверенный и самовлюбленный! В себе я эти качества принимаю, и нежно лелею, а в других я то же самое не переношу.
- Больше никаких подкатов, никаких намеков на близость, понял? – выхожу я из себя. – Клянусь, если услышу еще раз о твоих грандиозных планах на наши с тобой совместные постельные мероприятия – плюну на свой долг, и продавай его коллекторам! Никаких уроков не будет! Так-то!
Теперь это дело принципа: сдамся – слабачкой буду, а то возомнил о себе, Аполлоша несчастный! А секс найти – не проблема. Главное, выбирать нормальных кандидатов, а не Викторов Сергеевичей. И не упиваться до зеленых чертей, конечно.
- Ты и правда жуткая женщина, Василиса, - поджимает губы мой «любовник». – Мужа своего запугала, меня вот тоже шантажируешь. Коммандос прям, солдат Джейн! Женщина мягкой должна быть, податливой и ласковой. А ты только гадости говоришь, угрожаешь, пьешь, как дембель, да еще и дерешься!
- А ты паясничаешь, как вредный подросток, - парирую я. – И так же от ответа уходишь, как мальчишка домашку не сделавший. Еще раз спрашиваю: договорились? Прекратишь свой дешевый пикап, или нет?
Ваня тяжело вздыхает, и кивает, словно жестокой судьбой поверженный.
Ему бы в актеришки, или в стендап-комики идти, а не в эскорт. Такой талант!
- Твоя взяла, Василисушка. Не будет больше дешевого пикапа, слово даю!
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})Облегченно опускаю плечи – может, и правда, перестанет Ваня сбивать меня с пути истинного? А то ведь все сложнее становится с этого пути не сбиться.
- Ладно. Тебе, наверное, пора? Мне через двадцать минут нужно выходить – уроки, - поясняю я, и иду в освободившуюся ванную.
Пусть Боречка выставляет Ивана сам. Хотя кого я обманываю? Ваня уйдет только тогда, когда сам захочет, а Борис даже залетевшую в нашу квартиру летучую мышь прогнать не смог, и на полном серьезе предлагал мне переехать из «проклятого места».
